Короткие интервью с подонками - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Фостер Уоллес cтр.№ 30

Страница

Чувство отчуждения Х от семьи своей жены тоже усилилось, поскольку сейчас вся эта огромная кишащая стая, кажется, только и думает, только и говорит что о раке мозга древнего железноглазого патриарха, о мрачных вариантах терапии, о неуклонном угасании и весьма хлипких шансах продержаться больше пары месяцев, и кажется, что они говорят об этом без конца, но только друг с другом, и, когда бы Х ни был с женой на траурных семейных советах, он всегда чувствовал себя второстепенным, лишним и неуловимо исключенным, как будто и так сплоченная семья жены во время кризиса сплотилась еще теснее, еще сильнее, как Х чувствовал, выталкивая его на периферию. И встречи Х с самим тестем, когда бы Х ни сопровождал жену в бесконечных визитах в комнату-палату к старику в его (т. е. старика) роскошном особняке неоромантического стиля на другом конце города (и как будто в другой экономической галактике), приезжая туда из достаточно скромного дома X’ов, особенно мучительны по всем вышеперечисленным причинам плюс из-за того факта, что отец жены Х – который, пусть и прикован из-за упадка сил к особой первоклассной регулируемой больничной кровати, купленной семьей, и при любом посещении X не поднимается с этой особой высокотехнологичной кровати, находясь под присмотром пуэрто-риканской сестры из хосписа, тем не менее всегда безукоризненно выбрит, ухожен и одет, его клубный галстук завязан двойным виндзорским узлом, а стальные трифокалы отполированы, словно он готов в любой момент вскочить, приказать пуэрториканке принести его костюм от Пуччи-старшего и судейскую мантию и вернуться в 7-й районный налоговый суд выносить новые безжалостнообоснованные решения, – обезумевшая от горя семья считает эти привычки и поведение еще одним трогательным признаком достоинства, «dum spero joie de vivre» ^[25] и силы воли крепкого старика-бойца, – он (т. е. тесть) всегда кажется откровенно холодным и равнодушным к Х во время этих обязательных и добросовестных визитов, тогда как Х в свою очередь стоит сконфуженный позади жены – пока она в слезах склоняется над одром, как ложка или металлический стержень, что сгибаются взад и вперед, повинуясь ужасающей силе воли менталиста, – и обычно Х сперва одолевает отчуждение, затем неприязнь, негодование и, наконец, настоящее злорадство по отношению к железноглазому старику, которого, сказать по правде, Х втайне всегда считал говнюком высшего сорта, а теперь он понимает, что даже блеск от трифокалов тестя для него мучителен, и не может не ненавидеть старика; а тот в свою очередь кажется, замечает скрытую невольную ненависть X и в ответ ясно показывает, что не чувствует радости, ободрения или поддержки от присутствия Х и желает, чтобы Х вообще не было в комнате-палате с миссис Х и лощеной сестрой из хосписа, в мыслях Х, пусть и с горечью, но солидарен с этим желанием, хоть и натягивает все более широкую, поддерживающую и сострадательную улыбку и потому в комнате-палате старика Х всегда чувствует смущение, отвращение и гнев и всегда в итоге задается вопросом, что же он вообще там делает.

Однако Х, разумеется, чрезвычайно стыдно за такие неприязнь и негодование в присутствии неуклонно и неоперабельно угасающего человеческого существа и законного родственника, и по дороге домой с обезумевшей от горя женой после каждого визита к сияющей постели патриарха Х втайне бичует себя и поражается, где же его порядочность и сострадание. Он находит еще более глубокий повод для стыда в том, что после смертельного диагноза тестя он (т. е. Х) тратил столько времени и энергии на мысли только о себе и собственном негодовании из-за исключения из Drang ^[26] клановой семьи жены, когда, между прочим, отец жены мучается и умирает прямо у них на глазах, любящая жена X убита переживанием и горем, а чувствительные невинные детишки Х безмерно страдают. Х втайне волнуется, что очевидный эгоизм его внутреннего мира во время семейного кризиса, когда жена и дети так явно нуждаются в его сострадании и поддержке, – симптом какой-то ужасной неполноценности его человеческой натуры, какого-то отвратительного кардинального льда на месте узлов эмпатии и простого альтруизма в сердце, и все сильней мучается от стыда и неуверенности в себе, а потом вдвойне стыдится и волнуется, что эти волны стыда и неуверенности сами по себе зациклены на нем и только больше компрометируют способность по-настоящему заботиться и поддерживать жену и детей; и он держит при себе тайные чувства отчуждения, неприязни, негодования, стыда и самоуязвления из-за самого стыда и даже не представляет, как можно пойти к обезумевшей от горя жене и еще больше ее обременить/ привести в ужас своим зацикленным pons asinorum ^[27], и более того, ему настолько стыдно и противно из-за того, что, как ему кажется, он обнаружил в сердце своей натуры, что в первые месяцы болезни тестя он необычно подавлен, сдержан и необщителен со всеми в своей жизни и никому не говорит о бушующих центробежных бурях в душе.

Однако болезненное неоперабельное дегенеративное неопластическое умирание тестя все тянется и тянется – или потому, что это необычно медленная форма рака, или потому, что тесть действительно несгибаемый крепкий боец, угрюмо цепляющийся за жизнь столько, сколько может, являя собой тот случай, для которых, как считает про себя Х, изначально и придумали эвтаназию, т. е. тот случай, когда пациент дегенерирует, угасает и ужасно страдает, но отказывается признать неизбежное, испустить уже на хрен свой дух или даже подумать о соразмерных страданиях, которые причиняет его отвратительное дегенеративное угасание тем, кто по каким-то непостижимым причинам его любит, или и то и другое, – и тайный конфликт Х, и разъедающий стыд в конце концов так его измочаливают и доводят до такого уныния на работе и кататонии дома, что он наконец-то отбрасывает гордость и смиренно идет к своему доверенному другу и коллеге Y и выкладывает тому всю ситуацию ab initio ad mala ^[28], раскрывая перед Y весь ледяной эгоизм его (Х) самых глубоких чувств во время семейного кризиса и расписывая в деталях живущий в нем стыд от антипатии, которую он чувствует, когда стоит позади кресла жены у полностью регулируемой больничной кровати из стального сплава за 6500 долларов страдающего от гротескного истощения и недержания тестя, а язык старика выкатывается, а лицо искажается в жутких клонических спазмах, а в уголках его (тестя) корчащегося в попытках заговорить рта постоянно скапливается желтоватая пена, а его ^[29]1теперь непристойно большая и асимметрично бугристая голова ворочается на итальянской подушке плотностью в 300 нитей на кв. см, а затуманенный, но все еще жестоко-металлический взгляд старика блуждает за стальными трифокалами, минует страдальческое лицо миссис Х и натыкается на натужно-сердечное выражение симпатии и ободрения, которое Х пытается примерить для этих мучительных визитов еще в машине, после чего мгновенно уходит в другую сторону – взгляд тестя уходит, – и это всегда сопровождается рваным брезгливым выдохом, словно тесть считывает лживое лицемерие Х и распознает под ним антипатию и эгоизм и снова сомневается в решении дочери остаться с этим малозначащим порицаемым бухгалтером; и Х признается Y, что во время визитов к больничной кровати страдающего недержанием старого бескомпромиссного говнюка он начал болеть за опухоль, мысленно поднимать тосты за ее здоровье и желать долгого роста метастазов и начал втайне считать эти визиты ритуалами симпатии и поддержки злокачественной опухоли в варолиевом pons’е старика – Х начал, – позволяя при этом несчастной жене думать, что он здесь с ней для того, чтобы разделить заботу о самом старике… Х уже тошнит последними драхмами внутреннего конфликта, отчуждения и самобичеваний предыдущих месяцев, и он заклинает Y, пожалуйста, понять, как сложно Х рассказывать живой душе о своем тайном стыде, и почувствовать налагаемые доверием Х честь и обязательства, и найти в душе силы сострадания, чтобы переступить бескомпромиссные суждения Х и ради Господа нашего милосердного никому не говорить о центральных тайных чувствах его криовелюмного и злокачественно себялюбивого сердца, которые, как боится Х, возможно, выявились в последних адских испытаниях.

Страница