Горшок золота - читать онлайн книгу. Автор: Джеймз Стивенз cтр.№ 38

Никто на них из-за деревьев не выскочил, а потому вскоре уверенность возвратилась к ним, и они пошли себе дальше более беззаботно. Когда добрались до кромки бора, сверкающий солнечный свет позвал их двинуться дальше, и, чуть помедлив, так они и сделали. Славные просторы и сладкий воздух развеяли их печальные мысли, и очень скоро они уже носились взапуски отсюда туда. Беспечная беготня привела их к дому Михала Мак Мурраху, и там, запыхавшись, они упали отдохнуть под небольшое деревце. То был терновый куст, и дети, усевшись под ним и наконец перестав носиться, смогли вновь осмыслить ужасное положение своего отца. У детей мысль никогда подолгу не отдельна от действий. Они думают в равной мере и руками и головами. Им надо делать то, о чем они рассуждают, чтобы придать замыслу зримость, а потому вскоре Шемас Бег разыгрывал в великолепной пантомиме визит полицейских к ним в домик. Земля под терновым кустом сделалась подом в их лесной хижине, они с Бригид стали полицейскими, и вот уж Шемас в поисках трупов ожесточенно рыл почву широкой деревяшкой. Прокопал он всего несколько дюймов, и тут деревяшка наткнулась на что-то твердое. Соскрести землю с этого предмета удалось очень быстро, и дети с большим восторгом извлекли на свет прелестный глиняный горшочек, наполненный до краев сверкающей желтой пылью. Подняв его, они изумились, до чего он тяжелый. Долго играли с находкой, пропускали тяжелый желтый поток сквозь пальцы и смотрели, как он блестит на солнце. Устав от этой игры, они взялись нести горшок домой, но, добравшись до Горт на Клока Моры, так утомились, что решили оставить горшок у своих друзей лепреконов. Шемас Бег постучал по стволу дерева, как их научили, и через миг наверх выбрался известный им лепрекон.

– Мы принесли вот что, достопочтенный, – проговорил Шемас. Но дальше ничего сказать не успел: в тот же миг, когда лепрекон увидел горшок, он обнял его и зарыдал так громко, что его товарищи всей гурьбой бросились посмотреть, что с ним такое случилось, и добавили своих смеха и слез, и к их хору дети присоединились с сочувственными воплями, и шум небывалой сложности загремел по всему Горту.

Однако недолго предавались лепреконы сей счастливой страсти. Радость их тяжко обрушили память и испуг, а следом в их ушах и сердцах взвыло покаяние, эта пасмурная добродетель. Как отблагодарить им детей, чьего отца и заступника они вручили непросвещенному правосудию человечества? Справедливости, что требует не покаяния, а кары, справедливости, какая постигается по Книге Вражды, а не по Книге Дружества; что именует ненависть Природой, а Любовь – сговором; чему закон – железная цепь, а милость – бессилие и унижение; что есть слепой злодей, навязывающий свою слепоту; что суть бесплодные чресла, клянущие плодородие, каменное сердце, какое превращает в камень поколение за поколением людским; то, пред чем жизнь чахнет в отвращении, а смерть содрогается вторично в своей усыпальнице. Покаяние! Отерли лепреконы несуразную влагу с глаз и радостно заплясали вопреки всему. Ничего тут не поделаешь, а потому любовно покормили они детей и отнесли их домой.

Тощая Женщина испекла три ковриги. По одной дала детям и одну оставила себе, после чего отправились они к Энгусу Огу.

В путь подались хорошо за полдень. Бодрое утреннее веселье оставило их, и в мире господствовало самодержавное солнце, чье величие сделалось почти невыносимым. Почти никакой тени путникам не перепадало, и чуть погодя стало им жарко и томительно и захотелось пить – вернее это все детям, а вот Тощей Женщине, по причине того, что была она тощая, испытания стихиями были нипочем – любые, кроме голода, от которого ни одно созданье не свободно.

Вышагивала она посередине дороги, истинный вулкан безмолвия, и думала двадцать всяких мыслей разом, а потому из-за остроты желания высказаться оставалась она жутко молчаливой; однако под коростой этого безмолвия копилась махина речи, какая в конце концов рванет – или закаменеет. Из этого сгустка мысли послышался первый глубинный рокот, предвестник рева, и следующий миг уже внимал бы грому ее разнообразных проклятий, но тут заплакала Бригид Бег: само собой, несчастное дитя и устало, и изнывало от жажды вплоть до полной рассеянности, да и Шемас не был огражден от уступки этой слабости – лишь мальчишеской гордостью, какой хватило на две минуты. Это открытие отвлекло Тощую Женщину от ее пылких размышлений, и, утешая детей, она позабыла о собственных тяготах.

Необходимо было побыстрее отыскать воду; это нетрудно, ибо Тощая Женщина – прирожденная сида и, как все прочие созданья, умела чуять близость воды, а потому сразу повела детей чуть в сторону. Через несколько минут оказались они у придорожного колодца, и там дети напились и утешились. У колодца крепко росло развесистое дерево с густой листвой, и в тени того дерева уселись они и поели ковриги.

Пока они отдыхали, Тощая Женщина наставляла детей во многих важных вопросах. Ни разу не обращалась она к обоим сразу, а сперва говорила с Шемасом о чем-то одном, а затем – о другом – с Бригид: по ее словам, то, что положено знать мальчику, – вовсе не то же самое, что нужно знать девочке. Особенно важно, чтобы мужчина понимал, как объезжать женщину на кривой козе, ибо это – а также поимка еды – есть основа мужской мудрости, и сей предмет изложила она Шемасу. Вместе с тем равно важно, чтобы женщина умела ставить мужчину на сообразное ему место, и свое безраздельное внимание уделила этой теме Бригид.

Наставляла Тощая Женщина: мужчина вынужден ненавидеть всех женщин, покуда не сумеет женщину полюбить, зато он волен – вернее, ему впрямую наказано, – любить всех мужчин, потому что они с ним одной породы. Женщины тоже обязаны любить других женщин как самих себя и ненавидеть всех мужчин, кроме одного-единственного, и его им положено пытаться превратить в женщину, потому что женщины по устройству своему либо деспоты, либо рабы, и лучше пусть будут деспотами, а не рабами. Она пояснила, что мужчины и женщины постоянно воюют друг с другом и оба пола стремятся покорить друг дружку, однако женщины одержимы бесом по имени Жалость, что сильно затрудняет им битву и постоянно отдает победу мужчинам, которые таким образом вечно спасены у самой кромки поражения. Тощая Женщина сказала Шемасу, что день его погибели настанет, когда влюбится Шемас в женщину, потому что пожертвует он своей судьбой ради ее каприза, и взмолилась Тощая Женщина именем любви Шемаса к ней держаться подальше от этого коварного пола. Бригид же она раскрыла тайну, что ужасный день женщины приходит к ней, когда узнаёт женщина, что ее полюбил мужчина, ибо мужчина влюбленный сдается лишь женщине и сдача та частична, лична и временна, зато влюбленная женщина сдается целиком – самому́ богу любви, и так становится рабой и не только лишена личной свободы, но этой коварной одержимостью поражена и в умственных своих движениях. Судьба трудится в пользу мужчины, а значит, заявила Тощая Женщина, победа всегда за женщиной, ибо тем, кто отваживается воевать с богами, победа уже обещана: таков закон жизни – побеждают одни лишь слабые. Пределы силы – оцепенение и неподвижность, зато у слабости пределов нет, а наставник ей – хитрость или изворотливость. Вот по этим причинам – и чтобы жизнь не пресекалась, – женщины пусть пытаются превратить своих мужей в женщин: тогда они делаются деспотами, а их мужчины – рабами, и жизнь обновится на очередной круг.