Зеркальный гамбит - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Провоторов, Лариса Бортникова cтр.№ 15

Хетко заскулил, видно, лесная вошь в ухо попала, пришлось подняться…

– Не спишь, Грэшем? – чудобор серым пеньком скрючился у огня.

– Заснёшь тут с вами, – не хотел я грубо, но уж так вышло.

– Не любишь ты нас, а?

– А за что любить-то, за то, что в околоты согнали и за нечисть держите? – и что меня пропёрло? Видать, с голодухи – за весь день только вяленой рыбы кусок сжевал. – Если мы на вас не похожи, чай не значит, что…

– Истину говоришь – любить не за что, – перебил дед, – да и мы вас не жалуем. Мешаемся друг другу – не можем землю одну поделить. А вот хотел бы ты, Грэшем, жить как прежде? Чтоб без чужих, чтоб свободно… Чтоб по дедовскому охотничьему закону, а? Ведь так у вас принято?

– Кто ж не хочет, – присел я на корточки, на стариковскую бороду уставился. Понять пытался, чего мудрит-то.

– Вот, вот… И я о том же мечтаю, и Иэль… И Хейрем.

– А это ещё кто? – удивился я.

– Завтра увидишь, у Руцуловой горы ждать нас будет, – дед в рясу, словно в одеяло, закутался и захрапел. Посох, правда, в руке цепко держал. Опасался.

* * *

Хейрем, краснолицый, узкоглазый, соскочил с круглого камня и, перебирая толстенькими ножками, потрусил к нам. То, что неведомый Хейрем самое что ни на есть обыкновенное гномьё, я ещё вчера сообразил, пока ворочался да над чудоборовыми словами размышлял. Только никак не сообразовывалось в башке, что ж они всем гуртом за шеланью-то направились. Спросить не решался, не проводниково это дело – с вопросами лезть. К беседе прислушивался, разобрать пытался. Да где там! Гном попался болтливый, за один день всю свою жизнь расписать сумел: как родился, как женился, как деток рожал. К полудню меня уже зевота умаяла, эльф посерел с тоски, а дед ничего – слушал, улыбался. Дорога попервой хорошая была, утоптанная. Потом тропкой обернулась, а там уж через чащобу продираться пришлось. Хетко впереди ломился, а мы за ним по ободранному сушняку хрустели. Путь мне был неведомый, но по приметам да по ветерку слабенькому, тиной припахивающему, шли прямиком куда следует. Помыслилось было: «А не завести ли в непролазную глушь чужаков, а там бросить, не жалеючи, на верную гибель». Но тут же и передумалось. И ведь уж не столько чудоборца страшился, сколько любопытство заело. Уж больно хотелось узнать, что за зверёк такой – «шелань», и зачем это Седой Воле – пришлый чудоборец – такую толпу собрал. К болотам уже в сумерках подобрались.

– Спать тут будем. Хетко, лежать! – я котомку на землю скинул, сел на травку, вздохнул. Красотища-то какая! Облака котятами белыми балуются, за красной ленточкой зари угнаться норовят. Лес шумит, ветерком плещет, крошит на поляну жёлтой листвой. Обернулся, а длинноух к ясеню жмется, ладонями кору трогает, лопочет по-своему. Я ему мешать не стал, смекнул, что лечит он деревце. Умеют они это, надо признать. Чудобор с Хейремом в сторонке стояли, шептались о чём-то. Я уши навострил, но понять не понял – уж больно тихо.

– Долго еще? – глаза белые, голос шуршит, и мясом пахнет.

Меня передернуло, но сдержался. Сказал спокойно, даже усмехнуться получилось, не скалясь.

– Думаю, к обеду в самую топь проберёмся, а там Хетко пущу. За шнырём след в след ступать надо, а то затянет.

– Хороший шнырь, умный, – это уже дед с гномом подтянулись.

– Угу, редкий зверь. Не осталось почти.

– Горных хисталей тоже нет, а чудные были твари. Шелань, опять же, попереводилась вся, – гном башкой мотал, сокрушался, – драконы плодиться не хотят, скоро и их по пальцам пересчитать можно будет.

– Так раньше, когда вами тут ещё и не пахло, всякого навалом было. И шарушки двухвостые, и хмеры ядовитые… А гривастые свиксы такого страху нагоняли. Вы и не застали, поди? – подколол я. Мол, не запамятуйте, кто здесь самого древнего роду будет, кого эта земля первого встретила и кому родной стала.

– Да… Чудесен наш мир, леп безмерно, – чудоборец растянулся рядом с Хетко, запустил пальцы в его шерсть. Тот не фыркнул даже, зажмурился, – только чересчур разный народ в нём обитает, чтоб сумело одно солнце всех принять и согреть.

– Пока вас не было, нам хватало, – разозлился я.

– А всё оттого, – глазом не моргнул чудоборец, – что законы у нас непохожие. Вот скажи, к примеру, Хейрем, какой у гномов главный Закон.

– Семья да ремесло, – выкрикнул гном, – а здесь никакого покоя. С женой на ярмарку выехать боишься, не то нечисть зацапает, не то эльф пристрелит, не то людь ограбит. А что, и скажу: плохо нам, неуютно. Вот.

– А ты Иэль, ну? – дед взглядом успокоил раскрасневшегося землероя, тронул ладонью расшитый эльфийский плащ.

– Свобода, любовь, красота, – прошептал (или прошептала – их разве разберешь?) Иэль, – без чужих.

– А у нас – охота. Вечный закон – побеждает сильный. Так мы живём, – прорычал я, влезая без приглашения, – и никто нас за это не судил и судить не смеет!

– Видите? У каждого – своя правда. И у всех – похожая ненависть друг к другу и мечта похожая – жить по своему завету, как до нас жили наши прадеды, как должны жить наши внуки.

– Продолжай, чудоборец, – Иэль пристально, не мигая, уставилась на старика.

– Я к тому, что потаённое у каждого из нас одно, а то и нету его ещё в помине, или неясное оно, неокрепшее, бестолковое. Вот, скажем, вдруг Хейрем больше всего мечтает в душе птицей стать, а Грэшем старостой околотошным…

– Да не хочу я старостой, ни к чему это мне, – перебил я.

– Наверное, не хочешь. Это я хотел разъяснить, что порой мы сами не ведаем, что за тайный огонёк в душах у нас пылает. А вот нелюбовь наша взаимная – огромная, живая, хоть в руки бери, словно зверушку дивную – шелань, что может только раз исполнить самое важное. И если соединить искры нашей ненависти в единое, такое пламя разгорится, что огонечку и не чета вовсе. А слову приворотному я вас научу. Простенькое оно совсем.

Тут-то я и понял, куда дед клонит. Нет, не хотел чудоборец нам добра и не меньше, а то и пуще меня длинноухов да землероев не терпел, а уж что про моё племя думал, по лицу его я сразу приметил. Только не доверял своей людской сути – боялся, что желание глупое пересилит мечту великую – мечту о своей земле… Вот зачем собрал он нас – разных, злобой дышащих… Если мы все вместе шелань позовём, то исполнит то, что нам вчетвером одинаково хочется. «Одна ненависть и одно желание»… Не знаю и знать не хочу, чего дед другим наплёл, чем заманил, напугал чем, да только первый раз за всю жизнь признал я за пришлым первенство и захотел ему в ноги поклониться.

– Я маленько тугодум, мне потяжелее, чем вам, будет, – Хейрем на камушек присел, ладошки к щекам приложил, а между пальцев слёзы заблестели. Эльф головой согласно мотнул, засмеялся. Я до этого эльфьего смеха и не слыхивал. Красиво, оказывается, будто галька речная пересыпается по дну озерца.

– А ты что скажешь, оборотень? Или не с нами?