Поменяй воду цветам - читать онлайн книгу. Автор: Валери Перрен cтр.№ 42

Я вышла из дома и минут десять брела, вспоминая, как гуляла с Леониной и она держалась за мой карман. Отныне все карманы на моих вещах будут пусты, но дочь не перестанет меня направлять.

Я толкнула дверь автошколы Бернара: пора получить водительские права.

Я постепенно пробуждаюсь, отхлебывая мелкими глотками обжигающе горячий чай. Лучи утреннего солнца пробираются в кухню через задернутые занавески. Пылинки танцуют на луче, и я нахожу это зрелище прекрасным, почти феерическим. Под сурдинку звучит Жорж Делерю ^[59], тема из «Американской ночи». В правой руке у меня чашка, левой я глажу Элиану, и она жмурится от удовольствия, тянет шею. Обожаю чувствовать подушечками пальцев жар собачьего тела…

Ноно стучит в дверь и сразу входит. Как и отец Седрик, он не пожимает мне руку и не целует в щеку. Говорит добрый день/добрый вечер, «моя Виолетта». Ноно кладет на стол местную газету, чтобы я могла прочесть заголовок: «Брансьон-ан-Шалон: дорожная драма, мотоциклист опознан». Он наливает себе кофе, а я прошу бесцветным голосом:

– Прочти, пожалуйста, я куда-то задевала очки.

Элиана, почувствовав мою нервозность, прижимается к Ноно и сразу бежит к двери – просится на улицу. Он выпускает собаку и возвращается, ставит стул так, чтобы сидеть напротив меня, вытаскивает из кармана очки (наверняка получены от соцработника!) и начинает читать в манере ученика начальной школы, артикулируя каждый слог. Когда Леонина была совсем маленькая, я вот так же читала ей по методу Боше: «Если бы парни всей земли…» – но сейчас звучат совсем другие слова.

«Жертва несчастного случая со смертельным исходом в Брансьон-ан-Шалоне была опознана его спутницей жизни. Мужчина, проживавший в лионском районе, был найден без признаков жизни 23 апреля. Жандармы предполагают, что его черный мотоцикл, мощный «Хьюсунг Аквила» с объемом двигателя 650 см³ и стершимся номером, съехал на обочину, спровоцировав падение седока, ехавшего в незастегнутом шлеме. Его подруга подала заявление в комиссариат на следующий после исчезновения день, обзвонила все больницы, и связь была установлена».

Мы прерываем чтение, когда на кладбище появляются члены семьи усопшего. Некоторые играют на семиструнных гитарах, у каждого в руке воздушный шар.

– Пойду, – говорит Ноно.

– Я тоже.

Надеваю черное пальто, раздумывая, нужно ли сказать полицейским. Что Филипп Туссен в тот день вышел от меня.

«Только тишина» – часто повторял Саша.

Разве я мало отдала? Неужели не заслужила покоя?

Даже мертвый, Филипп Туссен продолжает меня мучить. Я никогда не забуду его последние слова и синяки, оставшиеся у меня на руках.

Я хочу жить спокойно. С миром в душе. Жить так, как научил меня Саша. Мне нужна Жизнь. А не воспоминания о человеке, оказавшемся совершенно бесполезным существом, чьи родители отняли у меня единственное сокровище.

Похоронный катафалк подъезжает к склепу семьи Гамбини. Сегодня хоронят знаменитого устроителя ярмарок Марселя Гамбини, родившегося в 1942 году в коммуне Брансьон-ан-Шалона. Его родителей депортировали, но они успели спрятать ребенка в деревенской церкви.

Мне почти хотелось, чтобы отчаявшиеся люди отдавали своих детей отцу Седрику. Не всем везет в жизненной лотерее, я, например, предпочла бы нашего кюре всем приемным родителям, вместе взятым.

На церемонию к Марселю пришло больше трехсот человек. У гроба собрались гитаристы, скрипачи и контрабасист, чтобы сыграть композицию Джанго Рейнхардта ^[60]. Музыка контрастирует с печалью, слезами, угрюмыми взглядами и поникшими плечами. Все умолкают, когда слово берет внучка Марселя, шестнадцатилетняя Мари Гамбини:

– Мой дед был на вкус, как сладкая вата и помидоры. От него пахло блинами и вафлями, алтеем, нугой и чурросами ^[61], картошкой фри, подсоленной жизнью. Он обожал простые радости. Улыбался, как мальчишка, получивший в подарок золотую рыбку и крепко сжимающий в кулаке целлофановый пакет с новым питомцем. Удочка в одной руке, воздушный шар в другой, верхом на деревянной лошадке. Он был за то, чтобы водить нас в тир и выигрывать плюшевых тигров, играл в прятки в самолете, пожарной машине, экипаже наездников. Мой дед – это первый поцелуй в лабиринте-гусенице и за́мке с привидениями. Этот сахарный поцелуй навсегда прививал нам вкус американских горок, ждавших нас в будущем. Мой дед был голосом, музыкой, богом цыганок, гадающих по руке. В его крови кипел цыганский джаз, и теперь он берет новые аккорды там, где мы не можем его слышать. Линия жизни на его ладони прервалась. Я не прошу тебя покоиться с миром, дорогой дедушка, ты на это не способен. Поэтому развлекайся, и до скорого!

Девушка целует гроб. Остальные следуют ее примеру.

Пьер и Жан Луччини опускают гроб с телом Марселя Гамбини на веревках, и музыканты исполняют «Minor Swing» Джанго Рейнхардта. К небу взмывают воздушные шары. На гроб летят лотерейные билеты и плюшевые игрушки.

Сегодня вечером я не стану запирать ворота в семь часов: многочисленная семья Гамбини попросила разрешения остаться у могилы и устроить поминальный ужин. В благодарность они подарили мне несколько десятков контрамарок на ближайшую ярмарку, которая открывалась в Маконе через две недели. Я не решилась отказаться. Ладно, отдам их внукам Ноно.

Не знаю, можно ли судить о человеке по красоте его похорон, но церемония Марселя Гамбини была одной из лучших, на которых мне довелось присутствовать.

В январе 1996 года, через четыре месяца после того, как пришла посылка, я положила табличку в сумку и сообщила Филиппу Туссену, что ему, в кои веки раз, придется поработать. «Два дня за переезд отвечаешь ты», – сказала я и, не оставив ему времени на возражения, села за руль и уехала. Машину, красный «Фиат Панда» с белым плюшевым тигренком на зеркале, мне, как всегда, дала Стефани.

Обычно я тратила на дорогу три с половиной часа – на этот раз ушло шесть. В моей жизни больше не будет ничего обычного или нормального. Я слушала радио. Несколько раз останавливалась. Пела для Леонины, представляя, как два с половиной года назад она ехала на заднем сиденье автомобиля Коссенов, с баночкой коккулина в кармане и своим тудуксом в руках.