Посреди времен, или Карта моей памяти - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Кантор cтр.№ 31

Владимир Кантор и о. Александр Мень, 1984 год

Но вот что поразительно. Он же был из еврейской семьи, ставшей истинно христианской, то есть это культурный факт, о котором писал Владимир Соловьёв как о важном моменте в развитии христианства. Но, значит, были смелые, раз ушли в катакомбную церковь. Эта смелость была и в отце Александре, так мне казалось.

Мой покойный друг Володя Кормер в романе «Наследство» описал отца Ивана, служителя катакомбной церкви. Роман этот он раздал нескольким друзьям на случай обыска, чтобы хоть у кого это текст сохранился. С 1975 года он больше десяти лет лежал у меня дома. В романе, кстати, один из персонажей, отец Владимир, у которого в его маленьком домике при церкви в Новой деревне висел портрет Владимира Соловьёва, был списан с отца Александра. Уже позже, попав в этот домик, я оценил писательскую точность и зоркость Кормера. Приведу его описание, чтобы не повторять уже написанного: «На столе стояла пишущая машинка, накрытая вышитой салфеткой, полка с книгами (были видны несколько роскошно переплетенных красных томов “Добротолюбия”), проигрыватель, маленький приемник, какие-то бронзовые вещицы, подсвечник, череп, в середине на полке выделялась голова Данте из черного металла или тонированного гипса. На этой же стене, над столом и вокруг, висели большое резное распятие, фотографии и картины в рамочках: два или три портрета Владимира Соловьёва, репродукция с картины Нестерова “Философы”, изображающая Сергия Булгакова еще в пиджаке и плаще и Флоренского в рясе, а также бесчисленные портреты каких-то неизвестных седобородых монахов, старух монахинь и священников. По левую руку от стола в торцовой стене пристройки было окно, задернутое легкими шторками с современным веселеньким абстрактным геометрическим рисунком, и дальше в углу – киот и складной аналой с большою Библией, заложенной широкими лентами. Иконы, в основном старые, без окладов, развешены были также и над окном, и на другой стене, слева, возле стеллажа с книгами. Уставленные ровно, корешок к корешку, книги выдавали библиофильские наклонности хозяина». В те ранние (для меня) годы я знакомился и с отцом Александром, и с героями катакомбной церкви сквозь призму литературы. В романе был описан герой катакомбной церкви отец Иван. К тому моменту я вроде бы уже выбирался из марксистско-советской парадигмы, опять же с помощью литературы – Достоевского. Но возможность увидеть въявь существующих людей из другого мира, я бы даже сказал, другого измерения, не живущих по нормам советского общества и в силу этого казавшихся совершенно свободными, придавала некую бинокулярность взгляду на мир. В романе, кстати, был и портрет Жени Барабанова, юного адепта отца Александра (с ним я познакомился в начале 90-х, а подробнее общался в Германии в 1992 г.).

Но вернусь к теме. Как ты полагаешь, насколько было опасно быть прихожанином катакомбной церкви? Так что твое мини-эссе все же необходимо.

ВК

25.02.2014

Дорогой Владимир!

Одна из ключевых тем, затронутых тобой, – катакомбная церковь, в лоне которой воспитывался отец Александр и идеалам которой оставался верен всю свою жизнь. Но нынешнее поколение читателей вряд ли знакомо с этим феноменом. Поэтому придется прибегнуть к историческому исследованию. Большевики отличались основательностью. Особенно в делах разрушения. Недаром в «Интернационале» звучали строки: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья…» Им это удалось сделать довольно быстро. К 1922 г. были разрушены все социальные институты царской России. Оставалась лишь Русская Церковь. Богоборец Ульянов-Ленин решил, воспользовавшись страшным голодом 1921 г., уничтожить и Церковь. Кстати, голод был следствием так называемой «продразверстки» и Гражданской войны.

В июле 1921 г. при подотделе пропаганды Агитпропотдела ЦК возникла Антицерковная комиссия. Она была призвана координировать антирелигиозную борьбу во всероссийских масштабах. Секретарем комиссии с июля по август 1921 г. был Емельян Ярославский. В состав весьма внушительной комиссии входили чиновники из Агитпропа, Московского комитета РКП(б), VIII ликвидационного отдела Народного комиссариата юстиции, ЦК РКСМ (Российского коммунистического союза молодежи), а также Народного комиссариата просвещения и Главного политического управления (недавнего ВЧК). Комиссия быстро выродилась в чиновническую структуру, которая занималась утверждением всевозможных антирелигиозных брошюр, листовок, плакатов. Весной 1922 г. Ленин решил реорганизовать эту комиссию (поначалу она громко называлась «Комиссия по проведению отделения церкви от государства при ЦК РКП(б)», а позже проще – «Антирелигиозная комиссия») и слить ее с другими антисектантскими и антицерковными комиссиями.

14 и 15 марта 1922 г. Ленин написал программную статью «О значении воинствующего материализма». Через три дня – 19 марта – направил поразительное по цинизму «Письмо В. М. Молотову для членов Политбюро ЦК РКП(б)». Эти дни стали началом той массированной и тотальной войны против религии и прежде всего Русской православной церкви, которая без передышек продолжалась 10 лет, вплоть до 1931 г. Весной же 1922 г. по всей России прокатилась кампания по изъятию церковных ценностей. Большевики декларировали, что ценности будут проданы, а вырученные деньги пойдут на закупку хлеба для голодающих россиян. Кампания сопровождалась массовыми арестами епископов, священников и мирян. На осень 1922 г. были намечены показательные процессы над духовенством, которое оказывало сопротивление при изъятии церковных ценностей. В связи с этим было принято решение реорганизовать Антицерковную комиссию. 13 октября 1922 г. на заседании Оргбюро ЦК РКП(б) с докладом об учреждении Антирелигиозной комиссии выступил заведующий Агитпропом ЦК А. С. Бубнов. 19 октября на заседании Политбюро ЦК РКП(б) с участием Ленина утверждается решение Оргбюро и оговаривается состав этой комиссии, сразу же ставшей засекреченной. Все протоколы заседаний этой комиссии с самого начала своего существования помечены грифом «Совершенно секретно».

Был арестован патриарх Тихон, который, как мог, сопротивлялся натиску большевиков. Его пытались сломить в течение года. В свое время мне удалось обнаружить архив чекиста Евгения Тучкова, который с момента возникновения секретной Антирелигиозной комиссии при ЦК ВКП(б) в 1921 г. вплоть до 1929 г., когда ее ликвидировал Сталин, был ее бессменным секретарем. Именно он допрашивал патриарха Тихона и добился от него текста, известного как «Покаяние». Но поставить Русскую Церковь под полный контроль государства не удалось вплоть до смерти патриарха. В последний год жизни он часто повторял: «Я не могу отдать Церковь в аренду государству». Тогда же, в 1922 г., чекистами было инспирировано движение обновленцев, которые клялись в верности большевикам и строчили доносы на верных патриарху священников и епископов.

Но лишь в 1927 г. большевикам удалось сломить сопротивление митрополита Сергия (Страгородского), который объявил себя преемником патриарха Тихона, и он опубликовал знаменитую Декларацию, из-за которой возник раскол в Русской Церкви. Митрополит Сергий призывал российских христиан к «лояльности» по отношению к большевистскому государству. Тех епископов и священников, которые не признали Декларации, называли «катакомбными». С 1927 г. начали уходить в подполье наиболее активные и дальновидные священники и епископы. Среди них был и будущий наставник отца Александра, архимандрит Серафим (Битюков), человек глубоко духовный и укорененный в русской культуре. Именно он в 1935 г. в городе Загорске (Сергиевом Посаде) в небольшом рубленом доме на окраине города тайно крестил Елену Мень, мать будущего священника, и младенца Александра.