Завтра вновь и вновь - читать онлайн книгу. Автор: Том Светерлич cтр.№ 26

Чжоу рассматривает картины в Музее изобразительных искусств Карнеги, указывает на что-то Пейтон, наскоро пробегается по биографии художника или говорит о материалах его работ. Чжоу – это Альбион, напоминаю я себе. Они стоят перед картиной Джона Каррена, на которой изображены две обнаженные женщины в странных, неуклюжих позах. Чжоу упоминает, что Каррен жил в Питтсбурге, а Пейтон слушает, но гримасничает и повторяет позы женщин на картине. Она разыгрывает эту сценку, пока Чжоу не начинает смеяться вместе с ней. Пейтон прекрасно умеет контролировать производимый на мужчин эффект; Альбион более сдержанная, словно стремится стать невидимой. Пейтон подзуживает Чжоу тоже принять позу и просит охранника снять их на фоне картины.

Я нахожу ранние упоминания «Ворона и медведя» в качестве участника модного показа, сборы пойдут на финансирование социального магазина «Девушки Гвен». Среди моделей числится Пейтон, только по имени. Сайт «Девушек Гвен» есть в Архиве, там с десяток фото этого показа, на некоторых – Альбион. Она выделяется среди фотомоделей – в твидовом костюме-тройке, как я понимаю, собственного дизайна, волосы спадают алым каскадом.

А вот Альбион на заднем плане другого снимка. Пиджак расстегнут, руки в карманах, она небрежно прислонилась к колонне и смотрит на подиум, такая же замкнутая, какой я знаю ее по Чжоу. Затем идет серия снимков со студией дизайнера, все без подписи, но на одном я узнаю твид Альбион, она стоит на фоне кирпичного здания, видимо, где-то в Лоуренсвиле. Я запускаю Паука и, конечно же, нахожу это место: около Батлер-стрит в Лоуренсвиле, на Тридцать седьмой, но ссылка на здание повреждена. Кто-то его стер.

Я следую за Пейтон после ее смены в «Кола кафе», через несколько кварталов мы оказываемся на Тридцать седьмой, записи на маршруте скудны, но я снова ловлю ее у выстроившихся в ряд обшарпанных домов у гравийной парковки, один участок от другого отделяют неопрятные изгороди и заросли сорняков. Наверное, Пейтон сама снимала это видео, рассказ от первого лица через глазные камеры. Она вводит код на замке и входит. Внутри дом отремонтировали – здесь полы из ламината, на первом этаже офис и шоу-рум, украшенный настенной фреской с птицей и медведем, надпись «Ворон и медведь» готическим шрифтом. Это студия Альбион. Мастерская наверху, второй этаж отведен под просторный зал с панорамными окнами и открытыми потолочными балками. Чжоу сидит за швейной машинкой и трудится над брюками. Она улыбается при виде Пейтон.

– Вот что ты наденешь, – говорит она.

Я просматриваю записи из студии. Их довольно мало, многие дни либо удалены, либо просто не снимались. Я ищу в Архиве нужный период и нахожу часы, когда Чжоу работает за швейной машинкой или прикалывает ткань на манекенах, но в конце концов натыкаюсь на неподписанную и неподделанную серию. Вместо Чжоу там Альбион, она снимает подготовку к показу видеокамерой на штативе. Одета Альбион в толстовку, штаны для йоги и вязаную шапку с эмблемой «Стилерз». Временная метка на записи – двадцать девятое сентября, почти три часа ночи. Альбион кроит ткань перед шитьем.

Пейтон стоит на возвышении, она в розовой юбке до пола, похожей на водопад роз. Ее грудь не прикрыта, топ в виде корсета лежит на рабочем столе. На редкость сильный ливень превращается в снежные хлопья, парящие за окном. Я помню этот снег, тогда я проснулся и с изумлением увидел, что все покрыто густой белизной. За ночь навалило снега шириной в ладонь. Помню, как мы с Терезой пошли завтракать в Crêpes Parisiennes, гадая, был ли снегопад случайным, или это раннее начало зимы. Но потом снова потеплело, в тот же день снег растаял. Нам оставалось меньше десяти дней вместе. Но в ту ночь, когда мы с Терезой спали, а дождь превращался в снег, Пейтон стоит на возвышении, купаясь в ярком освещении студии, а Альбион приносит ей корсет.

Глядя в окно на снегопад, я замечаю стоящего на парковке мужчину в шерстяном пальто, черном или темно-сером. У мужчины седые волосы. Он смотрит на меня, в точности как я на него, и снег собирается на его плечах и макушке, но в такой темноте лица не разобрать. Когда я поворачиваюсь обратно к девушкам, вместо Альбион уже Чжоу. А мужчина на улице исчез – следы на снегу ведут к дому. Он идет сюда. Я пытаюсь выбраться из Города, но систему заклинило. Я парализован. Система безопасности Начинки вспыхивает красными предупреждениями, сообщая о грозящем сбое сети, но я не могу выбраться.

Дверь студии открывается, и мужчина входит, отряхивает снег с ботинок и снимает пальто.

– Ты кто? – спрашиваю я.

– Имя мне – Легион, – отвечает он.

Я узнаю его, это тот человек в высоком кресле, которого я видел в квартире Альбион, на нем футболка с надписью «Болван». По идее я мог бы протиснуться в дверь мимо него, но он держит меня под полным контролем, я не способен пошевелиться.

– Доминик, верно? – спрашивает он. – Джон Доминик Блэкстон, правильно?

– Ты работаешь на Уэйверли?

Болван улыбается.

– Я так понимаю, ты очередной наркоман Уэйверли, – говорит он. – Печально.

– Кто ты?

– А кто ты? – откликается он. – Джон Доминик Блэкстон, Эллсворт-авеню 5437, Питтсбург, Пенсильвания. Соискатель степени по литературе и визуальной теории в университете Карнеги-Меллона и Вирджинском университете, до недавнего времени – помощник архивариуса «Куценич групп». Злоупотребление наркотиками. Постоянный апгрейд Начинки. Скучная жизнь, но у тебя была любовь. Ты кучу времени тратишь на погружения, чтобы встретиться с женщиной по имени Тереза-Мари Блэкстон. Твоей женой…

– Не произноси ее имени. Не смей произносить ее имя.

– Я же верно излагаю, да? Ты загрузил больше часов одинаковых воспоминаний, чем кто-либо, кого я имел удовольствие знать. Большинство людей наносят кратковременные визиты в Архив, вспомнить счастливые моменты или былую нормальную жизнь, навестить любимых на день рождения или в годовщину смерти. Большинство отдает дань уважения умершим раз или два в год, но ты другой. У тебя прямо мания. Снова и снова ты ужинаешь с женой в чайной «Спайс айленд», чтобы услышать, как она объявит о второй беременности, и погрустить о первой.

– Не смей о ней говорить! – ору я, но голос пропадает, когда Болван шепчет: «Заткнись».

– Я наблюдал, как умерла твоя жена в тот день, потому что мне стало любопытно, хотелось понять, что такого особенного ты в ней нашел. А сам-то ты видел, как умерла твоя жена? Она была на девятом месяце, да? Она ходила за покупками по Шейдисайду, а там полно камер, так что ее смерть видно очень хорошо. Ты не часто смотришь этот момент, да? Слишком болезненно, надо полагать? В магазине «Кардс анлимитед» есть витрина с футболками. Футболки со всякими тупыми или похабными надписями. Твоя жена как раз читала похабную надпись, когда умерла. Интересно, а ребенок толкался, когда упала бомба? Может, он знал, что никогда не родится. Кто это был, мистер Блэкстон, мальчик или девочка?

Он позволяет мне пошевелиться и закричать, и я трясу его, но прикасаться к нему – все равно что к мешку с песком, он тяжелый, слишком тяжелый для настоящего, и я понимаю, что он нереален, мы оба нереальны, конечно же, мы ведь вообще не здесь, никакого «здесь» просто не существует.