Место вдали от волков - читать онлайн книгу. Автор: Нова Рен Сума cтр.№ 4

Здесь сказка обрывалась. Видимо, ее настоящее имя, произнесенное на темной улице города, все испортило и окрасило картинку в черный. Дальше она ничего мне не рассказывала, словно время остановилось, когда она тем июльским вечером почти двадцать лет назад спустилась к нему.

Теперь могла начаться моя история. Я знала лишь, что если хотела что-то поменять, то должна покинуть этот подвал, отправиться туда, где меня не хотели видеть.

* * *

Мамина спальня, которую она делила со своим вторым мужем, находилась на первом этаже и выглядывала на подъездную дорожку, не сокрытую ни одним деревом. И мама в темноте слышала, как летучая мышь. Я дождалась, когда она включит фильм, и осторожно подняла чемодан над подвальной лестницей, не опуская его на грохочущее сломанное колесо. Выключила датчик движения от уличных фонарей и выскользнула на улицу через высокую заднюю дверь из стекла. Через нее мне было видно все, что происходило внутри, но оттуда никто не мог ничего разглядеть в разлитой снаружи темноте. Задний двор смотрел на скопление деревьев, и я могла обойти их и добраться до поворота на дороге по периметру по тропе, освещая себе путь позаимствованным из шкафа фонариком. Там, под ивой, я оставила чемодан, спрятав его под ежевичный куст. Вернусь за ним позже. Мама научила меня никогда не убегать без ничего.

Я помнила. Впервые я сбегала в девять – и она была со мной.

Мы вдвоем стояли на обочине, моя одетая в лохмотья разъяренная мама и я, немытая и беспокоящаяся, что нас собьют. Мы держали табличку из истрепанной картонки, на которой аккуратно разноцветными маркерами написали: Подвезите нас в город. Хорошая компания. Милый ребенок. Мама умеет петь. Последнее – преувеличение. Из всех любимых вещей нам удалось спасти из дома только чемодан и ящик из-под молока – пока из своей мастерской не вышел волосатый социопат и не обнаружил, что мы сбежали. Так мы называли моего папу, чтобы не упоминать его имя. Произнесенное, оно будто давало ему силу, а он больше не имел над нами власти. Мы не смогли вынести из дома все, что хотели, а когда вместе отправились копать землю за помидорами черри – в саду на заднем дворе были посажены их ряды, – мама не нашла, что искала. Время вышло. Он мог обнаружить нас в любую минуту. Закончит рисовать – и узнает, что мы сбегаем от него.

Мы собрали вещи и долго шли до двухполосного шоссе, стараясь не попадать в зону видимости от подъездной дорожки. Нашли безопасный поворот. Ива предоставила нам убежище. Я повторяла за мамой: как она вытягивала руку с поднятым большим пальцем и смотрела на дорогу с зазывающим выражением лица, с каким она, словно магнит, притягивала водителей. Мне хотелось помочь, и она сказала, что у меня талант от бога.

Мы планировали пойти прямо к автомагистрали. Нас интересовали ведущие на юг, через Нью-Йорк, трассы. Подошло бы любое транспортное средство при условии, что оно приблизит нас к городу – туда нас направил предсказатель судьбы. Мама возобновила бы свою карьеру и снова ходила бы на прослушивания – начала бы с малого, например со студенческих пьес, короткометражных фильмов, а потом, возможно, наняла бы преподавателя по вокалу и попыталась пройти в Офф-Офф-Бродвей. Ее мечта воскресла. Что касалось меня, я пока ни о чем не мечтала, но планировала найти себе мечту и носить ее перед мамой, чтобы она признала тот же огонь во мне.

Она сказала, я пойду в школу с городскими детьми. Придется заставить себя не стесняться. Возможно, она запишет меня на тхэквондо или кунг-фу, чтобы я могла защищаться, потому что городские улицы – это не тропинки в лесу, и здесь недостаточно свистка выживания. Мы найдем, где остановиться.

А что насчет того дома, в котором ты жила? – спросила я. – Почему не там? Я знала, что он располагался на Манхэттене. В ее историях он вырос за ночь и был выше деревьев. Из красного кирпича и со множеством окон, обнесен воротами и защищал от отцов, огров и других незваных гостей, если только ты сама не откроешь ворота – а я бы не стала этого делать, меня не обдурить. Там принимали всех девушек, ищущих укромное местечко, – вот что она мне сказала. Это место называлось «Кэтрин Хаус», и мне казалось правильным назвать целый дом в честь одной девушки. Я представляла, как он высится где-то на острове и ждет нас с включенным светом и приоткрытой дверью.

Но она сказала – нет. Нет. Мы не могли поехать туда. И уж точно не вместе. Этот дом больше не для нее, и это место не для меня.

Больше она о нем не хотела разговаривать.

Она сказала, вместо этого мы можем пользоваться каучсерфингом, ночевать под открытым небом, если придется, а еще у нее остались друзья тех лет, и она могла бы с ними связться. Мне больше никогда не придется звонить соседям по быстрому набору, когда он в гневе – например, один раз он схватил кочергу и угрожал уничтожить свои картины в гараже, потом маму, потом меня и все свои вещи в порядке значимости. Мы с мамой перевернули эту страницу. И подняли большие пальцы.

Остановившаяся машина изменила все, но не так, как я хотела. Это был минивэн с серебристой рыбой на бампере – первый знак. Мама предупреждала меня об этой рыбе. Сказала, мы можем не понравиться этим людям, они не будут нам доверять – это члены движения Иисуса, – но, если они спросят, евреи ли мы, не надо бояться и скрывать, кто мы такие. Мы должны посмотреть им в глаза и сказать – да. Не важно, что мы не знали, когда по календарю Дни трепета, и не делили тарелки, миски и ложки для мясного и молочного. Для многих мы вполне евреи, даже если для евреев – не вполне.

Я не видела водителя. Сначала заметила лица девочек, прижатые к заднему окну – пухлые губы, вытаращенные глаза. Это были сестры: Шарлотта (старшая, вредная) и Даниэла (младшая, моя ровесница, маленькая копия Шарлотты). Я им сразу не понравилась, и дело совсем не в религии. Их отец сказал маме, что не может прямо сейчас подвезти нас к автомагистрали, так как в пакетах полно продуктов, а его драгоценные девочки очень хотят поужинать. Но если нам надо где-то переночевать, они живут прямо за поворотом, на Блу-Маунтин-роуд и могут выделить нам исправный раскладной диван. Также он упомянул, что его жена умерла.

Через сутки моя мама переехала с раскладного дивана в его кровать. А через неделю наши спальные места стали постоянными, и я уже ездила с сестрами в школу. Во время ужина они произносили то, что называли застольной молитвой, и только потом разрешалось есть. Мама многозначительно смотрела на меня, пока я не закрывала глаза и не принимала их дергающиеся руки. К декабрю мама заявила, что на Рождество мы больше не будем евреями, поэтому можем помочь украшать безвкусную ель из стеклопластика. Мой отец тоже не был евреем, но даже он не просил нас этого делать. На их свадьбу в церкви все женщины надели белое, но мама не знала, что под моим вызывающим зуд белым платьем скрывались надписи на животе, сделанные сестрами. О том, что у меня грязные волосы, я грязная, бездомная и пахну, как дерьмо. Годы шли, и она не знала о многом, что происходило со мной. Не знала, что, заглянув в свое будущее, я не видела ничего блистательного, как было с ней в моем возрасте. Я видела темный туннель, а в его конце – черную дыру. Мама не знала, что, когда в моей руке оказались таблетки из оранжевой бутылочки (на этикетке написано «гидрокодон», срок годности вышел три года назад – она тогда сломала лодыжку, поскольнувшись на подъездной дорожке), я просто рассматривала их форму, насколько они большие и сколько их. Я думала о том, каково это – исчезнуть, и все. Но самое главное, она не знала, что я не забыла про наш план переехать в город. Все эти годы я не отпускала его от себя, пока спала, ела. Я помнила название дома, в котором она жила и на какой улице он находился. Туда могла отправиться любая попавшая в беду девушка. Я помнила, она сказала, что арендованная ею комната была такой же маленькой, как ее гардеробная сейчас, но ведь она принадлежала ей. В комнате лишь одно окно, но ее. Поздно вечером она устраивалась на пожарной лестнице и, болтая ногами в сумеречном воздухе, наблюдала за танцем городских огней. Она думала, что будет частью танцующих огней для того, кто издалека смотрит в ее сторону, на эту часть города.