Все умерли, и я завела собаку - читать онлайн книгу. Автор: Эмили Дин cтр.№ 40

Папа положил руку мне на плечо и сказал:

– Знаешь, сегодняшний день не для нас. Это представление, публичный ритуал. Мы исполним свой долг, а потом… вернемся. К собственному личному горю…

Папа никогда не умел писать открытки. Он не представлял, как сказать ребенку о том, что его домашний любимец не вернется. И он мог сказать что-то немыслимое у смертного одра собственной дочери. Но услышав эти слова, я ощутила чувство благодарности к судьбе за то, что папа сегодня рядом со мной.

* * *

Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться: Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим.

Церковь была полна друзей Рэйч. Люди здоровались, обнимались. Пришло много пар за тридцать и сорок. Люди приходили со своими детьми. Всем было трудно осознать, что жизнь, так похожая на их собственную, оборвалась столь стремительно. Не слышалось ностальгического смеха, какой можно услышать при прощании с человеком, прожившим долгую жизнь. Все это было слишком невероятно.

Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла.

До сегодняшнего дня псалмы напоминали мне о школьных собраниях, фальшивых нотах и приглушенных смешках. Сегодня же псалом звучал торжественно и мрачно, напоминая о Царстве Божием и последних жертвах. Я не смотрела на гроб и цветы. Я не могла признать, что там лежит моя сестра. Заплакал ребенок, мать виновато принялась его укачивать. «Все нормально, – хотелось сказать мне, – это же день Рэйч, помните об этом». Рэйч терпеть не могла, когда люди жаловались на детский плач. «А чего они хотят? Чтобы мы подмешивали снотворное им в молоко?»

И я пребуду в доме Господнем многие дни.

Раздался легкий шум. Люди пересаживались. Мои каблуки простучали по каменному полу церкви – я вышла к кафедре с медным орлом и положила свои листочки на распростертые крылья.

– Здравствуйте, – начала я. – Мне посчастливилось знать Рэйч всю свою жизнь.

Потом друзья очень тепло отзывались о моей речи, но некоторые говорили, что голос мой звучал странно. Словно это была не я. И они были правы. Это была не я. Я играла роль человека, который стоически справляется с горем. Меня защищала аура искусственной стойкости.

Мама попросила своего друга Хью, который отвозил нас в палату интенсивной терапии, прочесть стихотворение Майи Энджелоу «Когда падают большие деревья».

Я пыталась представить, что подумала бы Рэйч о нашем выборе, подводящем итог ее жизни. Когда мы перебирали варианты, я буквально слышала ее голос. «Эм, это звучит так, словно ты нашла цитату в магазине хрусталя».

Хью читал стихи Майи Энджелоу спокойно и тихо, не как профессиональный актер, а как друг. Рэйч понравилось бы.

Поднялся Адам. Я держала Мими за руку, пока он произносил прощальные слова. Он говорил о тяжелом ударе, о семейной жизни, которая началась в этой церкви двенадцать лет назад.

Я думала о принятом Рэйч решении покинуть эфемерный мир цитат из Шекспира, пыльных театральных программок, овердрафта и бонвиванов и уйти в новый мир семейных отпусков, прогулок с собаками и страховых полисов. Она сделала выбор Русалочки, покинув нашу родную подводную пещеру ради жизни на твердой почве.

Для завершения службы мы выбрали песню Дэвида Боуи. Мы с Рэйч часто шутили над тем, какие ужасные песни исполняют на похоронах. «Вот это я называю похоронами» – так мы называли эту музыку. Иногда Рэйч присылала мне электронные письма с новыми примерами: «Что хуже? „I Believe I Can Fly“ или песня из „Титаника“?»

Мы выбрали песню «Everyone Says Hi». В ней были некая сладкая горечь и трогательность без сентиментальности. Мне нравилась простая идея: сегодня все люди просто хотят сказать «привет». Там даже были слова о том, что по герою скучает «его большая, жирная собака». Нам показалось, что это идеальный способ проститься с Рэйч.

Рождество 2013 года

– Значит, это будет ваше второе Рождество без Рэйчел. Как вы себя чувствуете? – спросила Сью.

– Неважно, – ответила я. – Но, думаю, хуже первого не будет.

Я сидела в кабинете психотерапевта. Впрочем, «кабинет» – это громко сказано. Здесь не было модернистских кожаных кресел от Миса ван дер Роэ ^[28], не было анатомических рисунков мозга на стенах. Это была просто солнечная комната в доме на тихой улице с удобным диваном. С улицы доносились звуки проезжавших мимо машин.

Сестра ходила к Сью много лет назад и всегда очень тепло о ней отзывалась. Мы с Рэйч периодически обращались к психотерапевтам, хотя я не особо это любила, – слишком дорого, пустая трата времени, зачем копаться в прошлом? Через несколько месяцев после смерти Рэйчел я обратилась к психологу, но мне не понравилось. Я сидела, копаясь в бесконечных событиях собственной жизни, пытаясь разобраться в нашей сложной истории. Помню, что поймала себя на фразе: «Нет, это была другая подружка моего отца, русская, у нее еще был роман с полковником Каддафи». Мне хотелось поговорить с тем, кто понимал нашу семейную историю и динамику. Я устала от того, что даже самые близкие друзья и родственники не знали всей правды. Каждый видел свое представление. Но Сью знала, что происходило за кулисами. Несколько сеансов у нее помогли мне справиться с первоначальным шоком. Но только через полтора года после смерти Рэйч я решилась посещать ее каждую неделю.

Я начала понимать, что смерть Рэйч пробудила во мне тяжелые чувства, заставила осознать неприятные истины. Без стабилизирующего присутствия сестры мой непрочный статус гостьи в жизни других людей перестал приносить облегчение. Казалось, все мое прошлое и настоящее умерло вместе с ней – и мое будущее тоже. Я просто не знала, кем мне быть без нее.

– Иногда, – сказала Сью, – травматическое событие меняет человеческую личность. Возможно, это последний подарок Рэйчел.

Сью не обещала мгновенных чудес. Мне предстояло разобрать огромное количество багажа на длинном конвейере. Но мне удалось снять маску, чего я не делала никогда в жизни. Когда я начала анализировать предположения о самой себе, картонные характеристики нашей семейной истории ушли в прошлое. Сью заставила меня вспомнить и осознать случаи из детства, которые я давно превратила в анекдоты.

* * *

И вот настало Рождество. Без Рэйч этот праздник никогда не станет прежним. Вместо радости этот день сулил мне испытание стойкости. Но, как я и сказала Сью, так тяжело, как в прошлом году, мне уже не будет.

В первое Рождество после ее смерти я чуть не расплакалась в магазине «Либертиз». В магазине было полно мужчин, которые забежали сюда в обеденный перерыв и теперь судорожно скупали косметические наборы. Один мужчина средних лет нетерпеливо оторвался от телефона, чтобы ответить на вопрос продавщицы об упаковке: