Я еще жив. Автобиография - читать онлайн книгу. Автор: Фил Коллинз cтр.№ 46

Я сказал Хью: «Я не могу снова записывать весь этот материал. Я многое в него вложил, и мне нравится, как он звучит. Поэтому я хочу использовать свои демоверсии». Таким образом, на протяжении всей зимы 1980/81 года мы накладывали записи друг на друга в Townhouse Studios.

Мы пытались что-то сделать с In The Air Tonight, но на тот момент в этой песне не было больших барабанных сбивок, объемного барабанного звука – я просто вступал на ударных в последних куплетах. Я предполагал, что так все и останется.

Прошло время. Я сидел в гостиной Townhouse Studios. Можно контролировать уровень «живости» в записи, занавесив окна тяжелыми шторами, чтобы заглушить звук. А если повесить микрофоны под потолком по углам комнаты, то барабаны будут звучать гораздо живее. Но, работая над In The Air Tonight, мы просто сказали: «Давай попробуем тот звук, который мы делали с Питером…» А в итоге у нас вышло что-то гораздо более обыденное, чем Intruder. Даже если повесить микрофоны на те же самые места, звук всегда получится иным. Другая попытка – другой результат.

По поводу Той Самой Барабанной Сбивки: люди постоянно меня спрашивают о ней. Новое слово в продюсировании, перкуссии, в ба-дум, ба-дум, ба-дум, ба-дум, дум-дум. Представьте, как тюлени кричат вам это, когда вы в следующий раз пойдете в зоопарк. Довольно неплохо – горилла из рекламы Cadbury 2007 года согласилась бы.

Но вернемся к Townhouse Studios, в начало восьмидесятых. Я знаю точно, что тогда я бы никогда не сказал: «Я знаю, что точно сработает…» Я просто играл. Слушал. И мне нравилось то, что я делал. И все. В чем я был уверен? Не забывайте, что я считал песню Against All Odds достойной только стороны «Б».

Но вскоре я понял, что тогда никто еще не слышал таких барабанов – с такой громкостью и в такой звуковой обработке. Кроме того, в самом тексте песни было что-то, что никто на самом деле не понимал. Даже я сам. Может, так получилось потому, что я не был автором песен – пока еще не был – и песня выходила за рамки обычных канонов.

Она была простой и загадочной, в ней было много свободного пространства, она была моим криком души. Она точно не должна была стать синглом.

Мне нужно было определиться с названием альбома. Не вызывало сомнений то, что большинство песен были автобиографичными. Поэтому я думал назвать его Exposure ^[39]. Или Interiors ^[40]. Эти названия казались подходящими. Но затем я вспомнил, что один из альбомов Роберта Фриппа назывался Exposure, – более того, я даже участвовал в его записи. А Interiors – это фильм Вуди Аллена. Я, однако, все равно хотел назвать альбом именно так. Но потом подумал: назвать альбом Interiors, чтобы маляр и декоратор подумал, что он весь – только про него?

Что касается обложки альбома, мне хотелось, чтобы люди видели, что происходило у меня в голове, прямо через глазницы. Что же творится в сознании этого человека? Именно поэтому, а не из-за самолюбия, я поместил туда крупный план. И, конечно же, обложка была черно-белой. Она отражала суть названия, которое я тогда придумал – Face Value ^[41].

Так как это был очень личный альбом, я обращал внимание на каждую деталь, контролировал все до мелочей. Я также выбирал, на каком лейбле выйдет мой альбом. И это не должен был быть лейбл, имевший хоть что-то общее с Genesis. Даже если это оскорбляло руководителя Charisma и моего старого друга Тони Стрэттона-Смита – человека, который десять сумасшедших лет назад направил меня в Genesis.

Я встретился с ним в его комнате в L’Hermitage, чтобы сообщить неприятные новости. Он был в ЛА, так как в Голливуде выступали «Монти Пайтон». К нему зашел поздороваться Джон Клиз. Та сцена очень напоминала «Башни Фолти», а его хоккейная футболка «Питтсбург Пенгвинз» только придавала больше сходства с сериалом. «Простите… Простите… Не знал, что ты занят… не буду отвлекать, зайду попозже…» – пробормотал Клиз. Горький привкус нашей встречи не очень сочетался с текилой за нашим мексиканским обедом. А сигара Стрэта окончательно меня добила. Мне было жутко плохо. Возможно, это было достаточное наказание за то, что я бросил своего старого покровителя.

Но идем дальше. Тони Смит выбирал наилучшие условия для Face Value, ведь им были крайне заинтересованы по всей Великобритании. Я подписал контракт с лейблом Ричарда Брэнсона, на котором были записаны Tubular Bells и Never Mind The Bollocks. Я мог занять место где-то между ними. Для обычного слушателя это был новый Фил Коллинз.

Я начал редактировать и сводить свои песни. Я сам писал все, что должно было быть написано, – список песен, вступительные слова на обложке, даже отметки об авторских правах и все тому подобное. Я попросил у звукозаписывающей компании несколько чистых наклеек, которые будут приклеены в центре виниловой пластинки, и начал писать на них. Если не хватало места, я начинал снова. Если останется слишком много места, я начну снова. Внимание к деталям. Это мой первый сольный альбом. И он может быть моим последним сольным альбомом. Я должен вложить в него всего себя до последней капли.

Тем не менее я почти ничего не ждал от своего альбома. Близкие мне люди слушали Face Value и, как и Ахмет, говорили: «Вау». Но их мнение было предвзятым. И я был уверен, что никто из них не ожидал, что альбом получит признание критиков или станет финансово успешным. В Америке лейбл не хотел даже выпускать In The Air Tonight в качестве главного сингла. Они сделали ставку на I Missed Again.

Я поехал в Нью-Йорк, чтобы обсудить с Ахметом то, как можно продвигать такой сложный для понимания альбом. Я выбрал Atlantic для выпуска альбома в США по большей части из-за Ахмета. Ему нравились я и моя музыка, и его интерес не угасал до конца его жизни. На протяжении многих лет он очень сильно меня поддерживал и вселял в меня уверенность, когда я сбивался с пути. Каждый раз, когда к нему приходили новые музыканты, он включал им In The Air Tonight и говорил: «Итак, именно этого я хочу от вас».

Я спросил у Ахмета и его команды: как мне распахнуть те двери, которые так и не открылись перед Genesis? Как-никак, первая реакция ведущих радиопередач на песню I Missed Again была многообещающей: «Это настоящий прорыв!»

Я думал: «Этот альбом должен понравиться фанатам ритм-энд-блюза, ведь на нем есть Earth, Wind & Fire!»

В общем, я встретился с Генри Алленом, отвечающим на лейбле за афроамериканскую музыку. «Слушай, я хотел бы попасть на ритм-энд-блюз радиостанции».

«Хорошо, но они не возьмут тебя. Потому что ты белый».

«Да, но они не узнают об этом, если я не буду указан как основной музыкант. Напиши, что это «Фил Коллинз и духовые инструменты EWF. Или даже EWF и Фил Коллинз». Мне плевать сейчас, но я чувствую, что это может сработать».

«Нет. Они узнают».