Очень страшно и немного стыдно - читать онлайн книгу. Автор: Жужа Д. cтр.№ 5

– Но вы же можете предположить, в чем именно проблема? То есть назвать мне причину его недомогания? Вас же учили. Вы же должны знать!

– Невозможно воспроизвести среду, – начал биолог и так безнадежно развел руками, что мистер Одли застонал, схватившись за голову.

На крик в комнату вошел Балтон со стаканом на подносе, а в воздухе разлился запах валерьянки. Залпом проглотив лекарство, Одли подумал, что Балтон как-то уж слишком быстро среагировал на его крики. Может быть, они сговорились. Конечно, он не видел, как они это сделали, но кто знает.

Биолог тронул пальцем стекло.

– Видите, он уже не так крепко присосан, а это верный знак того, что ему не по себе.

Одли надел очки и внимательно уставился на Гельминта. Он не очень-то понял, что именно изменилось: тот все так же болтался за стеклом вялой макарониной, но биолог – специалист и должен знать лучше. Раз говорит, что Гельминту плохо, – значит, плохо. И ведь ни “скорую” не вызвать, ни врачей. Боже ты мой! И все это оттого, что Одли вынул его из себя, поступил как самый настоящий эгоист и теперь только и может, что стоять здесь дурак дураком и наблюдать, как несчастный погибает. Погибает незаслуженно, мучительно – у него на глазах. Что же делать?

– Господи, что делать? – прорычал он, на что биолог только пожал плечами.

Тогда мистер Одли подбежал к камину, вцепился в полку из черного с прожилками мрамора и в отчаянии затряс ее, будто захотел выдернуть. Пальцы его превратились в белые клешни, а лицо покраснело. Вид его был страшен: глазные яблоки в паутине капилляров вращались, нижняя губа некрасиво оттопырилась, открывая неровный ряд нижних зубов, на висках вспухли вены. Казалось, в него ударило молнией – он дрожал от блуждающего по телу электричества и выл гортанным звуком. Биолог, наблюдая за ним с нескрываемым ужасом, отошел подальше, а Балтон, наоборот, подался вперед, держа поднос с пустым стаканом и домашние туфли с монограммой “СО”. Но Одли и не думал обуваться.

– Я знаю! Знаю, знаю! – наконец прохрипел он, оторвался от камина, плотоядно улыбнулся и поднял вверх указательный палец. – Я должен его спасти! Я должен его проглотить! Вот и все.

– Что? – у Балтона по подносу пополз стакан, сорвался вниз и бесшумно упал на ковер, потом туда же приземлился и поднос – со звоном разбившегося стакана.

Балтон и биолог переглянулись, Одли заметил их взгляды, и ему тут же стало ясно, что они в заговоре и Гельминта нужно спасать, а значит, срочно привести в исполнение только что придуманный план. Дрожащими руками он прикрыл двери кукольного дома.

– Уходите! Быстро уходите отсюда! – Одли махнул рукой на дверь.

Биолог кивнул и вышел. По тому, как он побледнел, Одли понял, что выкрикнул это слишком громко. Балтон нагнулся, чтобы собрать осколки, но Одли не стал ждать, когда он закончит, заподозрив в этом стратегическую хитрость, схватил Балтона одной рукой за шиворот, другой – за пояс брюк, грубо вышвырнул из комнаты и закрыл дверь, а ключ в замке повернул на несколько оборотов. Биолог, скорее всего, сразу ушел, а Балтон продолжал стучаться и повторять что-то тревожным голосом. Но что он говорил, Одли не слышал, а метался по комнате от окна к окну, закрывая тяжелые ставни. Ему казалось, что сейчас самое главное – забаррикадироваться. Тогда ему никто не помешает исполнить задуманное. Он должен это сделать, и тогда все вернется на круги своя, наступит спокойствие, жизнь снова потечет гладко, как и прежде. Тогда будут не нужны все эти аспиранты и биологи – а все, что будет нужно, это только заботиться о себе, вернее, о них двоих, потому что они опять будут одним целым и никто не посмеет их разлучить.

Он увидел свое отражение в зеркале: волосы в беспорядке, желчная улыбка на губах, взгляд безумный, недобрый – ну и что? Какое дело ему до того, что там у него снаружи, ведь главное сейчас – что у него внутри. А внутри у него – комфортабельный дом. И все, что остается сделать, – это вернуть туда жильца.

Одли распахнул стены кукольного дома, и тут в дверь забарабанили куда сильнее, чем это делал Балтон. Раздались голоса, слышно было, как они задавали вопросы, потом начали кричать – но это все было уже неважно, за дверью таилась опасность, и нужно просто все очень быстро проделать. Он подкатил библиотечную лестницу, взобрался на нее, Руки от волнения слушались плохо, и Одли никак не мог дотянуться до аквариумной крышки. В дверь начали колотить тяжелым. Наконец крышка поддалась, и Одли опустил в раствор руку, но, сужаясь, стеклянная емкость не давала продвинуться глубже. Одли старался так и эдак. Одновременно от очередного удара дверь не выдержала и распахнулась. В кабинет вбежали какие-то люди. Один из них, скаля желтые зубы, подскочил к Одли. Тот начал отбиваться ногами. Он все еще пытался дотянуться до Гельминта рукой. Ему удалось немного продержаться и как следует лягнуть желтозубого, но тот, падая, с силой толкнул лестницу. Завиток перил ударил в змеевик и разбил его на миллионы мелких осколков. Жидкость хлынула на пол. Мистер Одли, потеряв равновесие, рухнул на обломки стекла, его схватили, а он продолжал брыкаться и реветь. Желтозубый всадил в шею Одли шприц, и в глазах у него потемнело.

В приемном покое цикадой трещит неоновая лампа. Мистер Одли сидит на стуле, опершись локтем на шаткий стол, и недовольно озирается. Вид у него совсем неважный: порезана щека, шейный платок съехал набок, и без того тонкий нос еще заострился. Он то и дело облизывает потрескавшиеся губы. Глаза его бегают так, словно он не может вспомнить что-то очень важное.

В комнату входит молодой доктор с большой головой на хрупкой шее, кивает Одли, усаживается за стол, вынимает из папки длинный формуляр, долго не может расписать ручку, трясет ею перед носом, потом неожиданным басом говорит:

– Назовите мне ваше имя, ваше полное имя.

Мистер Одли все еще продолжает оглядываться по сторонам, словно ничего не слышал. Доктор терпеливо ждет, но вопроса не повторяет. Наконец Одли понял, он внимательно смотрит доктору в глаза.

– Мое имя – Дом. – Он чуть медлит, словно боится ошибиться, но тут же повторяет уверенно. – Мистер Дом.

Какой неприятный писк. Что это? Нудный, гадкий. Как звук сверла у дантиста, свистит микроскопическая дрель, вкручивает жало в мозг. В самую его сердцевину. С трудом открываю глаза. Звук ползет из-под ног, стучит мелкой дрожью. Тяну на себя простыню.

Так. Это рация. Который час? Семь. Уже семь! Проспала. Ужас. Второй раз за неделю. Так дело не пойдет. Что со мной? Система дала сбой. Так. Успокойся. Ничего страшного. Если потороплюсь – успею.

Босые ноги липнут к плитке в ванной. Почему здесь такой холод? Так, теперь оксидон. Пора заказать еще. Маленькая розовая таблетка выскальзывает из рук. Черт! Прекрати, наконец, так трястись. Вот она, на коврике. Здесь некуда закатиться. Нужно было растолочь ее вчера – сейчас в спешке так неудобно. Не торопись. Помельче. Где обрезок соломинки? Так. Здесь. Не торопись, еще есть несколько минут. Какая милая розовая дорожка. Одной ноздрей, другой. Немного дрожат руки, но это пройдет. Тошнит – это нормально. Так. Зубы. Почистить зубы. Вот щетка и крошечный тюбик пасты. Не торопись. Успеешь, а нет – придумаешь что-нибудь. Быстро в душ. Струя бьет холодом в ладони, но быстро теплеет. Ненавижу утром холод. Не могу его терпеть. Совсем. Вытираюсь. Крем, где этот чертов крем? Все в порядке. Не нервничай. Сейчас подействует таблетка. Немного трясутся руки, но это пройдет. Тошнит – так и должно быть. Дезодорант. Проспала. Ужас. Почему не сработал будильник? Так. Причесаться. Крем-пудра. Убрать круги под глазами. Румяна. Есть. Хорошо бы иметь тушь. Так, докрашусь в офисе. Быстрее. Все свое в сумку. Поправить постель. Чтобы все на месте. Быстрее. Уже десять минут восьмого. Главное – ничего не забыть. Какое же бледное лицо. Просто как лепнина на потолке. Одевайся быстро, но не суетись. Завтра нужно сдать костюм в чистку. Так. Цепочку с ключом – на шею. Вроде все. Застегнуть сумку. Очки. Так. Зеркало. В очках – почти нормально. Выпиваю залпом бутылку воды. Хватаю сумку и выхожу в коридор.