Никто не уйдет живым - читать онлайн книгу. Автор: Адам Нэвилл cтр.№ 62

Коричневатое лицо утопало в капюшоне дождевика. Большие очки в черепаховой оправе все еще лежали поверх рябой кожи. Линзы увеличивали то, что осталось от распахнутых глаз; те выцвели и провалились в глазницы, напоминая теперь мертвых улиток, высохших в собственных раковинах. Длинные бурые зубы, которые напоминали ей ослиные, скалились в потолок, как будто труп был доволен собой.

«Беннет».

Лицо в телефоне Фергала. Насильник. Человек, которого заперли здесь до нее, лежал мертвым на чем-то, выглядевшим как бабушкина постель родом из восьмидесятых.

Она подошла к занавескам. Смерть запуталась между зловонных складок и цветочных узоров штор, и Стефани закашлялась, чтобы очистить дыхательные пути от запахов давнего разложения. Отдернула занавески и обнаружила прикрученные к стенам сосновые доски.

Рыча от бессилия, Стефани ударила кулаком в дерево, издавшее полый звук, но доска даже не покачнулась – так плотно ее закрепили.

Она привязала одну из штор к стене с помощью шикарного золотого подхвата с кисточками, свисавшего с бронзового крюка. Посмотрев, сколько шурупов ей придется выкрутить, чтобы добраться до стекла, она заметила следы в одном из углов доски. До нее кто-то уже пытался выбраться, используя, похоже, собственные зубы. Нечеткие черные пятна окружали участок дерева, который был изгрызен, причем человеком, стоявшим на коленях.

Стефани отошла от окон и на миг закрыла глаза. Она задавалась вопросом, почему Беннета заперли здесь, какую обиду он нанес Фергалу, чтобы заслужить такую судьбу?

«Это они его убили? Эти твари в соседней комнате?»

Стефани посмотрела на дверь, через которую вошла в спальню, и не смогла вспомнить, чувствовала ли когда-нибудь такую слабость в ногах и руках. «Нужны ли им двери? Или они могут просто появиться?»

Как будто ее мысли были материальными, она услышала шорох чего-то, похожего на нейлон.

Она повернулась; стук сердца отдавался в небе. Когда огонек свечи успокоился, Стефани подняла ее выше над изножьем кровати. Высохшая тварь в дождевике все еще скалила грязные зубы, а невидящие и ввалившиеся глаза все еще смотрели в потолок. Но не сдвинулась ли рука? Правая, та, что ближе к окну? Она не могла вспомнить, была ли раньше коричневатая мумифицированная ладонь в таком положении, настолько близко к телу. На руке не хватало мизинца, и ампутация не была аккуратной.

Шорох ей померещился. «Вот и все, вот и все, вот и все, вот и все».

Стефани повернулась к окну, время от времени поглядывая на труп, и поменяла нож на отвертку. Она просунула наконечник отвертки в первый шуруп и использовала, кажется, все оставшиеся силы, чтобы заставить его податься. И он подался – или это ей показалось – где-то на миллиметр. Выкрутить нужно было не меньше десятка. И как дотянуться до тех, что сверху?

Стефани привалилась к дереву и начала колотить по нему кулаком. Она выкрикивала:

– Помогите! Помогите мне! Пожар! Пожар! Пожар! – рука болела, но Стефани терпела и продолжала молотить по дереву, потому что ее жизнь зависела от того, чтобы ее услышали.

По ту сторону досок промчалась машина. Никто в салоне не мог ее услышать, а прохожих на улице не было никогда; на самом деле, она никого не видела, когда ходила между домом, остановкой и магазином. Но был же сосед, были желавшие познакомиться парни из машины, клиенты, приходившие сюда ради секса; кто-то из них может ее услышать…

Стефани прекратила стучать по доскам. Обернулась. Обернулась, чтобы увидеть ужасную тварь, которая только что села на кровати.

Когда Беннет закряхтел, Стефани вскрикнула.

Она побежала к выходу из розовой комнаты. Ударилась руками о ручку двери. Она тащила слишком много всего: нож, свечу, отвертку. И поэтому не могла обхватить круглую дверную ручку.

Стефани бросила отвертку, зажала нож в зубах, повернула ручку, открыла дверь. Оглянулась назад, когда заскрипели пружины, и немедленно пожалела об этом. Существо на кровати перебросило ноги за край матраса и зашипело от возбуждения.

Стефани захлопнула за собой дверь спальни. Бегство ее было таким стремительным, что свеча погасла.

Поворачиваясь в абсолютной темноте черной комнаты, она чувствовала, как ее тело бьет дрожь, и не только из-за неожиданного холода и затхлого, гнилого запаха, в который она снова окунулась; ужас, грозивший перейти в судороги, овладел ее конечностями.

Непослушными руками она достала из кармана толстовки коробок. Открыла его, вытащила спичку. Еще несколько вывалились и рассыпались у нее под ногами. Она закрыла коробок.

В соседней комнате мертвая тварь в дождевике вращала ручку и толкала дверь.

– Господи, господи, господи, – шептала Стефани в темноту.

«Его тут больше нет».

Стефани чиркнула спичкой. Та зажглась.

Она заскулила, увидев, что все четыре стула отодвинулись от стола в ожидании гостей.

Никто в них не сидел – пока. Но то, что находилось в маленьком деревянном ящике на длинном серванте, скрытое за фиолетовым занавесом, начало выбивать приглушенный ритм. И в голове у Стефани мелькнул образ маленьких черных ручек, колотивших в обтянутый кожей барабан.

Старые волосы… черный конский хвост… жесткие волосы, кукольные волосы… выделанная кожа… крохотные черные руки ударяют колотушкой в барабан.

Она уронила спичку, когда та обожгла ей пальцы. Снова утонула во тьме, с барабанным боем в ушах.

Собрав ошметки концентрации, Стефани выловила из коробка еще одну спичку; их оставалось немного.

Упиравшаяся ей в спину дверная ручка перестала вращаться, и Беннет больше не наваливался на дверь. Но он не ушел, потому что Стефани все еще слышала звук его мерзкого дыхания: быстрого дыхания, какое порождается возбуждением, восторгом. Но почему он больше не пытается выбраться?

Словно призванный барабаном, на полу черной комнаты послышался шуршащий звук, который оторвал ее внимание от Беннета.

Что-то, не завернутое в полиэтилен, что-то тяжелое, и в то же время мягкое, двигалось в окружавшей ее темноте. Что бы ни производило этот шорох, это скольжение, оно было скрыто широкой черной скатертью стола. Невеликое милосердие и, она была уверена, кратковременное.

Стефани чудилось, что тьма вокруг нее заполнялась и набухала движением. Она прижалась к двери еще сильнее, в страхе, что нечто приближается к ее лицу, и чиркнула спичкой о коробок.

Никакого огня, только ощущение, как что-то крошится у самых кончиков ее пальцев.

Следующая спичка вспыхнула и заискрила, а потом зашипела и умерла. Стефани уронила ее и достала, как оказалось, предпоследнюю.

Эта спичка зажглась. Прежде чем пламя успокоилось, Стефани увидела движение в дальней стороне комнаты, во главе стола. Там определенно что-то двигалось, но она не могла разглядеть, что именно тревожит темноту.