Воины снегов - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Щепетов cтр.№ 68

— Может быть, — легко согласился Чаяк. — Но здешние всегда были бедными. Они ленивы и не хотят пасти стада.

— А живут чем? — удивился учёный.

— О, весной и осенью через реку идут «дикари». Их бывает столько, что не видно земли!

— Как карибу в Америке?

— Где?!

— Ну, там... Там — за большой водой — куда вы плаваете на байдарах торговать или воевать.

Пока что поход нельзя было считать особо успешным, а от группы Чаяка удача совсем отвернулась. Как-то раз один из воинов усмотрел между холмов стадо в несколько десятков голов, которое куда-то гнали пастухи. Не дожидаясь команды, таучины с радостными криками устремились в погоню. Чаяк, как владелец лучшей упряжки, разумеется, мчался впереди. Трое пастухов вдали повели себя странно: вместо того чтобы попытаться спастись, бросив стадо, они сбили его в кучу и остановились в ожидании неприятеля. Не менее странно отреагировал на этот манёвр и предводитель разбойников. Он придержал своих оленей, пропуская вперёд упряжки соратников — к немалой их радости, кстати. В конце концов он поравнялся с нартой Кирилла, тащившейся последней.

— Что, жажда наживы прошла? — насмешливо спросил учёный. — Грабить расхотелось?

— Мне кажется, я их знаю, — печально сказал Чаяк.

— Ну-ну, — кивнул Кирилл. Ему было известно, что в этих краях его «друг» бывал не раз — и как торговец, и как разбойник.

Несколько молодых воинов соскочили с нарт и, нацепив снегоступы, побежали к оленям, чтобы не дать им разбрестись, пока остальные будут разбираться с их хозяевами. К тому времени, когда главари подъехали к месту действия, оно уже началось — два десятка вооружённых копьями мужчин окружили трёх туземцев, которые почти не отличались от них ни одеждой, ни тёмными от зимнего загара и грязи лицами. На обнажённых головах даже причёски с выбритыми макушками были такими же. Высокий худой старик с жидкой седой бородёнкой и молодой мужчина плотного телосложения держали в руках копья. Женщина стояла за их спинами и была безоружна.

— Трусливые псы! — кричал старик на почти чистом таучинском и угрожающе размахивал копьём. — Пожиратели трупов! Убирайтесь в свои логова! Грызите там старые кости, ешьте своё дерьмо! Ну, кто из вас хочет попробовать моего копья? Ну?! Я буду гнать вас пинками до самого моря! Ну, кто хочет, жалкие бабы!

Столь яростный и красноречивый отпор явно шокировал нападающих — похоже, они на такое не рассчитывали и теперь переглядывались несколько растерянно. Между тем старик продолжал, брызгая слюной:

— Бросьте копья, сопливые дети! Бросьте оружие настоящих воинов, возьмите луки и убейте нас! Пусть птицы разнесут весть о вашей слабости! Пусть смеются над вами даже глупые важенки! Я не испугался воинов Кытмака! Я не покорился менгитам! А вы думаете, что испугаюсь вас?! Вот тебя, да? Или тебя?! Ха-ха!! Ну, что же ты? Выходи!

Поскольку дело дошло до конкретной личности, деваться воину было некуда, и он шагнул вперёд. В этот момент Кириллу показалось, что стоящий рядом Чаяк как бы напрягся, собираясь что-то сказать или сделать, но в последний момент остановил себя.

Между тем молодой таучин отошёл от своих шагов на пять и взял копьё на изготовку.

— Это — мужчина?! — почти завизжал старик, двигаясь навстречу. — Это — безрогий телёнок! Ха-ха, средь таучинов больше нет воинов! Не буду с тобой драться!

Что там произошло, Кирилл толком не рассмотрел — мешали спины стоящих впереди. Он увидел лишь, что выбитое из рук копьё таучина упало на снег, а его хозяин отшатнулся назад и попятился. Воины загомонили, задвигались. Учёный сообразил, что впопыхах оставил собственное копьё на нарте, а это непорядок. Он оглянулся и увидел, что его олени, вывернув, вероятно, якорь-тормоз из неглубокого снега, направляются вместе с санями к чужому стаду. Со стороны хозяина это было непростительной (и опасной!) небрежностью, которую следовало немедленно исправить. Пока Кирилл бегал туда-сюда, второй акт драмы уже шёл вовсю — начало он опять пропустил.

Зрители распределялись вокруг «арены», явно не рассчитывая на скорый конец представления. Противником местного жителя теперь был флегматичный таучин средних лет, известный среди «своих» как прекрасный борец и копейщик. Первое «знакомство» бойцов уже состоялось, и теперь они топтались на дальней дистанции, подкарауливая движения друг друга — правая рука на торце древка, левая примерно на середине.

Прошло не меньше десяти минут, прежде чем таучин предпринял реальную атаку, резко пойдя на сближение. На встречном движении старик отвёл чужой наконечник и вдруг прыгнул в сторону, пытаясь оказаться сбоку от противника. Таучин повернулся и едва успел уклониться от колющего удара в корпус. Бойцы вновь разошлись на дальнюю дистанцию — оба тяжело дышали, пот лился с них градом.

Ещё минут через пять бесплодного топтания и кружения таучин резко подался назад, едва не налетев на зрителей. Он остановился, распрямил корпус и поднял копьё вертикально, уперев древко в снег — перерыв!

«Да-да, — мысленно усмехнулся Кирилл, — эти дикари настолько дики, что во время смертельных поединков по просьбе любого участника устраивают паузы, дабы бойцы могли отдохнуть. А то и поесть, попить, поспать...»

Ну, спать вроде бы никто пока не собирался, но «тайм-аут» длился не менее получаса. Странно, но зрители-таучины во время перерыва основное внимание уделили участнику-мавчувену. Они его окружили (Кирилл даже не смог протолкаться!) и о чём-то вполне мирно расспрашивали. А вот Чаяк повёл себя странно — от всех удалился, стал рыться в барахле на своей нарте и поправлять упряжь. Кирилл пошёл было к нему, но предводитель вдруг сильно заинтересовался чужими оленями и направился к ним — в другую сторону. «Однако!» — удивился учёный, но окликать своего «друга» не стал.

Второй «раунд» оказался немного короче первого и закончился так же — вничью. Набор приёмов у участников был примерно одинаков, но мавчувен владел ими, пожалуй, искусней. Зато таучин несколько превосходил противника в силе. В третьем «раунде» вообще не было ни одной эффектной атаки — создавалось впечатление, что бойцы изрядно поистратили свою злость и физические силы. В перерыве от зрителей слышались даже призывы продолжить завтра. Тем не менее четвёртый раунд всё-таки начался. Кирилл уже откровенно скучал и посматривал на бойцов лишь время от времени — он наизусть запомнил все их «комбинации», «связки» и, казалось, мог предсказать каждое следующее движение.

И вдруг окрестности огласил дружный крик, заставивший шарахнуться в стороны пасущихся рядом оленей. Опустив копьё, посреди «арены» стоял таучин и прижимал левую руку к груди. Потом он выпустил оружие, колени его подогнулись. Воин завалился на бок, но полминуты спустя собрался с силами и встал на четвереньки, а затем на колени.

— Убей меня, раз я стал для тебя дичью, — прозвучал в тишине его слабый голос. — Убей...

Ритуальная просьба была немедленно выполнена — дергающееся в предсмертных судорогах тело вновь оказалось на испачканном кровью снегу.