Воины снегов - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Щепетов cтр.№ 43

Светильник задули, действо началось с сольных выступлений. Спустя какое-то время духи предков действительно начали являться в полог и шарахаться между людьми. С одним из них — погибшим когда-то великим воином — Кирилл чуть не подрался. Потом началось хоровое пение и общение с призраками. Большинство из них всё-таки к Кириллу отнеслось вполне доброжелательно, и новых эксцессов не возникло. Потом...

Потом аспирант обнаружил себя на своём обычном спальном месте рядом с женой. У него болела голова, хотелось пить и при этом сильно тошнило, кажется, намечался понос. «Отходняк» продолжался не менее суток, а затем как-то рассосался. Решительно никаких изменений в своей психике Кирилл не обнаружил.

Да, никаких изменений в себе Кирилл не обнаружил и мог, как ему казалось, вполне адекватно оценивать обстановку. У него возник вполне конкретный вопрос: дав согласие (или приняв решение?) покинуть побережье, должен ли он что-то делать: собирать вещи, грузить нарту, узнавать маршрут и так далее? Как выяснилось — не должен. Новый муж Луноликой оказался «автоматом» встроен в систему местных взаимоотношений и долгосрочных планов. Ему оставалось лишь ждать, «когда позовут», и делать независимый вид. Ожидание длилось недолго — дней десять.

В посёлке всё чаще стали появляться гости — «оленные» люди. Они общались с друзьями и родственниками. Кирилл присутствовал на посиделках, ел, пил и даже подавал реплики. И не переставал удивляться: «Это довольно редкий случай, когда кочевники и оседлые живут в мире и согласии — посмеиваются друг над другом, иногда ссорятся, но серьёзных конфликтов не возникает, поскольку те и другие считают себя «своими». Весна в разгаре, за ней, надо полагать, наступит лето. Что же они обсуждают? Планы «посевной кампании»? Ну, конечно... Создаётся впечатление, что охота на морского зверя, выпас стад полудомашних оленей, массовый забой диких животных на переправах во время миграций — всё это хорошо, но как бы не главное в жизни. По-настоящему проявить себя мужчина может лишь «на войне». В том смысле, что наиболее престижной считается добыча, полученная в грабительском набеге, а вовсе не на охоте. Даже ещё круче: герой, собственноручно «замочивший» двух-трёх врагов, заработает гораздо больше авторитета, чем хозяин крупного стада или удачливый морской охотник.

Да, после обряда никаких изменений в психике своей Кирилл не обнаружил. Он даже не заметил, что еда стала вкуснее, а запахи жилья перестали вызывать содрогание — ведь это случилось не сразу. А ещё у него возникло и стало крепнуть убеждение, что не нужна ему никакая война и киты с моржами, пожалуй, тоже не нужны. Он хочет, чтобы у него было стадо — по-настоящему ЕГО стадо!

Но ведь это же вполне естественно — при чём тут колдовство?!

Удобный момент наконец представился — из посёлка в тундру возвращалась группа оленеводов. Груза у них было мало, а направлялись они в нужный район. На «семейном» совете было решено, что с ними поедут Кирилл и Луноликая, а Вэнгыт останется у моря, дабы иметь свою долю в промысле. Такой расклад показался учёному удачным — своей «жены» он давно не стеснялся и надеялся под её руководством (но без посторонних глаз!) вволю поупражняться в метании аркана — надо же становиться человеком?!

С попутным караваном семейная чета двигалась двое суток. А потом пришлось расстаться. Их могли бы подвезти и ближе, но оленеводы спешили к своим стадам, а тундра впереди была покрыта широкими проталинами. Попутчики сказали, что пешком они, пожалуй, доберутся быстрее. Кирилл не стал возражать — он ещё не знал, на что себя обрекает.

Итак, мешки на плечи и вперёд — по снегу, по вытаявшей чавкающей водой кочке. Кто сам не отведал, тому очень трудно объяснить, что такое «кочка» — ударение на последнем слоге! Нормальный горожанин может пройти по ней (без груза!) метров пятьсот, а потом попросит его пристрелить. Человек тренированный — турист какой-нибудь — сможет и километр продержаться, но потом всё равно... Кирилл мужественно развлекал даму светской беседой целый, наверное, час — первый, конечно. Потом ему стало не до этого. Счёт расстоянию и времени он вскоре потерял, но вряд ли они были в пути меньше суток — скорее больше. А Луноликая, похоже, просто отдыхала — делать ничего не надо, иди себе да иди! Но она, как нормальная дикарка, легко поняла душевные муки своего мужчины, сообразила, почему он перестал разговаривать, почему на ровной дороге через каждые два-три километра падает и долго приходит в себя. Она деликатно молчала и терпеливо ждала, когда спутник отдышится, встанет на четвереньки, потом на ноги и, наконец, пойдёт дальше...

В конце пути Кириллу предстояло пережить массу новых и довольно острых (мягко выражаясь!) ощущений. И первое из них... То есть оказалось, что вот этот кошмарный переход к стаду вовсе не испытание воли, не подвиг Геракла, а просто... переход. По прибытии на место, где стояло некое подобие палатки или полога, произошла беседа с пастухами, в которой Кирилл принимал участие, но почти ничего не понимал, поскольку в основном был озабочен тем, чтобы не потерять сознание от усталости. В мозгу его крутилась лишь мысль о том, что испытание выдержано, цель достигнута и сейчас (совсем уже скоро!) можно будет выпить с полведра сырой снеговой воды, постелить что-нибудь прямо на снег, лечь и спать, спать, спать...

Не тут-то было. Луноликая оживлённо спорила с мужчинами, что-то доказывала, чего-то требовала. Кирилл кивал и поддакивал. В конце концов согласие было достигнуто, пастухи ушли, но вскоре вернулись на трёх беговых нартах, влекомых парами оленей. Новоприбывшие заняли места пассажиров и все вместе куда-то поехали, огибая проталины. Вокруг появились олени — много оленей. Животных стали куда-то направлять. Потом Кириллу сказали, что он должен бежать «вон туда» и шуметь. Идея показалась учёному глупой: неужели непонятно, что он и ходить-то больше не может?! Тем не менее он, словно зомби, встал с нарты и двинулся вперёд, увязая в снегу...

Смысл проделанной операции Кирилл уяснил чуть позже. Вольно пасущееся стадо заставили двигаться. Стельные важенки постепенно заняли место в арьергарде. Их отделили (не всех, конечно), остановили и заставили отстать от основной массы животных. Им предстояло пастись отдельно — на лучших пастбищах. Причём не как-нибудь, а под надзором Кирилла и Луноликой. Зачем это нужно, учёный вскоре узнал на собственной, так сказать, шкуре.

В большинстве случаев растёл важенки длится менее часа, через пару часов телёнок начинает вставать и сосать матку, через полдня способен брести за ней на небольшие расстояния, а через несколько дней его уже трудно поймать. Тем не менее поначалу детёныш предпочитает лежать, то и дело вставая для питания молоком матери. А у важенок-матерей в это время идёт борьба двух инстинктов — материнского и стадного, требующего не отставать и идти вместе со всеми. Часто второй побеждает, и телёнок оказывается брошенным. Он обречён, и можно его просто добить, чтоб не пропал пыжик. А можно изловить мать и насильно вернуть к ребёнку. Только это получается далеко не всегда. Надёжнее так располагать стадо, так управлять его движением, чтобы отелившиеся важенки не чувствовали себя в одиночестве, чтобы телята от них не отставали. Не вовремя заснувших детёнышей желательно будить и подгонять вслед за самками. А ещё: важенки почему-то любят телиться в сторонке — в кустах, из которых телёнок потом не может выбраться. Без человеческой помощи он, опять-таки, обречён. Его нужно поднять и помочь выйти на ровное место. В крайнем случае — перенести. Чего же проще — оленёнок лёгкий, но... Но при переносе нельзя касаться руками головы, брюха и зада (а как держать?!) телёнка — эти места важенка в первую очередь облизывает и обнюхивает. Не понравится запах — бросит... Брошенных телят можно подсаживать к маткам — иногда они их принимают. В общем, много чего можно — из «этой оперы». Но есть и другая — при первых признаках непогоды стадо нужно осторожно перегнать в укрытое место — вместе с новорождёнными телятами. А потом следить, чтобы их не занесло снегом во время сна — разгребать и заставлять вставать на ноги. В общем, один небольшой буран на пару часов, и каторжный труд нескольких недель окажется напрасным.