Зеркальный гамбит - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Провоторов, Лариса Бортникова cтр.№ 26

Онофриенко с неожиданной для своего грузного тела легкостью развернулся, пошел вперёд, набирая скорость. Берзикян и Живчий впряглись в двойные постромки салазок и тронулись за замполитом. Я же ещё минуты две разбирался с незнакомыми креплениями.

Догнать троицу удалось лишь через четверть часа.

«Брюхатая нерпа и то быстрее к полынье ползет. Кэмээс-кэмээс – выходи на букву эс», – съехидничал Онофриенко, но выглядел довольным.

Почему-то именно в ту секунду я понял, что мы сработаемся.

* * *

В расположение прибыли к полуночи, когда наряды уже сменились. Ночь была ясной, звёздной, и мне удалось осмотреться. Назвать это место заставой мог лишь очень большой шутник. Посредине расчищенной от снега площадки периметром где-то с полкилометра располагался плац, справа от которого торчала дозорная вышка, а слева стоял фанерный барак без единого оконца. Из выкрашенного известью кунга, примыкающего к задней стенке барака, раздавался тяжелый гул.

– Казарма это. А в кунге зарядник фырчит. Аэросани там же, под навесом, но особо не рассчитывай – топливо экономим, – пояснил Онофриенко, проследив за моим взглядом. – В бочках с красной меткой бензин, с синей— дизель.

Я кивнул – ясно, мол.

– Ладно. Харэ трепаться. Спать пора. Рядовому составу представишься завтра утром. С расположением ознакомишься, разберешься, что к чему. Дуй в КАПШ. Обживайся. Берзикян, Живчий – на подзарядку бееегом марш!

Я побрёл к командирской палатке, оглядываясь через плечо на начзаставы, который сам принялся разгружать сани. Берзикян с Живчим потрусили к казарме. Я глянул на часы – энергоресурса у бойцов оставалось ровно на четверть часа. Мы едва успели.

В КАПШе ревел генератор. Заснуть я так и не смог, поэтому открыл глаза сразу же, едва Онофриенко заорал у меня над ухом.

– Давишь, взводный? Контингент на плацу томится, ожидает с нетерпением батяню свово родного лейтенанта Егорова, а лейтенант Егоров щемает тут во все ноздри, – Онофриенко нависал сверху и полыхал перегаром.

– Который час?

– Шесть утра, ёпть. На гражданке щемать ещё да щемать! Но ты, ёпть, не на гражданке! Вставай, лейтенант! Слышь, я бы сам тебя представил и заправил бойцов службу тащить, но понимаешь…

– Понимаю, – я рывком выбрался из нагретого за ночь спального мешка. Ох ты ёжкин же кот, какая холодрыга! – Понимаю. Спирт оказался несвежим.

– Дерзишь, салага? – взвился Онофриенко. – Так и дерзи снаружи! А я втоплю отсюда и до обеда. В восемь утра – развод. К трем меня разбуди, политинформацию проведу. Среда сегодня. По средам у нас политинформация. И не вздумай снаружи фонариком светить или курить – маскировка.

– Так кто нас тут будет искать?

– Ёпть! Тебе сказано – никаких фонариков! По солнышку ориентируйся, – Онофриенко, не раздеваясь, как есть, в ватных штанах, тулупе и маскхалате упал на раскладушку и захрапел.

– По солнышку… Комик нашёлся, ёпть! Тарапунька заполярная! – разозлился я. За ночь «умывальная» кастрюля промерзла почти до дна. Нужно было либо распалять примус и ждать, пока перетопится лёд, либо крошить наледь ножом и плескать обжигающую жижу на лицо, непременно матерясь вполголоса. Я выбрал второе. – По солнышку, ёпть…

Выйдя на плац, я обнаружил контингент в составе двенадцати бойцов, хотя по регламенту шесть человек должны были сейчас находиться в казарме, сидеть на деревянной лавке, подключившись спинами к разъемам триггерного зарядника.

– Равняйсь! Смирна! Товарищ лейтенант, личный состав заставы на развод построен. По списку двадцать четыре бойца, налицо двенадцать бойцов. На охране границы шесть. В карауле – четыре. В нарядах два. Незаконно отсутствующих нет. Старшина заставы Непомирай, – дылда с плоским рябым лицом и торчащими из-под шапки бледными ушами довольно бойко приложил руку к виску, отдавая приветствие, замер на полсекунды и, развернувшись на пятке, пошагал обратно в строй.

Я стоял и соображал, что мне теперь следует делать. То есть я знал, как оно положено по Уставу, и отлично помнил, что говорилось в секретной инструкции, которую меня заставили вызубрить наизусть в Москве, а потом ещё и энский начальник особого отдела гонял меня по всем пунктам раз сто, не меньше… Но всё равно, я стоял перед вытянувшейся по стойке смирно шеренгой и ни хрена не мог даже слова из себя выжать. Когда я сюда ехал, думал, что знаю про них всё. Знаю, кем они были в войну и почему попали сюда, на эту заставу. Знаю, чем поступились, выбрав между исключительной мерой наказания и теперешней своей нелегкой службой. Знаю, как устроены и как работают. Знаю, что можно уложить бойца «спать» под один ампер, пока ранец на обслуживании. И про то, что они кто угодно, но никак не люди, тоже знаю. А то, что у них почти не фурычат мозги, так мне с ними не романы писать! В конце концов, это армия, и от хорошего солдата в первую очередь требуется чёткое и беспрекословное выполнение приказа.

«Приказ! Надо же отдать им приказ какой-нибудь!» – очухался я.

– Заставааа, вооольно!

– Что ты орешь? Чего ты орешь, ёпть… Хочешь им боевой дух своим ором поднять? Так это ты зря. У них с боевым духом и так всё в порядке. С остальным похуже, а боевой дух всем на зависть! Вторая смена, вернуться на зарядку! Третья смена – строевая подготовка. Непомирай, друже, погоняй ребяток по плацу, чтоб раствор в венах не застаивался и насос в груди не ржавел.

Запах перегара донёсся откуда-то сзади, но показался мне приятнее аромата цветущих крымских роз. Майор Онофриенко всё-таки выбрался из палатки на плац.

– Ладно… Пошли погреемся, салага. Ознакомлю с деталями.

* * *

Первое, что я точно понял из двухчасового разговора с начзаставы – что, кроме меня, людей тут нет. С бойцами и так всё известно, но и майор Онофриенко тоже не человек, но анатомическая аномалия! Первым делом майор плеснул себе из канистры спирта, одним глотком осушил стакан и приступил к инструктажу. И всё время, пока я знакомился с азами службы, Онофриенко подливал и подливал, прихлёбывал и прихлёбывал.

– Осуждаешь? – перехватив мой неодобрительный взгляд, майор хохотнул. – Покукуй на льдине с моё. Потом осуждай.

– Да не… Не осуждаю. Трудно, наверное, с саботажниками и предателями служить, да они к тому же ещё и не люди.

– Не сметь! Не сметь, лейтенант! Какие они предатели? Они, лейтенант, полностью и целиком вину свою искупили!!! Когда согласие на перевод сюда подмахнули, тогда и искупили. Они теперь, лейтенант, не предатели, а самые что ни на есть Герои Советского Союза. А если услышу ещё раз, что ты их нелюдями зовёшь, сразу без предупреждения буду бить рожу. Бойцы они! Бойцы первого экспериментального климатического погранотряда «Арктический»! Они дети твои, лейтенант! Ты за них головой и сердцем отвечаешь!

– А насколько у них мозговая деятельность приторможена? Ну, в действительности? – перевел разговор в другое, менее опасное русло я.

– Сильно приторможена, лейтенант. Миттельшпиль вряд ли разыграют. Но если термостат до градусов пятнадцати подвертеть, то, может, и разыграют потихонечку. Инструкцией трогать термостат запрещено, но срать я хотел на инструкции! Их в Москве сочиняют, за какавой с булками. А я тут семь лет бирючу, мне иногда и поспать надо. В сортир отлучиться. Поговорить тоже. Да и что случись, на кого я гарнизон оставлю? В общем, чтоб ты знал, пришлось мне старшину Непомирая «подогреть» чутка. Поэтому, если что тебе срочно понадобится, а я в отключке, то к Васе ступай. Добрый Вася солдат, и человек порядочный. Вась… зайди-ка.