Завтра вновь и вновь - читать онлайн книгу. Автор: Том Светерлич cтр.№ 23

Он находит искомый каталог, но указывает на другой.

– Вот, глянь, это Гуччи. Прорыв Тини Мидзуки, офигительный политический репортаж. Он привез осеннюю коллекцию Гуччи в разбомбленные палестинские деревни сразу после гражданской войны. Не нанимал моделей, а нашел девушек на месте. Гениально, просто гениально.

– И давно он у тебя? – спрашиваю я, когда на свет появляется каталог Agent Provocateur – толстый, на три сотни страниц или больше, цветной, глянцевый, с коллекциями под названиями «Вверх» и «Вниз».

– Блин. Да не знаю я, брательник. Лет десять или одиннадцать? Лучшие каталоги самых дорогих брендов. Коллекционеров такого добра полно. Несколько месяцев назад я продал лишний экземпляр каталога Гуччи в исполнении Гавра и обеспечил себя ужинами на целый месяц. Тот, которым ты интересуешься, стоит немного, но все-таки не загибай уголки.

Насколько я могу судить, каталог не представляет собой что-то особенное, это бессвязный рассказ о блондинке и рыжей, которые проводят выходные в загородном особняке, где их обольщает каждый встречный – конюхи, повара и экономка. Тимоти описывал мне это – в точности как в том стриме, который он крутил во время своей депрессии, прежде чем вырвал Начинку. Может, эта книга сопровождала тот стрим. Мягкий вариант де Сада, каждая страница выглядит, будто из сказки, девушки с фарфоровой кожей предстают в разных стадиях раздевания, в каждой сцене новое нижнее белье. На сто тридцать шестой странице я говорю:

– Черт, да это же…

– Что? Что это? – спрашивает Гаврил.

Голая хозяйка особняка – в одних чулках, бальных перчатках и с повязкой на глазах – держит на поводках девушек, стоящих на четвереньках. Я сканирую и сохраняю изображение, позволяя мыслям сталкиваться друг с другом.

– Я все время вижу эту картинку, – объясняю я. – Сделанную на основе этого фото, только у двух девушек свиные головы. Она нарисована на доме Альбион.

– Кто такая Альбион? – спрашивает он. – Доминик, ты с кем-то встречаешься? Скурви сын…

– Я выслеживаю в Архиве девушку по имени Альбион. Она была моделью, возможно, ты ее знал.

Я показываю ему фотографию Альбион – может, он ее узнает, но Гаврил говорит, что она явно дилетантка.

– Классный снимок, – говорит он, – она милашка и могла бы с легкостью получить работу модели.

А потом прибавляет, что одно только появление в базе данных профессиональных моделей могло бы подстегнуть ее карьеру.

– Полно всяких идиотских сайтов типа «сама себе модель», где ты можешь ее обнаружить, – объясняет он, – но придется целую вечность перебирать доморощенные гламурные снимки, сделанные школьницами с иллюзиями, что одна фотография вознесет их к вершине.

– Она погибла в Питтсбурге.

– Ох, черт. Прости. Дай подумать. В общем, даже если она была профессиональной моделью или наполовину профессиональной, в то время не существовало таких сетей. Это фото – для рекламной кампании местного уровня, иначе ты бы нашел упоминания о ней, увлекающийся историей моды народ – это настоящие фанатики. Значит, это единственный снимок. Что-то местное, независимая студия. По этому снимку ты ее не найдешь, никаких шансов. Он даже не подписан. Никаких допов. Никаких ссылок. Расскажи о свиньях.

Я предлагаю рассказать обо всем, что накопал, за ужином. Гаврил хочет сходить в ресторан «Приманти». Я предлагаю что-нибудь другое – может, тот тайский ресторанчик, который он нашел, но он настаивает. Он ведет машину. Подпевает Beach Boys по радио, путая слова, а я смеюсь.

Он паркуется в Силвер-Спринге, и мы идем в «Приманти», аляповатый ресторан с питтсбургской тематикой, рядом с развлекательным парком. По залу растекается запах жира и спиртного, за уличными столиками посетители запивают пивом чизстейки с картофелем фри. Рядом с рестораном – сувенирный магазин почти такого же размера, набитый брелоками для ключей, открытками с видами Питтсбурга, магнитами и пивными кружками.

Здесь есть стена под названием «Питтсбургская», где люди пишут имена мертвецов. Думаю, она задумывалась как что-то наподобие мемориала войны во Вьетнаме, печальный монумент погибшим, но исписана фломастерами и вырезанными ножом именами, едва различимыми. Много лет назад я написал здесь имя Терезы, но с тех пор оно давно перекрыто другими. Даже сейчас кое-кто нацарапывает новые имена, пока ждет заказа, многие пишут собственные. Сколько из нас в самом деле пережили Питтсбург? Судя по документам, уцелела лишь сотня или около того, по чистой случайности они как-то скрылись от взрыва, и спасатели достали их из-под руин.

Очень много людей вроде меня, спасшихся по причуде судьбы, поскольку в тот день уехали из города. Я не знаю, сколько человек на самом деле пережили Питтсбург, но читал, что они как щепки подлинного креста Иисуса – если собрать всех вместе, количество этих людей превысит население Питтсбурга. В Начинке звучит «Пенсильванская полька», уламывая меня купить часы «Мы никогда не забудем» (ограниченный выпуск), фарфоровые статуэтки игроков команды «Питтсбург стилерз» или Барби в футболках и мини-юбочках цветов «Питтсбург пингвинз». Мы сидим на деревянной скамейке под портретом Франко Харриса в знаменитой игре 1972 года.

– Что будете пить? – спрашивает официантка.

Гаврил берет солодовое пиво, а я предпочитаю шоколадный стаут.

– Так кто такая Альбион? – спрашивает – Гаврил.

– Я работаю на человека по фамилии Уэйверли, – объясняю я. – Альбион – его дочь. Я ищу ее в Архиве. Теперь у меня установлен АйЛюкс.

– Как это ты сподобился?

– Бонус от фирмы. Никогда не слышал о компании «Фокал нетворкс»?

– Еще как слышал, – говорит он. – Постой, так ты на этого Уэйверли работаешь? На Теодора Уэйверли?

– И откуда ты о нем знаешь?

– Да мать твою за ногу, Доминик, он же практически изобрел Начинку. Во всяком случае, в нынешнем виде. По радио о нем рассказывали. «Фокал нетворкс» – это мозговой центр республиканцев. Они определяют политику Мичем.

– Охренеть.

– Ага, брательник. Еще как.

– Я в этом не замешан, – говорю я. – Как я уже сказал, я лишь выслеживаю Альбион.

– Странное имечко. Красивое, но странное.

– Ее стерли из Архива. Я проверял университеты, департамент труда и статистики, кэш «Гугла» и «Фейсбука», «Твиттер», «Линкедин», проводил поиск по тегам. Пусто. Я написал библиотекарям мемориала Стального города, и здешнего, и в Джонстауне, направил официальный запрос Союзу граждан Питтсбурга и корпорации «Архив» в Вирджинии…

Приносят чизстейки, и Гаврил спрашивает, с чего вдруг человеку вроде Теодора Уэйверли понадобился именно я, почему, имея стольких программистов и исследователей в собственной компании, такой богач решил вытащить меня из программы по реабилитации и поручить это дело.

– Ты о чем это? – спрашиваю я.

– Доминик, пойми меня правильно, – это в самом деле вопрос. Теодор Уэйверли мог нанять всю фирму Куценича, если б захотел. Мог бы даже АНБ попросить сделать ему одолжение, понимаешь? Но он выбрал тебя, моего брательника Доминика. Бессмыслица какая-то.