Три покушения на Ленина - читать онлайн книгу. Автор: Борис Сопельняк cтр.№ 32

И вот наконец назначена дата суда: 29 октября 1939 года. Казалось бы, все предрешено, приговор можно оглашать до начала заседания: либо расстрел, либо 25 лет лагерей. Но судей ждал большой сюрприз. Они не учли, с кем имеют дело. Платтен – это не мальчик для битья. Платтен – это настоящий революционер, блестящий тактик и дальновидный стратег. После оглашения обвинительного заключения у него спросили, признает ли он себя в вышеназванном виновным.

Платтен встал. Откашлялся. Посмотрел на оставшийся белым платок. Удовлетворенно улыбнулся и, тщательно выговаривая слова, обратился к тем, в чьи руках была его жизнь.

– Граждане судьи! Хоть я и подписал протокол допроса о моей якобы шпионской деятельности, но прошу мне поверить, что я никогда не был шпионом. Прошу меня выслушать, и я расскажу суду все, что было в действительности. Шпионом я признал себя только потому, что этого от меня упорно требовало следствие. Не имея доказательств в свою пользу, я решил это признать, дабы скорее окончить следствие и чтобы мое дело перешло в суд. Станислав, который якобы ко мне явился, – имя вымышленное. Пароль «Гельвеция» – всего лишь старое название Швейцарии. Так что все эти показания являются поэзией. Если бы я был заключен в тюрьму в капиталистической стране, что со мною было неоднократно, я бы держал себя как большевик и никаких показаний не давал. Но, будучи в социалистической стране, я не хотел бы быть уничтожен как шпион, так как никогда им не был. Я думал, что следствие к моему делу подойдет объективно, но, убедившись, что это не так, решил дать любые показания, рассчитывая на объективный разбор дела в суде.

Началось заседание в 10.00, а в 14.20 был оглашен приговор.

Всего-то четыре года, да еще и без поражения прав! По тем временам – неправдоподобно мягкий приговор. В чем дело? Какие вмешались силы? Что повлияло на членов трибунала? Тут-то и приходится задуматься о тех сорока страницах, которые были выдраны из дела. О чем там шла речь? О ком рассказывал Платтен? Думаю, что туда вошли те эпизоды, которые я восстановил по историческим хроникам, и что где-то наверху сочли неудобным в открытую уничтожать человека, имя которого так часто упоминается рядом с Лениным и которому советская власть обязана всем.

Ведь если бы не Платтен, где бы они были, все эти недоучки из Кремля?! А вдруг проснулось чувство благодарности, вдруг они вспомнили, что они – люди, что ликвидировать человека, не только подарившего России Ленина, но и спасшего его от верной пули – не по-божески, не по-людски?! Но и отпустить на волю – рука не поднялась. Пусть, мол, попарится на нарах и подумает, кому обязан жизнью. А лучше не на нарах, лучше – на лесоповал, в холодный, северный лагерь.

Сказано – сделано. Буквально через неделю Платтен оказывается в Архангельской области: сперва он мотал срок в Няндоме, а потом в поселке Липово. Но выяснилось это гораздо позже… И вот ведь как бывает: Платтен исчезает в лабиринтах ГУЛАГа, но люди о нем помнят. Помнят и не могут смириться с потерей такого человека, они делают все возможное и невозможное, что вырвать его из лап НКВД.

Кто из нас не сталкивался с анонимками?! Мы привыкли считать, что анонимка – это мерзость, грязь и подлость, что писать их могут только низкие и гнусные люди. Ан нет! Оказывается, иногда анонимки пишут не для того, чтобы погубить, а защитить. Есть такая анонимка и в деле Платтена. Предшествует ей очень серьезная записка. Приведу ее полностью.

Милые, наивные ребята, как же они рисковали, отправляя это письмо! Ведь вычислить их было проще простого – и загремели бы они вслед за своим учителем. Но они не испугались. Они еще верили лозунгам, заголовкам газет и возвысили свой голос в защиту совершенно постороннего, но близкого им человека. О себе они не думали. В беду попал их учитель – вот что их сплотило и заставило обратиться к тому, кого считали учеником и продолжателем дела Ленина.

Казалось бы, есть более чем аргументированное письмо Сталину, есть завуалированная просьба его правой руки Поскребышева – достаточно одного звонка, чтобы Платтена отпустили на волю, но в том-то и заключалось иезуитство Берии, что он, чуточку ослабляя хватку и вселяя надежду, давал жертве помучиться.

Почти два месяца бумага ходила по инстанциям, на ней множество виз, подписей и печатей – и в конце концов было вынесено заранее предрешенное заключение: «Жалобу о пересмотре дела Платтен Ф. П. оставить без последствия».

А дальше – мрак. Никто не знал, что с Платтеном, где он, жив или не жив. И лишь в 1956 году Генеральная прокуратура направила протест в Военную коллегию Верховного Суда СССР с просьбой «отменить приговор в отношении Платтена за отсутствием в его действиях состава преступления». Было отмечено и то, что к Платтену применялись незаконные методы следствия, а следователи нарушали нормы уголовно-процессуального кодекса.

Знаете, что стоит за этими туманными формулировками? Пытки, истязания и побои, такие пытки, что люди признавали себя виновными в чем угодно, лишь бы быстрее закончился этот кошмар.

«Исходя из формальности, что Платтен не имел в последнее время разрешения на хранение револьвера, – говорится далее в протесте, – военный трибунал осудил Платтена, не учитывая показания подсудимого, что он приобрел револьвер в Швейцарии и хранил его в память о революции».

Далее следует просьба: приговор от 29 октября 1939 года отменить и Платтена Фрица Петровича посмертно реабилитировать.