Воины снегов - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Щепетов cтр.№ 61

Кирилл и сам теперь мог примерно соотнести «потребности» и «возможности» населения острога. Кроме того, он хоть и смутно, но представлял себе путь от Икутска до Коймска: никак не меньше тысячи километров — через две больших реки и горный хребет. На что в этой ситуации рассчитывает Петруцкий, было совершенно не ясно. Получалось, что атаман Шишаков поступил более мудро — по слухам, он со своей малой командой ушёл на реку Ог, где успешно приводит «под руку государеву» неясачных инородцев.

На четвёртый день трудовой деятельности перед Кириллом предстал маленький сморщенный человечек, доставивший груз свежемороженой рыбы. Кирилл записал о нём всё, что положено, а потом весь вечер и часть ночи маялся, пытаясь вспомнить, где и в какой связи он слышал это имя. Вспомнил лишь в утренней дрёме и уснуть уже не смог — это имя как-то раз упомянул Чаяк, перечисляя своих «друзей» среди мавчувенов.

Рабочий день Кирилл начал с того, что просмотрел вчерашние записи, решил что-то поправить и посадил кляксу — как раз на то место, где были «анкетные данные» ясакоплательщика. Кляксу он предъявил охране и потребовал доставить к нему данного иноземца для составления новой записи. Служилые рассказали Кириллу много интересного о его способностях и талантах, но в конце концов отправили гонца за ворота — искать вчерашнего мавчувена. Оного не нашли — уехал «до дому» сразу после посещения острога.

Впечатление от этого события наложилось на информацию, полученную от «кормилицы», и сформировало у Кирилла некое... предчувствие, что ли. Или, может быть, ощущение, что «время пошло». Он совершенно чётко осознавал, чего больше всего хочет в жизни — бежать отсюда и каким-то образом рассчитаться с Шишаковым. Однако ни малейшей возможности сделать это он не видел: «Покинуть острог не трудно, но без транспорта, без продуктов и зимней одежды я не смогу удалиться и на два десятка километров. С окрестными мавчувенами не договориться — для них я таучин или менгит. Они меня убьют или вернут в крепость — на этом всё и кончится».

Никакого плана — реально выполнимого — Кирилл составить не мог. Нужна была некая «оказия», и она в конце концов появилась!

Однажды вечером в обиталище «писаря» явилась Настасья и стала звать его ночевать к себе в избу — с охраной она, дескать, договорилась. Кирилл вежливо отказался, заявив, что боится прогневать начальство. Собственно говоря, это было не первое предложение такого рода и не первый отказ — раньше женщина не обижалась или, во всяком случае, виду не подавала. Теперь же она стала ныть, плакаться и жаловаться на трудную жизнь. Никто её, бедную, не любит и не жалеет. Вот появилась возможность разжиться мяском для детишек, а Кирилл помочь не хочет. Она к нему со всей душой, а он вот такой нехороший.

Кириллу не хотелось, чтобы его считали нехорошим, и помочь он, конечно, согласился. Женщина ободрилась и рассказала ему следующее. К острогу приехал какой-то мавчувен — один, но с двумя нартами, каждая из которых была запряжена парой оленей. Он расположился в стороне от основной стоянки, поскольку там сплошь «собачники». Настасья это всё видела и оценила ситуацию как весьма перспективную — один олень у инородца лишний, поскольку в грузовую нарту двух животных обычно не впрягают. Она смело направилась к приезжему и вступила в переговоры — олень за половой акт с «белой» женщиной. Обычно её словарного запаса хватало для заключения подобных сделок, но этот нехристь оказался каким-то придурочным, и договориться они не смогли. Вроде бы и «согрешить» инородец хочет, и оленя ему не жалко, но не понимает он связи одного с другим и просит привести «говорящего» человека. Настасья пыталась объяснить, что уже поздно, что «говорящий» придти не сможет, но приезжий настаивал и даже дал какой-то подарок в качестве взятки для переводчика. Что за подарок? Да вот — ерунда какая-то!

«Это не ерунда! — хотел заорать Кирилл, когда на ладонь его лёг вощёный цилиндрик. — Совсем это не ерунда!! Это стреляная гильза дробового патрона шестнадцатого калибра!»

— Что ж, — сказал он вслух, пытаясь выглядеть ленивым и невозмутимым, — давай сходим, раз такое дело. Утром, да?

— Как же утром-то? — вздохнула женщина. — При божьем свете согрешить — не отмолишь потом! Да и заберут у него завтра олешков за недоимки иль перекупит кто — народец-то ушлый у нас!

— Резонно... — почесал затылок учёный. — И что ты предлагаешь? Прямо сейчас идти?! Стемнеет же скоро, а меня и днём-то без охраны за ворота не выпускают!

— На что нам ворота? Дырок, что ль, мало?

Кирилл знал, что это правда — мирное население и собаки потихоньку проделали в частоколе несколько проходов. Их периодически заделывали, но вскоре появлялись новые — кому ж охота обходить половину острога, чтобы пройти в ворота с вязанкой хвороста?!

— Толку-то мне с тех дырок! На стене полно служилых — подстрелят почём зря!

— Да где ж полно-то?! — всплеснула руками Настасья. — Нынче вечером лишь малый наряд заступает. Кум мой там будет — уж не обидит убогую!

Про кума Кирилл не поверил, но сомневаться, что тётка способна договориться со служилыми, не приходилось. Его заинтересовало другое:

— А почему только малый наряд?

— Так ведь сегодня наши вернулись, что на погляд ходили. Донесли капитану, будто до самого Уюнкара таучинов не видели. Какие и были, на ту сторону ушли. Потому сотник полный наряд и не поставил — чего ж мужикам зря сопли морозить!

— Всё-то ты знаешь! — восхитился Кирилл.

— Что все ведают, то и я — что такого-то?! — удивилась Настасья. — Мы всегда так живём.

— Прямо не крепость, а большая деревня!

— Деревня и есть, — вздохнула женщина. — Только жнём, что не сеяли.

Покинуть острог оказалось на удивление легко — никаких романтических переползаний или перебеганий за спиной часового, никаких лазаний по карнизам и водосточным трубам. Давно расшатанное бревно было отодвинуто в сторону, и «свобода радостно приняла у входа». Снаружи, кстати, к этому месту вела утоптанная тропа, хорошо различимая даже в полутьме.

На этом, однако, везение кончилось. С тропы пришлось свернуть и идти по целине. Это было бы ещё терпимо, если бы путники направлялись прямиком к цели. Однако никакого ориентира не имелось — многие мавчувены, как и таучины, разводят огонь лишь для приготовления пищи — и женщина, похоже, просто заблудилась. Точнее, она потеряла место, где остановился на ночь интересующий её иноземец. Они часа два лазали по заснеженным кустам, и каждую открывшуюся поляну Настасья опознавала как «ту самую». Мороз был несильный, да и ветер вовсе не валил с ног, но Кирилл был, по сути, в летней одежде, кое-как усиленной чужими обносками. Кроме неуклонного замерзания, он ощущал лютую досаду на себя и на весь свет — все мечты, все грандиозные планы рушились из-за элементарной бестолковости женщины! В конце концов Кирилл решил, что, как только перестанет чувствовать пальцы на ногах, он заставит Настасью повернуть обратно — уж острог-то не потеряется!

Он почти созрел для возвращения, когда разглядел в лунном свете очередной санный след и пошёл по нему, хотя Настасья уверяла, что ведёт он «не туда». Через полсотни метров открылась обширная поляна, и женщина радостно вскрикнула: