– Ты это уже проделывал?
– Очень давно. В… детстве. Когда я сбежал от тех солдат океке.
– О! Ты голодал?
– Несколько дней.
Я хотела спросить, что он видел, но было не время. Я оглядела сухую пустыню. Ни клочка травы. Аро говорил мне, что давным-давно земля выглядела совсем не так.
– Не стоит совсем пренебрегать Великой книгой. Что-то и вправду произошло, после чего все рухнуло. Трава стала песком. Эти земли раньше были гораздо больше похожи на дебри.
Все же Великая книга, по моему мнению, – это в основном искусная ложь и загадки. Я вздрогнула, и мир вокруг меня задрожал.
– Ты видишь? – спросил Мвита.
Я кивнула.
– Вот-вот, – сказала я, не очень понимая, о чем говорю, но все равно очень уверенно. – Дай я поведу.
– А что еще я могу? – сказал Мвита, улыбаясь. – Я понятия не имею, как управлять видением, госпожа колдунья-ученица.
– Зови меня колдуном. Мужчины, женщины – мы колдуны. И мы всегда учимся.
Затем мир задрожал снова, и я не стала медлить.
– Скорей хватай.
Он недоуменно взглянул на меня, а затем сделал вроде бы то, что я хотела. Он ухватил.
– Что… что это…
– Не знаю, – сказала я.
Воздух под нами словно затвердел. На невозможной скорости мы взмыли куда-то – только этот поток и знал куда. Мы улетели далеко, но в то же время были неподвижны. Мы были в двух местах сразу, или, может, ни в одном из них. Как твердил мне Аро, нельзя добиться ответов на все свои вопросы. Кто знает, что увидели бы Луйю, Бинта, Фанази или Дити, если бы смотрели в нашу сторону. Судя по положению солнца, видение несло нас на запад, иногда петляя то в северо-, то в юго-западном направлении. Иначе как игривым такое поведение я назвать не могла. Под нами пролетала пустыня. Вдруг возникло ужасное ощущение надвигающейся опасности. Однажды у меня был такой сон. В нем я видела кровного отца.
– Вот и города, – сказал Мвита через какое-то время.
Голос у него был спокойным, но сам он, кажется, волновался.
Мы проносились над окраинными городами и деревнями так быстро, что я не успевала ничего разглядеть. Но в носу стоял запах жареного мяса и дыма.
– Это продолжается, – сказала я.
Мвита кивнул.
Мы повернули на юго-запад, туда, где сбились в кучу двух– и трехэтажные постройки из песчаника. Я не увидела ни одного океке. Это была территория нуру. Если здесь и были океке, они были верными рабами. Полезными рабами.
Дороги были ровные, мощеные. Пышно росли пальмы, кусты и прочая растительность. Не как в Джвахире, где деревья, хотя и выживали, были сухие и росли вверх, а не в стороны. Здесь был песок, но также и пятна странной земли темного цвета. А затем я поняла почему. Никогда не видела столько воды. Она лежала как гигантская темно-синяя змея. В ней могли бы плавать сотни людей, а она и не заметила бы.
– Это одна из Семи рек, – сказал Мвита. – Может, Третья или Четвертая.
Над рекой мы замедлились. Я видела белых рыб у поверхности. Нагнулась и опустила руку в воду. Она была прохладная. Я поднесла руку к губам. Вода была почти сладкой, как дождевая. Не как из водоуловителя, насильно вытянутая из воздуха, и не как вода из-под земли. Это и правда было не просто видение. Мы с Мвитой были здесь. Мы видели друг друга. Могли щупать и пробовать на вкус. Ближе к берегу Мвита встревожился:
– Онье. Я никогда… нас могут увидеть?
– Не знаю.
Мы миновали несколько плавучих тележек. Лодок. Кажется, никто нас не видел, хотя одна женщина озиралась, будто что-то почувствовала. Оказавшись над землей, мы набрали скорость и высоту и, пролетев над маленькими деревушками, достигли большого города. Он лежал там, где кончалась река и начинался огромный водный простор. Сразу за домами я заметила… поле зеленой травы?
– Ты это видишь?
– Тот водоем? Это озеро без названия.
– Нет, не это.
Нас пронесло между домами из песчаника, где торговцы-нуру предлагали у дороги свой товар. Мимо небольшого ресторана. Он был открыт, пахло перцем, сушеной рыбой, рисом, благовониями. Где-то хныкал ребенок. Ссорились мужчина и женщина. Люди торговались. Я заметила нескольких темнолицых – все сгибались под тяжелой ношей, все куда-то торопились. Рабы.
Здешние нуру были не слишком богаты, но и не так уж бедны. Мы попали на улицу, перегороженную толпой, стоявшей перед деревянным помостом, украшенным оранжевыми флагами. Видение вынесло нас к самому помосту и усадило на землю. Это было странно. Сначала мы словно сидели на земле в окружении человеческих ног. Люди бездумно раздвинулись, давая нам место, – их внимание было приковано к тем, кто был на сцене. Затем нас что-то подняло на ноги. Мы заозирались, испугавшись, что нас заметят. Мвита притянул меня к себе, крепко обняв за талию.
Я посмотрела прямо в лицо нуру, стоявшего рядом. А он – в мое. Мы уставились друг на друга. Он был ниже нас с Мвитой, выглядел лет на двадцать, может, чуть старше. Он сузил глаза. На мое счастье, человек на сцене отвлек его внимание.
– Кому вы поверите? – вскричал он, затем улыбнулся и засмеялся, уже тише. – Мы делаем то, что до́лжно. Мы следуем Книге. Мы всегда были благочестивым народом. Но что же дальше?
– Скажи нам! Ты знаешь! – крикнул кто-то.
– Когда мы их истребим, что дальше? Дальше мы совершим то, что достойно Великой книги. Ани будет нами гордиться. Мы построим империю, которая будет лучшей из лучших!
Меня затошнило. Я поняла, кто это, – как и вы поняли это с момента, когда видение захватило меня. Медленно я подняла на него глаза, впервые увидев его высокую широкоплечую фигуру и черную бороду, свисающую на грудь. Я не хотела смотреть. Но посмотрела. Он увидел меня. Его глаза расширились. Полыхнули красным. Он шагнул ко мне.
– Ты! – заорал Мвита, прыгая на сцену.
Отец остолбенело смотрел на меня, и тут Мвита в него врезался. Оба повалились, а толпа закричала и рванулась вперед.
– Мвита! – кричала я. – Что ты творишь?
Мвиту едва не схватили двое охранников. Они загородили мне путь. Я карабкалась на сцену. Могу поклясться, что слышала смех. Но прежде чем я успела что-либо разглядеть, нас потащило назад. Мвиту отнесло ко мне прямо сквозь двоих человек. Отец растолкал их.
– Когда будешь готов, Мвита, разыщи меня. Мы закончим начатое, – сказал он.
Несмотря на кровь из носа, он улыбался. Он поймал мой взгляд. Ткнул в меня длинным тонким пальцем.
– А ты, девочка… Твои дни сочтены.
Толпа внизу бесновалась, завязалось несколько драк. Люди толкались и напирали, сотрясая помост. На сцену запрыгнули несколько мужчин в желтом. Они принялись грубо сталкивать людей со сцены. Кажется, никто, кроме моего кровного отца, нас не видел. Постояв немного, он с улыбкой протянул вперед руки. Все тут же утихли. Это было жутко.