Завтра вновь и вновь - читать онлайн книгу. Автор: Том Светерлич cтр.№ 36

Ханна заходит на закрытую парковку и исчезает – пробел в Архиве настолько велик, что даже «Стейт фарм» обратила на это внимание во время беглого анализа по страховому требованию. В тот день Ханна пропустила лекцию в три часа, а вечером пропустила репетицию «Спамолота», друзья пытались связаться с ней, но тщетно, они сообщили о ее исчезновении университетской службе безопасности и начали поиски, продлившиеся несколько недель, но прекратившиеся летом, когда все разъехались на каникулы по домам. В конце лета, когда все вернулись, накануне собственного смертного приговора в октябре, Ханна уже была призраком, почти забыта.

Я снова изучаю отчет об ошибках в коде, это долгое и утомительное занятие. Мне потребовались месяцы для обнаружения ее тела, но может понадобиться еще столько же для понимания, что на самом деле произошло.

Хотя сейчас нет необходимости прибегать к этому способу.

Я могу раскручивать события назад, словно решаю уравнение с известным результатом. Ханна сейчас с Тимоти или будет с ним. Я перезагружаю Город и запускаю Паук в поисках Тимоти, используя его старые изображения в качестве стартовой точки и ограничив поиск той парковкой. Паук выдает запись камеры безопасности, сделанную сразу после исчезновения Ханны: водитель «Форда Мустанг», стекла в машине тонированы, но он опустил стекло, чтобы махнуть кредиткой в воротах. Я приближаю изображение лица. Тимоти. Это он. Ворота поднимаются, и машина въезжает на парковку.

Я следую за ней.

Тимоти едет по Сквиррель-Хиллу, срезает через парк Шенли, потом вниз по Гринфилд-авеню до резкого поворота к шоссе. Останавливается он на Ран-стрит, идущей параллельно паркам, у бара «Здоровяк Джим», совсем недалеко от того дома с белой надписью со словами Христа. Несмотря на бороду и худобу, Тимоти нетрудно узнать, когда он выходит из машины, однако у Ханны наложено другое лицо – простейший трюк для обмана основных алгоритмов Паука. Это лицо Грейс Келли, но фигура осталась от Ханны, на ней та же одежда. Тимоти ведет ее в «Здоровяк Джим», и я следую за ними.

Запись внутри «Здоровяка Джима» – из камеры наблюдения, без звука и черно-белая. Тимоти и Ханна сидят в углу и едят спагетти. Я вышагиваю снаружи, в крови бурлит адреналин в предвкушении новой информации. Когда они выходят из бара, уже темнеет. В квартале тихо, уличные фонари светят на снег. Чуть дальше стоит греческая церковь Святого Иоанна Златоуста, чьи купола-луковицы сверкают в городских огнях, когда-то в ней молился Энди Уорхол.

Дома здесь стоят вплотную или разделены крохотными промежутками, они до сих пор покрыты копотью времен сталелитейной промышленности, хотя прошел почти целый век. Машина Тимоти припаркована все на том же месте. Они с Ханной пролезают через дыру в рабице и пересекают заросший сорняками пустырь, усеянный разбитыми бутылками и пивными банками. Сбоку от Дома Христа сияет прожектор, высвечивая белую цитату, чтобы ее было видно и днем, и ночью. Лужайку развезло, ступени крыльца давно прогнили, их заменили шлакобетонными блоками. Стонет гнилая древесина крыльца. Дверь открывается.

Тимоти отходит в сторону, пропуская Ханну первой. Он следует за ней и закрывает за собой дверь. Я пытаюсь проследить за ним внутри, но доступ в симуляторе закрыт. На двери зеленым шрифтом высвечивается: «Личный аккаунт».

– Открыть доступ, – говорю я, и в дверном проеме появляется клавиатура. Я ввожу пароль. Доступ запрещен.

Кажется, я помню пароль Куценича. Ввожу его, и барьер исчезает, как сдернутая вуаль, но стоит мне переступить порог, как я слышу механический гул. Не знаю, где источник огня, но я вижу, как он вспыхивает за дверью, оранжевые языки пламени перекатываются в воздухе словно жидкость. Через мгновение следует удар, меня отбрасывает, будто лягнула лошадь. Секунда полета, перед глазами вертится земля, и я врезаюсь в нее. Черт. Пытаюсь встать. Черт. Черт. Не могу перезагрузиться. В ушах звенит.

Мне не хватает воздуха, и легкие обжигает морозом. Бомба? Я прикусил язык, и изо рта течет кровь, заливая рубашку и простыни, когда меня на короткое время выкидывает из Архива. Однако я заставляю себя снова погрузиться, сосредоточиться на Городе. АйЛюкс удерживает меня там. Дом Христа горит. Пламя выплескивается из окон и струится сквозь щели в сайдинге. Огонь хлещет из двери и поглощает дом, отбрасывающий резкие угольно-черные тени.

Что происходит? Насколько мне известно, этот дом никогда не горел, вплоть до самого конца.

Я понимаю, что это спецэффект. Придумано умно – испепеляющая жара наложена слоем чувственного восприятия, она почти так же реальна, как кофе, который я пью в Архиве, или прикосновение к женщинам и их запах. Огонь такой яркий, что мне приходится зажмуриться, но все же я в полной безопасности. В безопасности. Я могу пройти через это пламя, войти в дом и по-прежнему наблюдать за Тимоти и Ханной, но когда я поднимаюсь, понимая, что у меня даже не сбилось дыхание, что все это – лишь ловкий трюк, кто-то с криком вываливается из двери. Я вижу обгоревшую до черноты фигуру, похожую на полыхающий кокон. Человек ковыляет ко мне, размахивая пылающими руками, а за ним вьется дорожка дыма, и мне хочется сбежать, но я парализован. Человек хватает меня за лацканы пальто и притягивает к своему горящему лицу. Я вдыхаю запах плавящейся кожи и ощущаю волны жара.

– Я сильно разочарован, что снова вижу тебя так скоро, – говорит он, и огонь струится из его рта извивающимися языками. – Теперь ты используешь фамилию Куценич.

Болван.

– Я же велел тебе оставить ее в покое, – говорит он.

– Не понимаю, – отвечаю я. – Я же бросил заниматься Альбион. Я сказал им, что бросил.

– Доминик, я действую в соответствии с Четвертой поправкой к Конституции Соединенных Штатов ^[18]. Я считаю, что каждый имеет право на частную жизнь, то есть и на собственное изображение. Ты в курсе, что секс-туристы подсматривают в Архиве за чужими воспоминаниями? Извращенцы, как ты понимаешь. Тебя удивит, если я скажу, что некоторые люди погружаются в Питтсбург и проживают твои воспоминания о сексе с женой? Такое бывало, Доминик. Существует целая индустрия, разыскивающая в Архиве частные сексуальные воспоминания и продающая их. И ощущения тех пользователей так же чудесны, как и твои. Как тебе это понравится, Доминик? Разве не утешительно узнать, что кто-то вроде меня защищает твои воспоминания, образ твоей жены? Моя клиентка имеет право ограничивать доступ к своему изображению, и я намерен защитить это право.

– Твоя клиентка? А кто твоя клиентка?

– Ты просто тупоголовый юнец, – говорит Болван. – Твоя жена теперь мертва.

Система безопасности Начинки вспыхивает красным, засекая вирус, но индикатор загрузки заполняется слишком быстро, чтобы я успел даже подумать о защите.

– Это червь, – говорит Болван. – Рейсснера-Нордстрёма.