Орден Казановы - читать онлайн книгу. Автор: Олег Суворов cтр.№ 9

Однако я даже в мыслях лукавлю перед самим собой, упиваясь своим мнимым превосходством! Мне ли не знать собственных достоинств и недостатков? Да, я не умею обращаться с женщинами и лишён того мужского обаяния, что заставляет их смотреть на мужчин так же заворожённо, как кролики смотрят на удавов. И именно поэтому для достижения скорейшего эффекта мне пришлось прибегнуть к помощи собственного эликсира — “витафора”. Конечно, в этом есть элемент непорядочности, но меня извиняет моя страстная и абсолютно искренняя любовь к Леночке! Да и кто знал, что мой "витафор”, задуманный как средство продления жизни, сможет оказывать ещё и столь удивительное воздействие на женщин, превратив меня — с моей-то нелепой внешностью и застенчивостью! — чуть ли не в Казанову!

Бедняга Семей! Если бы он только знал, в чём причина моего столь скорого обручения! И какое счастье, что этого не знает Леночка… Впрочем, самое скверное даже не это. Не переменится ли она ко мне, если вдруг узнает, что в тот самый день мы появились на скейтинге не случайно, а имели при этом самые гнусные планы — не нами, впрочем, придуманные — и самые жёсткие инструкции? Грешно обманывать такого ангела! Милая моя, как ты сейчас одна? Скучаешь или беспокоишься за своего недостойного мужа? Подумай же обо мне в этот момент, мысленно произнеси моё имя, вздохни, наконец...

А что, интересно, происходит на конгрессе? Выступал ли уже профессор Ферингтон и чему был посвящён его доклад, которого все ждали с таким нетерпением? Как же я подвёл милейшего Ивана Ильича своим вынужденным отсутствием!.. Но, чёрт возьми, сколько же ещё эти негодяи собираются держать меня здесь? То, что я в своё время увлёкся их идеями, можно объяснить только ошибками молодости, мечтающей поскорее создать царство всеобщей справедливости. Как им теперь объяснить, что я не могу сделать того, чего они от меня добиваются? О Господи, кажется, опять идут, а ведь мне так и не удалось хоть немного поспать. Та пытка бессонницей, на которую они меня обрекли, становится совершенно невыносимой...»

Раздался звук поворачиваемого в замке ключа, и лежавший на кровати молодой человек — бледный, взлохмаченный, с неправильными, но не лишёнными какой-то трогательной доверчивости чертами лица — с трудом разлепил глаза и поднял голову.

Первым в комнате появился высокий, сильно загорелый и мускулистый брюнет с густыми сальными, сильно вьющимися волосами. Его впалые и небритые щёки были изборождены глубокими складками, придававшими ему мужественный вид. Он быстро глянул на пленника и отступил в сторону. За ним появился рыхлый белобрысый детина с неприятной бабьей физиономией — абсолютно безволосой, да ещё с пухлыми женскими щеками. Третьим из вошедших оказался Морев.

— Добрый вечер, господин Богомилов, — холодно поздоровался он, присаживаясь на сильно скрипнувший стул, стоявший у окна, рядом с кроватью. — Как вы себя чувствуете?

— Безумно хочу спать, — с трудом разлепив губы, отвечал пленник.

Морев удовлетворённо кивнул, словно ожидал подобного ответа.

— Если вы не прекратите упорствовать, то спать мы вам и дальше не дадим. А вам ли как биологу не знать, какое разрушительное воздействие производит на организм длительное отсутствие сна?

Филипп Богомилов пошевелился и, с трудом свесив ноги, присел на постели. Первым делом он обеими ладонями отчаянно потёр лицо, после чего потянулся, издав при этом мучительный стон смертельно не выспавшегося человека.

— Чего вы от меня хотите? Ведь я уже говорил, что большую часть наследства — кстати, оно оказалось не так велико, как вы рассчитывали, — я истратил на закупку в Германии новейшего оборудования для своей лаборатории. И я не могу отменить сделку, поскольку деньги уже перечислены в берлинское отделение «Дойчебанка»!

Слушая своего пленника, Морев всё больше каменел, словно бы исполняясь неистового гнева. Это заметили его подручные и беспокойно переглянулись. Сильно побагровев, он всё же сумел сдержаться, хотя следующую фразу процедил ужо с откровенной злобой, сквозь зубы:

— Как же ты, буржуазный прихвостень, посмел обмануть доверие партии и своих товарищей? Или ты не знал, для чего тебя и Семёна подсылали к этим купеческим барышням? Или тебе не говорили, что деньги, которые вы должны были получить в качестве приданого, предназначались на дело революции?

От него исходила такая вибрирующая энергия ярости, что Богомилов испуганно раскрыл глаза, из которых мгновенно улетучился всякий сон.

— Ты знаешь, что бывает с теми, кто предаёт интересы партии? — Этот вопрос оказался не менее грозным, чем наставленное дуло пистолета, поэтому Филипп непроизвольно содрогнулся. — Что молчишь, предатель?

Последняя фраза была явно рассчитана на то, чтобы окончательно сломить волю пленника, однако, как ни странно, произвела обратный эффект. Богомилов вдруг расправил плечи и прямо взглянул на собеседника.

— Вы не смеете называть меня предателем, — медленно, но отчётливо проговорил он, — поскольку я не давал партии никаких обещаний по поводу того, как стану распоряжаться деньгами. Да, вы много рассказывали об интересах угнетённого пролетариата, но, по моему скромному разумению, наука служит всему человечеству, а потому её интересы намного выше! — При этих словах Филипп увидел в глазах Морева такой злобный огонь, что отшатнулся к стене. — Впрочем, — упавшим тоном добавил он, — я, разумеется, готов пожертвовать определённую сумму ради будущей революции.

— Вот это другое дело, — с усмешкой заявил Морев. — И, если речь идёт о ста тысячах золотых рублей, то я готов отпустить вас прямо сегодня.

— Но у меня нет таких денег!

— Придётся позаимствовать их у жены или уговорить её продать свои драгоценности.

— Нет! — крикнул Богомилов и весь сжался, словно ожидая немедленных побоев. — Я не стану этого делать!

— Почему же это, позвольте узнать? — с угрожающей вкрадчивостью поинтересовался собеседник. — Разве вам как учёному неизвестно, что все эти побрякушки есть овеществлённая стоимость таких благородных субстанций, как кровь, пот и слёзы угнетённого рабочего класса?

— Вообще-то, — внезапно усмехнулся Филипп, — Карл Маркс говорил нечто другое... Стоимость любого товара — это всего лишь застывшее количество затраченного на его изготовление рабочего времени.

— Да этот гад издевается над нами! — подал голос один из молчавших доселе подручных Морева — мускулистый брюнет, стоявший у двери со скрещёнными на груди руками.

Филипп мельком глянул на него, и ему вдруг почудился палач который опирается на длинный топор в ожидании поднимающейся на эшафот жертвы. Подобное видение вновь лишило его мужества, и он, опустив глаза, забормотал какие-то оправдания:

— Нет, я не собирался ни над кем издеваться, просто слишком люблю свою жену и не стану её разорять, что бы со мной ни случилось...

— Ах, вот как! — И Моров резко поднялся. — В героизм захотелось поиграть, господин учёный? А спать вам уже больше не хочется? Иван... — И он повернулся к мускулистому брюнету. — Останешься с господином Богомиловым и, каждый раз, как только он вздумает закрыть глаза, будешь взбадривать его пощёчинами. Когда утомишься, тебя сменит Дмитрий. Прощайте, Филипп Игоревич, и желаю вам приятного вечера!