День открытых обложек - читать онлайн книгу. Автор: Феликс Кандель cтр.№ 68

– Взгляни, не забыл ли чего.

Инга Ильинична взглядывает:

– Не забыл.

Через пару минут – телефон.

С улицы.

– Чего я туда пойду? Дома так хорошо...

«А мы всегда немного в стороне, всегда по ту сторону окна. Мы не хотим смешиваться с другими. Нам наше положение, по ту сторону окна – очень нравится».

Даниил Шардам, «человек политически немыслящий».

«Надо ли выходить из равновесия?» – вопрошает Даниил Иванович. Леонид Ильич отвечает ему, вопросом на вопрос: «А зачем?» Он существует сам по себе, желая быть мимоходным, недоступным стороннему пониманию, а потому излучает флюиды, которые отдаляют Леонида Ильича от окружающих его особей.

– Больше всего боюсь попасть в чей-то бред.

Это не самоумаление, нет. Не простота в ожидании наполнения.

Самоустранение – в мысль. В смысл. В груду запрятанных записей. В поступок не проявленный.

«Я не хочу ничьей судьбы…»

Даже эти, обязанные ему карьерой, разномыслием, присущим только Леониду Ильичу, – даже они упоминают его мельком в своих воспоминаниях или не упоминают совсем.

Так и червяк в яблоке прозревает внутреннюю сущность фруктовой плоти, сокрытую для других. Высовывается на мгновение наружу, чтобы поведать миру о своих озарениях, – но кто станет слушать его, кто обратит внимание на червяка? Выбросят в помойку червивое яблоко, не догадываясь ни о чем.

«Теперь мне хочется спать, но я спать не буду. Я возьму бумагу и перо и буду писать. Я чувствую в себе страшную силу. Я всё обдумал ещё вчера. Это будет рассказ о чудотворце, который живёт в наше время и не творит чудес. Он знает, что он чудотворец и может сотворить любое чудо, но он этого не делает... и в конце концов умирает, не сделав за свою жизнь ни одного чуда».

Даниил Дандан, обэриут-взиральник.

Пять утра.

Феликсу Соломоновичу не спится.

Выходит на кухню, а Леонид Ильич уже там.

– Ты, – говорит, – единственный, кто назвал меня. В своей книге.

Чем Феликс Соломонович и горд.

Что и процитирует теперь в сокращении.

«Туалет, клозет, уборная или сортир, нужник, гальюн или кабинет задумчивости, – что я ни делал, как ни старался, не было отсечки в сливном бачке, невесомый шпенёк не опадал мгновенно, резиновая прокладка не затыкала отверстие для слива, лишь жалостливое всякий раз, немощное при падении: шлё-ё-ёпп, и снова жур-жур-жур, жур-жур-жур – подтекало из бачка, озаботив меня и озадачив.

Приходил водопроводчик – по-здешнему инсталлятор, облегчив на двести шекелей. Советовал заменить унитаз со сливным бачком, называл немалую их стоимость, вздохи иной озабоченности заполняли туалет, а пока что замедленное шлё-ё-ёпп… – журчание воды из бачка, которую в жарких краях следует беречь.

Приехал в гости Леонид Ильич, разрешитель затруднений.

Обжился.

Пригляделся.

Разобрал свой бритвенный прибор. Выделил его рукоятку, старинную, тяжелую, навинтил на шпенёк. Шмяк! – и опадает мгновенно. Прокладкой затыкает отверстие. Вода больше не журчит, не подтекает – мне на радость.

Не хитра выдумка, а работает. Седьмой уже год.

Вот она, победа разума.

Quot capita, tot sensus – сколько голов, столько умов».

Бог проснулся. Отпер глаз,

взял песчинку, бросил в нас…

Вон проснулся в поле пень:

значит, утро, значит, день…

Колпаками ловим тень,

славословим новый день.

А день уже «свернулся» к расставанию.

Неделя свернулась.

Миг на часах.

Леонид Ильич награждает Феликса Соломоновича орденом «За победу над временем», и тот отбывает из Домодедова ночным рейсом, проговаривает неотвязчивое, наслушавшись Хармса Д. И., спать мешая пассажирам:

Поездка раззадорила Феликса Соломоновича. Леонид Ильич с Ингой Ильиничной раззадорили. Даниэль Шардам, он же Карл Иванович Шустерлинг.

Феликс Соломонович возвращается домой после утомительного перелета, хватает карандаш, не евши – не спавши записывает свое, несусветное:

– Сигизмунд Карлович не желает, чтобы его похоронили в сырой земле. «Сожги меня, Матильда, – просит жену свою. – Непременно сожги. Прах развей над просторами квартиры». – «Где же я вас сожгу, Сигизмунд Карлович, – отвечает жена его, рассудительная Матильда. – Разве что в духовке? Да вы в ней не поместитесь, а ежели и поместитесь, хотя бы по частям, как же я стану печь пироги с изюмом, которые вы попросите?..»

До чего он прилипчив, Даниэлъ Хаармсъ, не отвяжешься.

Дотошный читатель поинтересуется:

– Фамилия! Какая фамилия у Леонида Ильича, какая у Инги Ильиничны? Почему не названы?

Ответим на это:

– Фамилия! При чем здесь фамилия? Был бы человек, а остальное приложится.

Человек устроен из трех частей,

из трех частей,

из трех частей.

Хэу-ля-ля,

дрюм-дрюм-ту-ту!

Из трех частей человек.

Даниил Чародей

Без вымысла не прожить в настырной реальности…

…которая подстерегает за окном.

Кто мы и что мы без вымысла?

Введенский Александр Иванович

Последняя наша поездка – она по Белоруссии.

Минск, Мир, Новогрудок, в леса под Гродно.

Эдуард Николаевич – владелец машины. Виктор Иосифович – занозой в памяти. И Феликс Соломонович – за рулем, с правами на вождение.

Старая «Волга», отслужившая свой век, привлекала внимание, вызывая излишний интерес у прохожих. В черных «Волгах» ездило начальство, и милиционер на поселковой площади отдал нам честь.