Полнолуние для магистра - читать онлайн книгу. Автор: Вероника Горбачева cтр.№ 79

Звякнул колокольчик. Стараясь опередить горничную, лакей бросился к двери и, склонившись в поклоне, умудрился, как это умеют опытные слуги, разглядеть и спокойно-умиротворённое личико барышни, и её сияющие глаза и розовые щёчки, и то, как смотрит она на Великого Магистра, будто никого больше в целом мире нет, и его ответный умягчёный взгляд…

И вдруг великий человек обратился к слуге, простому смертному.

— Как себя чувствует мистер Диккенс? Сэр Магнус всё ещё у него?

— Хозяин в порядке. Сэр целитель здесь. Все только вас и ждут, — на радость самому себе чётко и внятно ответил лакей, до сегодняшнего дня молчун молчуном по причине ужасного заикания. Проследил, как гости поднялись по широкой парадной лестнице, отметил, что вслед Магистру и его спутнице шмыгнул пёсик… А разве он уходил? Долго смотрел вслед с открытым ртом, пытаясь вспомнить, о чём он сейчас думал и что видел. Хотел ведь запомнить — но напрочь из головы вылетело.

А потом ушёл на кухню, бормоча детскую считалочку, что вдруг припомнилась:

Король Пипин был очень мал,

Но выстроил дворец.

Из торта стены заказал,

А крыша — леденец.

Из пастилы сложили печь,

И был дворец готов.

А от мышей его стеречь

Приставили котов.

Всё прочёл вслух, с выражением, дважды, под благоговейно-испуганным взглядом кухарки. И ни разу не запнулся. Ни разу.

* * *

…И вновь в доме на Бейкер-стрит воцарились тишина и спокойствие, и всё, вроде бы, вернулось на круги своя, и бесконечный день, наконец, завершился.

Безмятежно подрёмывал в любимом кресле у камина профессор Диккенс. Залечить неглубокий порез на шее оказалось минутным делом; куда больше времени у сэра Магнуса заняла ликвидация чужого воздействия, а до того — выявление его природы, отслеживание связей, успевших прорасти в профессорском организме. Гипнотическое ли это воздействие или из разряда более привычных магам проклятий? Разовое ли, брошенное спонтанно и без отслеживания результата, или настроенное на определённый результат, бьющее по жертве снова и снова до полного умерщвления? С установкой ли обратной связи со злоумышленником, либо независимая конструкция? Всё это требовалось выяснить быстро и точно, дабы при окончательном исцелении больного соблюсти один из важнейших принципов целителя: «Не навреди!»

Элайдже Диккенсу неслыханно повезло.

Впрочем, правильнее было бы сказать, что сэру Магнусу он обязан своим спасением лишь наполовину; оставшаяся часть заслуги принадлежит ему самому. Профессор собственными руками — и в буквальном, и в переносном смысле — подготовил своё спасение. Посещая вместе со своими младшими отпрысками лекции по началам магического целительства, он не так давно, сугубо в исследовательских целях, предложил мальчикам использовать его самого в качестве ученого пособия при установлении магической защиты. Сперва близнецы сплели вокруг отца защитный кокон, потом по очереди пытались пробить его всеми, известными на тот момент, способами, в том числе и гипнотическим воздействием, в котором, правда, не особо были сильны. А после эксперимента решили оставить сие плетение хотя бы на неделю, посмотреть, как быстро оно развеется. И напрочь о нём забыли: мальчики по легкомыслию, их отец — из-за потрясающей рассеянности. Не будь этого защитного слоя в ауре — Элайджа Диккенс перерезал бы себе горло, не задумываясь, в считанные секунды после того, как ужасный посетитель покинул его кабинет. Но профессор сопротивлялся до последнего. Сперва недоумевал: что за дикое желание пришло ему в голову? Боролся, гнал его прочь… Разумеется, силы были неравны: железная воля неизвестного (пока что) мага, появившегося под личиной старого друга против ослабевших с временем чар юнцов. Но несколько минут борьбы спасли профессору жизнь, позволив продержаться до прихода сестры Эмилии.

Сейчас он безмятежно спал, погружённый в здоровый сон.

Сэр Магнус и Захария Эрдман коротали вечер у камина в гостиной. Миссис Диккенс умоляла не оставлять супруга без присмотра, хотя бы в эту ночь, и оба целителя — и маг, и не-маг — сочли её просьбу разумной. Поделили часы ночного дежурства, заставили утомлённую женщину немного поесть, да и сами отдали должное позднему обеду. И теперь вполголоса обсуждали происшедшее, как явно уникальный случай в практике обоих профессионалов — и опытного, и начинающего. Девушки-горничные на цыпочках расставляли свечи в тяжёлых и вычурных канделябрах Тюдоровской эпохи, и от их лёгких движений колыхались две дюжины загоревшихся огоньков, отражаясь в бронзовых завитках, в потемневших окнах, в графине и бокалах со старым добрым шерри. Молодой Захария Эрдман всё ещё не мог поверить, что запросто беседует с живой легендой, и был счастлив. Одно только его огорчало: чувство вины перед девушкой, вверенной его заботам, но невольно оставленной, хоть и во имя исполнения врачебного долга. Впервые юный гений задумался о том, что героическое и горестное могут идти рука об руку, что, возможно, в долгой-предолгой жизни его на каждом шагу будут подстерегать выборы, сходные с сегодняшним; и как знать, хватит ли у него ума и мужества каждый раз поступать и по совести, и по чести?

А ещё он впервые в жизни порадовался тому, что, в сущности, он ведь тоже джентльмен, и как этот напыщенный, хоть и невероятно могучий Великий Магистр, и как сотни будущих поклонников леди Ангелики, которые наверняка закружатся вокруг, стоит ей появиться в свете. Что ж, эсквайр — хоть и незначительный, почти номинальный титул, но всё же титул. И даёт определённые надежды на будущее. Да.

…А сама леди Ангелика, ничего не зная о чьих-то робких и пока ещё неясных планах, дремала за письменным столом в гостевой комнате, уронив голову на стопку старых тетрадей. Волнения и тревоги сегодняшнего дня, наконец, подкосили её, и, не одолев и первой страницы дедовских записей, она сомкнула глаза с мыслью: «Только на минуточку…»

Ей снилось, что они опять в карете с Магистром, и снова он держит её за руку, молча, время от времени пожимая ей пальцы. Так странно и в то же время трогательно: не мальчик уже, вроде бы, пора юношеской робости давным-давно для него прошла, а вот поди ж ты… В реальности они так и проехали весь путь от портала до профессорского дома, не сказав друг другу ни слова. Но сейчас… Магистр всё-таки заговорил.

— Вам и в самом деле безразлично, сколько мне лет?

— Какая мне разница? — живо отозвалась она. — Мне гораздо важнее, каков вы как человек. И потом, я же видела вас другим, я помню, каким вы можете быть…

Он нехотя отпустил её руку. Прикрыл веки, словно собираясь с мыслями. И взглянул прямо в глаза:

— А что, если именно сейчас я таков, каков на самом деле? Гораздо старше вас? И лет через десять превращусь в дряхлую развалину, в то время, когда вы только расцветёте?

Она лишь укоризненно покачала головой.

— Вы никогда не станете развалиной. Вы… другой, совершенно другой. Вас не коснётся время. Не знаю, как объяснить… Я вижу вас словно не глазами, а чувствами. Это так странно: мы едва знакомы, но отчего-то вы стали мне так же дороги, как мой брат. Спасибо судьбе, скроухам, Ангелике — всем, из-за кого мы встретились. Вы можете говорить, что хотите, но я на всю жизнь запомню и Рихарда Нэша, и Ричарда Уэллса. Для меня это один человек, единственный.