Не знаю, сколько прошло времени: огонь ярко и сильно пылал, я бегал туда-сюда, подкидывая дрова. В конце концов, когда пламя набрало силу, Спаркс поднялся и уселся в самом сердце костра.
Он начал потягиваться, но, застонав, прекратил.
– Больно. Как будто меня заморозили, сковав суставы льдом, – сообщил он на языке пламени.
Я ответил на нём же:
– Не слишком далеко от истины. Ты был холодным и серым, когда я принёс тебя. Скорее пепельный заяц, чем огненный.
Он перешёл на человеческий:
– Значит, я обязан тебе жизнью.
– Мы квиты. Я просто отплатил тебе за спасение от Русалки.
Заяц кивнул:
– Меня зовут Шакхарра.
Он произнёс имя на языке пламени, с тремя трескучими паузами.
– Скажи, как тебя освободить.
Заяц выпрыгнул из пламени:
– Может быть, позже. Для начала я хочу посмотреть, что из тебя получится.
Я подумал, что стоит вернуться в школу, хотя уже поздно, а дом – намного ближе. Но вначале я убедился, что внутри никого нет, потом спокойно вошёл.
Я выпустил Спаркса из рюкзака, чтобы найти перекус, и обследовал запасы холодильника. В морозилке нашлось несколько вафель, оставшихся после воскресного завтрака.
– Что ты делаешь? – изумился Спаркс.
– Ем вафлю…
– Замороженную?
– Они домашние.
– Но вы же их заморозили!
– Мне нравится хруст.
Я откусил ещё кусочек.
Заяц вздрогнул и с отвращением поморщился:
– Люди!
Не обращая внимания на его реплики, я продолжил жевать вафлю. Я привык есть холодное или разогревать еду самостоятельно. И вообще научился заботиться о себе до того, как мама встретила Оскара. Оскар, конечно, был большой проблемой, но готовил вкусно. Лучше, чем мама. Поэтому обедать мы стали регулярно. И всё же он очень странный… Этот его подвал…
– Кальван!
– Да… – пробормотал я.
– Ты здесь?
Я моргнул:
– В смысле?
– Ты уже минуты три не ешь эту ужасную вафлю и смотришь в никуда.
– Я?
Вафля начала таять. Я доел эту и взял ещё одну. Подтаяв, они стали даже вкуснее. Перекусив, я стал чувствовать себя значительно лучше. Видимо, топливо требовалось не только Спарксу.
– Я думал, прошла секунда.
– Сегодня у тебя достаточно приключений. Неудивительно, что ты зависаешь. – Он говорил как обычно, но тон заметно смягчился.
Я показал ему язык:
– Вафли сделал Оскар.
– Очень рад за него. Ещё можно воспользоваться тостером, и они снова станут свежими. Как думаешь?
– Тут до меня дошло, что дома мы совершенно одни. И в запасе у нас имеется несколько часов.
Обычно мама работала дома и постоянно находилась со мной.
– И-и-и?
Я нырнул в коридор и посмотрел на большую старинную дверь, ведущую в подвал. Я ненавидел ходить туда и при более спокойных обстоятельствах, но всё равно дёрнул за ручку. Конечно, заперто. Я повернулся к Спарксу, который последовал за мной в коридор.
– Как у тебя с замками?
– Имеешь ввиду со взломами?
Он присел на корточки и скрестил на груди передние лапы.
– У меня же нет пальцев, если ты не заметил. А что?
Я вспомнил связь, которую почувствовал между моделью города в подвале и существом в тоннеле. Ещё и разговоры Спаркса о голодных тенях в пещерах возле склона… Любопытно, может ли отчим держать в мастерской что-то подобное? Оскар, конечно, сильно осложнял мне жизнь, однако я терпел его из-за мамы. Но Оскар – тёмный колдун… это другое дело. Однако ничего этого я не сказал. Вдруг выяснится, что это ошибка и я накручиваю себя на ровном месте. Никто не хочет выглядеть идиотом перед собственным волшебным кроликом.
– Просто надо, – сказал я.
Спаркс закатил глаза, но последовал за мной, когда я прошёл через кухню, вытащил из рюкзака светодиодный фонарик и направился в столовую. Под парадной лестницей стоял необычный маленький шкаф. От предыдущего владельца в нём сохранились полки. Верхние мы использовали для полотенец и постельного белья.
Когда я был помладше, то обожал тут прятаться. Вторая полка была очень глубокой, поэтому на ней всегда оставалось место. Я прятался за сложенными полотенцами, закрывал дверь и читал на старом планшете комиксы.
В этот раз я пробирался сквозь коробки со всякими праздничными украшениями. Добравшись до задней стенки шкафа, отодвинул небольшой сундук, стоявший на люке в полу. Я потянул за кольцо, чтобы открыть люк. Оно двигалось медленно и неохотно.
Спаркс от скрипа поморщился:
– Какой противный визг! Как будто Банши
[8] одно ухо защемили велосипедной цепью.
Я удивлённо взглянул на него. Спаркс пожал плечами.
– Однажды услышав такое, уже не забудешь. К тому же один раз её ничему не научил…
Наконец я поднял дверь. За ней – тёмная пустота. Я посветил в дыру фонариком. До пола метра два. Повсюду висела паутина. Между балками – куча труб и проводов.
Я взял лежавшую рядом старую метлу и смахнул паутину. Отодвинув два больших фанерных листа, обнаружил что-то вроде бетонного колодца. Он был огромный, а стены представляли собой крупные каменные глыбы. На полу валялась старая тряпка.
Как бы туда спуститься… Я мог легко прыгнуть, но назад уже не выбраться. Я осветил верхние балки. В этой части дома они соединялись шестерёнками, поэтому их можно было разобрать. Я знал, что пол в столовой тоже разбирается, но для этого необходимо сдвинуть обеденный стол, поднять ковёр – в общем, совершить множество манипуляций. Последний раз мы делали это несколько лет назад.
Через люк, который раньше использовали для перемещения пивных бочек, Оскар опускал в подвал большие модели. Мне вспомнилось одно из предыдущих исследований, и я направил фонарик вверх. Да! На другой стороне, рядом с воздуховодом, болталась верёвка, закреплённая на одном из болтов.
Я дотянулся до неё. Верёвка оказалась толстой и прочной, как у альпинистов. Когда я за неё потянул, она распустилась до самого пола. Кто-то сделал на ней узлы, с помощью которых было удобно спускаться. Джекпот!
– Это самый странный дом, который я видел за последние сто лет, – сообщил Спаркс, когда я стал спускаться в колодец.
– Возведён на руинах старой пивоварни, – объяснил я. – Она была на том месте, где сейчас подвал.