Я еще жив. Автобиография - читать онлайн книгу. Автор: Фил Коллинз cтр.№ 69

Но все равно концерт прошел очень хорошо. После выступления впервые за все время Тони Смит сказал: «Это был отличный концерт. Ты был раскрепощен и смог показать настоящего себя».

«Серьезно?» – ответил я, с трудом сохраняя все тот же равнодушный тон.

Я говорил, что Джилл тоже была тогда в Лос-Анджелесе? С трехлетней Лили? Они путешествовали вместе со мной по всем городам тура. Чтобы составить компанию, с нами поехала и моя теща Джейн.

После концерта за кулисами организовали вечеринку с участием знаменитостей ЛА. Особенно выделялся Кевин Костнер. Он был нашим поклонником и только недавно выиграл семь «Оскаров» за фильм «Танцующий с волками». Я не знал, кто еще там был, и мне, по правде говоря, не особо было это интересно.

Рыская взглядом по всей комнате, я спросил у Шэрил: «Лавиния не приходила?» Шэрил сказала, что сходит и посмотрит. Я стоял, безучастно принимая радостные поздравления по поводу шоу, и вытягивал шею в поисках Лавинии. Я разговаривал со Стивеном Бишопом, с Кевином Костнером, но, по сути, никого не слышал.

И вдруг, как по мановению волшебной палочки, Шэрил привела ее.

«Кевин, дружище, «Танцующий с волками», мне он понравился… но мне нужно идти».

Шэрил провела Лавинию в нашу комнату. Она пришла без мужа, но взяла с собой своего лучшего друга Винни. Лавиния сказала: «Я отдала Винни свою сумочку, потому что хочу, чтобы обе мои руки были свободны…»

Она обняла меня и поцеловала. Время остановилось, а затем с головокружительной скоростью помчалось назад, к подростковым мечтам в Эктоне, западный Лондон, в шестьдесят каком-то году. Я подумал: «О боже…»

Я совсем забыл про свою жену, ребенка и тещу.

Я знаю, что, вспоминая такие события, выгляжу неверным своей жене ублюдком. Но на самом деле я не такой. Я очень верный. И преданный. Я прошел через войну, пережил сумасшедшие, опьяняющие семидесятые и ни разу не изменил. Я рано женился и хотел оставаться в браке, вот только меня самого предали. И вот я был счастливо женат, но меня снова предали, но на этот раз меня подвело то, что я на тот момент чувствовал к очень значимой в мой подростковый период личности.

Увидеть, обнять и поцеловать Лавинию было для меня – банальное сравнение – ударом тока. Получается, что я очень быстро перескочил с We Can’t Dance ^[50] на «Я не могу дышать». Еще одна банальность: вдруг все знаменитости Лос-Анджелеса на вечеринке после концерта исчезли, и я со своей школьной любовью остались вдвоем.

Я вывел Лавинию из толпы людей к своему гастрольному фургончику – у нас их было четыре или пять, но у меня обычно был свой для всей моей одежды и геля для волос, – и мы увлеченно заговорили, яростно предаваясь воспоминаниям о прошлом. К нам подошел Стивен Бишоп. Он заметил то, как мы обнялись с ней при встрече. Стивен прошептал мне: «Вау, это было горячо. Что тут у вас происходит?»

«О, да это просто моя старая подруга…»

Тем временем я оглядывался вокруг и пытался понять, заметила ли все это Джилл. Конечно, заметила. Возможно, у меня будут проблемы.

Мы с Лавинией поговорили еще немного, и меня не отпускало ощущение, что за мной следят. Но при общении Лавинии всегда нужен был физический контакт, прикосновения, и мне ничего не оставалось, как отвечать ей на все это. Или, как это потом могла расценивать Джилл, я просто не мог оторваться от нее. Если бы все разошлись и вокруг никого не осталось, то я бы порадовался тому, что у меня был свой личный фургончик… Но повсюду были люди, и все они, несомненно, думали: «Что там происходит?» Наш магнетизм, наша аура были настолько мощными, что это чувствовали все вокруг.

В конце концов Лавиния собралась уходить, и наше прощание напоминало сцену из «Ромео и Джульетты», когда мы до самой последней секунды не отпускали друг друга из рук. Иронично то, что, когда Франко Дзеффирелли снимал адаптацию великого трагического произведения Шекспира, Лавиния рассматривалась на роль Джульетты (она была хорошей подругой Оливии Хасси, которая в итоге и получила эту роль), а я пробовался на Ромео. Забавно, не правда ли? Но это было много лет назад, ясно?

Итак, мы с Лили, Джилл и ее мамой сели в лимузин и поехали домой. Джилл сухо произнесла: «Значит, это и была та самая Лавиния». Она никогда не встречала ее, но знала о ней.

«Ты не говорил мне, что она настолько красивая».

Я сам никогда не думал, что она настолько красива! Я не виделся с ней двадцать лет.

На следующий день я позвонил ей, чтобы якобы просто с ней попрощаться. Но вместо этого я спросил: «Мы можем еще увидеться?» Я уже отчаянно хотел опять с ней встретиться. Что-то снова разожглось в моем сердце. Но что из этого выйдет? Я женат, она замужем.

Она дала мне номер телефона своих родителей в Лондоне. Вскоре она собиралась приехать в Великобританию, чтобы повидаться с отцом и матерью. Джилл и Лили все еще были в ЛА – Джилл занималась переделкой дома, который мы тогда недавно купили на бульваре Сансет (до этого там жил Коул Портер). Я моментально воспользовался этой возможностью и встретился с Лавинией несколько раз.

Не поймите меня неправильно: сложно объяснить то, что иногда школьную любовь невозможно забыть в течение всей жизни. Я любил Джилл и Лили, но одновременно и обожал Лавинию. Она была, безусловно, безумно привлекательной, но было нечто другое, что связывало нас с ней. Но почему я в тот момент пожертвовал своей личной жизнью ради этого? Наверное, из-за нерешенного в глубине моего сердца вопроса. Я обязан был попробовать в последний раз сделать то, что, как мне казалось, уже было мной забыто десятки лет назад. Я не мог не воспользоваться этой возможностью.

Моя жизнь внезапно превратилась в постоянное желание увидеться с Лавинией. Я звонил ей в три или четыре утра. Я совсем забыл про семью, про работу. Это было ужасно. Я ужасно себя вел.

В общем, все закончилось следующим образом: я ушел от Джилл, и Лавиния бросила своего мужа. Я достиг точки невозврата, хотя Джилл даже об этом не знала. Я никогда никому не изменял в своей жизни. Но я расценивал Лавинию как оправданное исключение – своим затуманенным разумом я находил весомые на то причины. Она была любовью моей юности – любовью, которую я потерял.

Я снова сошелся с ней – так и должно было быть всегда.

Через три или четыре насыщенные недели после нашей первой встречи тур We Can’t Dance переместился в Скандинавию, откуда я позвонил Джилл, чтобы сообщить ей неприятные новости.

Увы, нам было суждено сначала взлететь на головокружительную высоту, а затем обрушиться вниз. Наши отношения развили сумасшедшую скорость – хоть они и длились уже, по сути, около двадцати пяти лет, – а затем резко, с грохотом остановились. Поговорив со своим мужем, Лавиния пришла ко мне и сообщила: «Он не убьет меня, но собирается разрушить мою жизнь – он забирает детей».

Насколько быстро все началось, настолько же быстро все и закончилось. Разумеется, дети имели первостепенное значение. Мы с Джилл остались вместе – что-то вроде того. Я не был уверен, что все когда-нибудь будет как прежде. Конечно, мы попробуем все наладить, но это будет нелегко. Забравшись на самый верх лестницы, я рухнул вниз. И это было больно.