Человек с поезда - читать онлайн книгу. Автор: Билл Джеймс, Рейчел Маккарти Джеймс cтр.№ 78

Вопрос – когда он творил свои злодеяния: сразу по прибытии в новый район, основательно в нем обжившись или перед тем, как уехать? Наиболее вероятным представляется вариант, что он совершал убийства тогда, когда был полностью готов сменить дислокацию.

Думаю, что между 1901 и 1903 годами «Человек с поезда» жил и работал в городке Марианна, штат Флорида, или же неподалеку от него. И при этом без конца размышлял о том, как, убив кого-то, замести следы, скрыться и остаться безнаказанным. Он сразу же понял главное – убивать лучше людей с низким социальным статусом, бедных и чернокожих. И еще он выбирал дома, стоявшие особняком от других, чтобы никто не увидел, как он проникает в чужое жилище и покидает его.

Покончив с жертвами, он поджигал дом – либо чтобы скрыть улики, либо потому, что получал от этого такое же удовольствие, как от убийств. Я думаю, что первое объяснение – что он старался уничтожить улики, – более правдоподобно, хоть и не уверен в этом. И все же я склоняюсь именно к этому. Во-первых, когда он постепенно стал переходить от убийств вблизи небольших городков к убийствам в самих небольших городках, он перестал заниматься поджогами. Это – логично, рационально. Понятно, что, если поджечь дом, вокруг которого живут люди, к месту происшествия сразу же сбегутся соседи. Поскольку это было слишком рискованно, он перестал совершать поджоги. Таким образом, он действовал вполне осмысленно.

Я также полагаю, что, хотя «Человек с поезда» испытывал извращенную гордость за свои кровавые деяния, он в то же время мог стыдиться своих сексуальных отклонений. Да, думаю, он стыдился того, что проделывал с телами девочек-подростков, и устраивал поджоги еще и чтобы скрыть следы своих извращенных половых утех. Впрочем, это всего лишь предположение.

Возникает вопрос и почему «наш» маньяк проникал в чужие дома в районе полуночи. Не от трусости ли? Вероятно, «Человек с поезда» забирался в чужие жилища, когда в них все спали, опять-таки из чисто рациональных соображений, то есть чтобы уменьшить вероятность того, что его заметят и схватят. А может – потому, что был трусом и боялся вступить в прямое противоборство со своими жертвами.

В любом случае то, что он убивал людей, когда они спали, свидетельствует о его трусости – неважно, страх был тому причиной или вполне логичное желание не быть схваченным. Это трусливое поведение.

Но все же следует ли считать «Человека с поезда» трусом? Думаю, все не так просто. И вот почему. То, чем занимался «Человек с поезда», требовало если не мужества, то очень близкого к нему качества. Это способность сохранять хладнокровие в стрессовой ситуации. Ему нужно было действовать спокойно, целеустремленно в условиях, когда он сам рисковал, – хотя он и старался минимизировать риск.

Вы могли бы забраться с топором в чужой дом, убить всех его обитателей и жить дальше как ни в чем не бывало? Нет, конечно, не могли бы. И я тоже. Я был бы в ужасе, дрожал бы как осиновый лист, а может быть, даже и обмочился. Правда, мне бы никогда не пришло в голову заниматься такими вещами, но ясно, что в подобной ситуации сохранять хладнокровие мне было бы не под силу. Чтобы совершать подобные преступления, требуется самообладание, хладнокровие и поразительное умение подавлять собственный страх. Так можно ли сказать, что тот, кто проделывал такие вещи, был трусом?

Да, можно. «Человек с поезда» ненавидел риск. Он никогда не полагался на случай. Для серийных убийц такое качество обычно нехарактерно. Многие из них любят риск. Иногда они едва ли не специально провоцируют полицию, чтобы их включили в число подозреваемых и допросили. А «Человек с поезда» проявлял исключительную предусмотрительность, фокусируясь на том, чтобы избежать негативных последствий своих действий. Он все тщательно продумывал и не просто опережал полицию, шерифов и частных детективов, которые пытались его вычислить и поймать, – он опережал их значительно. Все, что делалось для его поимки – использование собак-ищеек, сбор денег для выплаты вознаграждения, привлечение к расследованию частных детективов, – всегда очень сильно запаздывало.

Со временем – в том числе и в период вынужденного бездействия – «Человек с поезда» постепенно эволюционировал, меняя схему своих действий. Выйдя из тюрьмы, он был уже не тем убийцей, каким был до этого. Выйдя из тюрьмы, он стал убивать людей в самих небольших городках, а не в их окрестностях, как раньше.

Кроме того, он практически перестал хоть что-либо выяснять о привычках и распорядке жизни людей, которых собирался убить. Думаю, что в 1903, 1904 и 1905 годах он, живя и работая в том или ином районе несколько месяцев, путешествовал по «своей» территории, скорее всего по выходным, и искал дом, в который можно было бы проникнуть, чтобы отправить на тот свет всех его обитателей. Он обращал внимание на вполне конкретные вещи. Например, «Человек с поезда» предпочитал действовать в домах, рядом с которыми имелся сарай. И еще – поленница с топором. Привлекали его внимание и детские игрушки на крыльце или во дворе. Особенно ему нравились дома, стоящие поодаль от других: ему не хотелось, чтобы соседи заметили его, когда он в темноте будет подбираться к дому со стороны черного хода. Наличие собаки было крайне нежелательным. И еще для него было важно, чтобы не более чем в пяти минутах ходьбы от дома проходила железная дорога. Конечно же, он предпочитал места, которые не патрулировались полицией. Всем этим требованиям удовлетворял разве что один дом из ста, а может, и из тысячи. И когда приходило время действовать, «Человек с поезда» точно знал, куда ему идти.

Но к 1909 году он уже приобрел большой опыт в своих кровавых делах. Ему больше не требовалась тщательная подготовительная работа – он научился импровизировать. Именно поэтому он дважды проникал в дома, где жили молодые супруги, не имеющие детей (это семья Кобл в Рэйнире, штат Вашингтон, и семья Хадсон в Паоле, штат Канзас). Это произошло именно по той причине, что он ничего заранее не выяснял – а просто спрыгнул с поезда, огляделся и выбрал первую более или менее подходящую цель. По этой же причине он совершил преступление в Сан-Антонио, где имелась собственная полиция. Это опять-таки был результат спонтанных действий. Поезд прибыл в Сан-Антонио с северо-востока, а железнодорожная ветка проходила по самой его окраине, и в темноте маньяк просто не понял, что оказался в довольно крупном городе. Он полагал, что это очередной крохотный городишко.

По той же причине – неподготовленности нападения – в Колорадо-Спрингс «Человек с поезда» проник сначала в один дом, а затем в другой, стоявший рядом. В Эллсуорте, штат Канзас, он уже почти пробрался в чужое жилище, но, поняв, что в нем еще не спят, прошел на полквартала дальше и вломился в другой дом. Все это – свидетельства того, что он импровизировал.

К 1910–1911 году он уже был матерым убийцей и четко действовал по отработанному сценарию: приезжал в небольшой городок, селился там, устраивался на работу, а затем убивал и тут же уезжал. Такая схема себя оправдывала. Живя и работая в маленьком городишке, преступник получал прекрасную возможность выбрать цель по своему вкусу. К тому же в небольших населенных пунктах, как правило, не было постоянных полицейских подразделений, что также облегчало маньяку задачу. Словом, со временем «Человек с поезда» понял, что ему вовсе не обязательно выбирать дома, стоящие на большом удалении от других жилищ, – тем более что до момента преступления он ничем не привлекал к себе внимания, а совершив убийство, тут же исчезал. Он был просто ничем не примечательным незнакомцем. Он никому не сообщал своего имени и не давал никаких поводов, чтобы его запомнили. А после преступления пропадал, словно призрак. Риск, таким образом, сводился к минимуму.