Завтра вновь и вновь - читать онлайн книгу. Автор: Том Светерлич cтр.№ 33

– Это Ханна Масси, – говорю я. – Это место преступления. Тело, оно…

– Вы уверены? Совершенно уверены? Я позвоню в полицию.

– Нет-нет, лучше не надо, – уверяю я. – Я свяжусь с Куценичем. Для таких случаев существуют специальные протоколы. Боже! Полиции плевать на преступления, сохраненные в Архиве, над нами только посмеются. Куценич знает, что делать.

Я говорю Симке, что мне надо подумать. Он предлагает покопаться в материалах по Тимоти и выудить все детали, может, обнаружатся еще какие-нибудь полезные сведения. Около часа ночи мы возвращаемся в дом через сад жены Симки. Он готовит для меня гостевую комнату и дает два пледа на случай, если я замерзну.

– Тут сплошные сквозняки, – объясняет он. – Утром еще поговорим.

Я залезаю в постель, в прохладные объятья хрустящих простыней. Мозг бешено работает. Уставившись во тьму, я прислушиваюсь к незнакомым скрипам засыпающего дома. Начинка автоматически подсоединяется к сети. Я размышляю.

Может, Уэйверли и не хотел, чтобы я нашел Альбион.

Может, никакой Альбион и нет и никогда не – было.

«Альбион» – это название яхты Уэйверли, и – только.

Уэйверли и Тимоти, отец и сын, втянули меня в это, потому что я нашел тело Ханны Масси. Может, они взяли меня в оборот, чтобы держать под присмотром, вызнать, много ли я знаю, и решить, как со мной поступить.

Запутать меня вымышленной Альбион, отвлечь…

Накатывает тошнотворное понимание происходящего, но кое-что не сходится. Альбион существует, конечно же, существует, ведь много лет назад Тимоти нарисовал ее для своего психотерапевта. Да и с чего бы такому человеку, как Уэйверли, устраивать все это, заставлять меня искать Альбион, только чтобы держать меня под присмотром? Он мог бы приставить ко мне соглядатая или… или подстроить несчастный случай. По мне не будут долго горевать. От этих мыслей меня прошибает дрожь, а паника не дает поверить в то, что Уэйверли или Тимоти решились бы меня убить. Я не верю в это или стараюсь не верить, но рисунки тех женских тел – все равно что признание, и в голове возникают леденящие кровь сцены вероятной смерти.

Я отправляю сообщение Куценичу с просьбой о встрече. Во входящих дожидаются послания от Тимоти, расплывчатые предупреждения о моей терапии – похоже, он знает, что я сейчас у Симки. Куценич не отвечает, и я снова его вызываю.

Два часа ночи. Я регистрируюсь в чате круглосуточной справочной службы мировых новостей. Ко мне присоединяется библиотекарь, вероятно, ИИ, с кошечкой на аватаре.

«Чем могу помочь?»

Я прошу провести поиск в архиве питтсбургской «Пост-газетт» по имени Тимоти Биллингсли. И тут же получаю результаты. Лицо Тимоти. Он более худой, с неопрятной бородкой, скрывающей тонкие губы, но глаза те же. Я читаю. Домашнее насилие, аресты. Я прошу ИИ провести поиск по лицу, не ограничиваясь только этим источником, и бот выдает результат из газеты «Таймс-Пикаюн», под именем Тимоти Филта, арестованного за убийство жены Ронды Джексон в Девятом округе Нового Орлеана. Ее нашли в собственной квартире, с головой, расколотой алюминиевой бейсбольной битой. Тимоти остановили за разбитую габаритную фару и обвинили в убийстве. В машине нашли следы крови с совпадающей ДНК. Его приговорили к смерти, но так и не казнили – благодаря помилованию губернатором Луизианы.

Филт превратился в Биллингсли. В Джорджии его снова обвинили в семейном насилии – теперь он был женат на Лидии Холланд. Именно о Лидии мне рассказывал Тимоти – той женщине, которой он изменял, она была его женой, когда случилась катастрофа. Они жили в Питтсбурге, но, видимо, переехали из Джорджии. Тимоти рассказывал, что они с женой путешествовали по югу, когда все произошло. Я делаю поиск по имени Лидия Биллингсли. И получаю только один результат – она была волонтером на благотворительном завтраке в Гринсберге. Тимоти сказал, что развелся с женой, и я ищу ее по девичьей фамилии – Лидия Холланд. Имя всплывает в февральской «Таймс-Пикаюн», через четыре месяца после Питтсбурга. Ее тело обнаружили связанным, с кляпом во рту, утопленным в болоте Ханиайленда. Ее нашел рыбак, поначалу не разобравшись, на что наткнулся. Ее лицо было порезано и раздулось в воде, а горло рассечено так глубоко, что голова почти отделилась от тела. Руки были отрезаны.

В тишине гостевой спальни я вздрагиваю от звонка входящего сообщения. Я сажусь в постели, в темноте светится мой профиль. Сообщение от некой Вивиан Найтли, с темой «Предрассветные стихи». Я открываю его. «Ты хотел почитать мои стихи, так вот они. Надеюсь, ты не дурил меня, говоря, что это тебе интересно, потому что я никому их не показывала. С любовью, Твигс».

Она прислала мне рукопись объемом с небольшую книжку – страниц тридцать или около того. «Предрассветные стихи» начинаются с такой – строчки:

«Я потянулась к тебе утром, но ты уже ушел».

* * *

Я больше не могу здесь оставаться. Заказываю такси и следующие пятнадцать минут провожу, склонившись над унитазом в гостевой спальне, глядя на свое отражение в воде и пытаясь сдержать подступившую от нервного напряжения рвоту. Это Тимоти убил Ханну или он просто знал, где она лежит? Дом погружен в тишину – видимо, Симка уже спит. Я выхожу на крыльцо, на утренний мороз, от которого немеют пальцы, смотрю на облачка своего дыхания и притоптываю, чтобы не замерзнуть. Когда подъезжает такси, я спешу к нему, чтобы водитель не успел посигналить, нарушив предрассветную тишину. Называю водителю адрес Куценича. Я думаю об измазанном в глине теле Ханны. Думаю об Альбион, но думать об Альбион – это как смотреть в одну точку так долго, что она начинает исчезать.

Куценич живет на пересечении Бэрракс-роу и Восьмой, в таунхаусе, стоившем ему пару миллионов, несмотря на уличную парковку и мощеный пятачок вместо лужайки перед крыльцом. Уже рассвело, но уличные фонари еще горят.

Я нажимаю на звонок, и в тишине дома раздается трель.

– Куценич? – Я колочу по двери. – Это Доминик.

Перед домом припаркован его «Эксплорер», одно колесо стоит на тротуаре. Хотя занавески задернуты, я заглядываю в щель и вижу в гостиной оставшийся с вечера беспорядок: коробки из-под китайской еды навынос, недопитая двухлитровая бутылка «Маунтин дью» – типичный ужин Куценича, когда он пишет код.

– Куценич, открывай. Это Доминик. Куценич…

Вдалеке, на более оживленной улице, шумит нарастающий поток машин.

– Куценич, открой чертову дверь!

Теперь из дома доносятся шорохи. Щелкает задвижка, и Куценич открывает дверь. В джинсах и мятой фланелевой рубашке он выглядит так, будто и не раздевался со вчерашнего вечера, пепельные волосы всклокочены после сна. Он приглаживает двумя пальцами бороду – нервный тик, выдающий, что он задумался и точно не знает, как ответить на поставленный вопрос.

– Доминик, – говорит он.

– Я отключил соединение.

– Входи. Входи. Сделаю кофе.