Машина пробуждения - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Эдисон cтр.№ 20

Остальные дети подались в стороны, пропуская Никсона, направившегося из общей комнаты в курилку, хранившую ту тайну, что отделяла минорарий Мамаши Мау от всех этих банд, богаделен и служб занятости, занимавшихся детьми Неоглашенграда. Беспризорники у Мау – настоящие, рожденные в этом городе, но брошенные своими родителями, осиротевшие или же просто невезучие, – служили прикрытием таким, как Никсон, – немальчикам и недевочкам, благословленным реинкарнацией в юном теле.

Вдруг он услышал крики; диалект и тембр голоса показались Никсону многообещающе знакомыми. В крохотной голове пронеслись воспоминания: школьное детство, короткие штанишки и длинные галстуки, списанные домашки, рев вертолетных лопастей. Поток образов, порожденный в его сознании просто одним этим голосом, взял Никсона за душу. В интонациях незнакомца звучала святая уверенность в том, что все проблемы имеют простое – и быстрое – решение. Никсон улавливал в этих возгласах дрожь непринятия того факта, что заботы крикуна никого особенно не волнуют. Такая самоуверенность могла быть свойственна разве что золотой молодежи самого зажравшегося из всех миров. Иными словами, Никсон слышал голос Америки.

Владелица доходного дома, амфибия Мамаша Мау, пререкалась с разъяренным молодым человеком, одетым в джинсы и черную футболку. И Мау даже поднялась на ноги, что сулило круглолицему американцу, осмелившемуся тыкать в Мамашу пальцем, большие неприятности. Прямо сказать, чудовищные. Но американец пока еще продолжал настаивать:

– Слушайте, кто-то наверняка уже с таким сталкивался, и вы должны…

– Я не должна и не буду. Даже если бы и могла. Я никогда не слышала о…

– …да быть того не может, чтобы кто-то не знал о дорожных чеках. Иначе какой бы был от них прок. Где-то неподалеку просто обязан быть банк – не первый же я настоящий заблудившийся здесь человек. Вы не можете хотя бы…

– Пошел отсюда, пошел, пошел! – Мамаша Мау была в ярости, ее жабья шея возмущенно вздувалась. Она распрямилась во весь рост; Никсон впервые увидел ее ноги под грязным рыжим халатом – и чуть было не распрощался со своим ужином. – Ты слишком стар, слишком неопытен и слишком полон вопросов, чтобы интересовать меня. Выметайся!

Она ударила американца отечной, но мощной ногой под колено, и тот распластался на полу. Заметив наблюдавшего за перебранкой Никсона, Мамаша ткнула в его сторону пальцем перепончатой руки:

– Вынеси-ка этот мусор, мальчик.

Оказавшись на улице, американец зарыдал, словно ребенок, спрятав лицо в ладони и размазывая сопли. Он выглядел так, словно только что похоронил единственного друга, или что-нибудь в таком духе.

– Американец, да? – Никсон стоял, скрестив руки на груди и пожевывая зубочистку.

Придурок продолжал сидеть на лестнице у двери, всем своим видом изображая скорбь, словно и не расслышал вопроса.

– Какой же я дурак! – завывал он. – Я-то думал, что, может быть…

Тут он вдруг сник, словно из него выпустили весь воздух. Выдох незнакомца продолжался так долго, что Никсон мог поклясться: его легкие должны были бы схлопнуться.

Тогда он прочистил горло и повторил с нажимом в голосе:

– Ты американец?

И вновь никакой реакции.

«Чертов тупица!» – подумал Никсон, начиная опасаться, что эта рыбка может уйти только потому, что слишком глупа, чтобы схватить наживку.

«ТыАмериканецТупица».

Купер вдруг распрямился и впервые внимательно посмотрел на стоящего рядом мальчишку. Грязные каштановые волосы, толстый вздернутый нос, выразительные черные глаза, измаранная рубашка, непокорно выбившаяся из штанов. Значит, теперь уже и дети потешаются?

– Что ты сейчас сказал? – спросил Купер, и в голосе его звучала не столько надежда, сколько скепсис. Он покачал головой, избавляясь от все еще звучащего в ней эха птичьего грая чужих мыслей. – Ты знаешь Америку?

Никсон наигранно широко развел руками.

– А что, есть на свете хоть кто-нибудь, кто действительно знает Америку? – задал он философский вопрос и, делая вид, будто ему все равно, отвернулся от незнакомца, глядя в беззвездное ночное небо. – Да, я лицезрел янтарь ее полей. Но гордых гор пурпурный блеск ^[8] – нет… слишком занят был.

– Ты мне поможешь? – Дурачина все-таки заглотил наживку.

– Возможно. – Никсон оценивающе оглядел своего собеседника с ног до головы, но особенно впечатленным не выглядел. – Зависит от того, что за помощь тебе нужна и сколько ты готов за нее заплатить.

– У меня нет денег, – заявил американец, и хотя Никсон сразу понял, что это ложь, не стал заострять на ней внимание.

– Тогда расплатишься своей футболкой. – Никсон всегда ставил себе быстро достижимые цели, предпочитая не строить грандиозные планы.

– Футболкой?

Незнакомец коснулся своей одежды так, словно у него ничего, кроме нее, на свете не было. На лице его возникло такое выражение, будто бы ему только что предложили расстаться с почкой.

– Мне холодно, – пояснил Никсон.

Он соврал, но ему и в самом деле была нужна одежка получше, чтобы скрыть гладкий живот, выдававший его принадлежность к переродившимся, ведь если демонстрировать его всем подряд, то какой прок тогда от детского тела?

– Сомневаюсь, что тебе подходит мой размер, – с подозрением в голосе протянул незнакомец.

– Тогда успехов. – Никсон отвернулся, словно собирался уйти, и подсек добычу: – Удачи тебе, американец!

– Постой! – вскинул руку дурачок, останавливая его. – А что я получу за футболку? Учти, я ее не отдам, пока ты не сделаешь то, о чем договоримся.

Никсон закатил глаза: «Что стало в наши дни с доверием?»

– Пойдем.

Он повел заплаканного незнакомца к единственной калитке, выходившей с грязного двора.

– Неужели не существует такого места, куда мог бы пойти тот, кто заблудился?

– Разумеется, такое место есть. И мы в нем живем, – развел руками Никсон.

– В этом засранном хостеле? – с сомнением огляделся американец; он все еще мог слышать голос Мамаши Мау, устраивавшей разнос своим подопечным, а затем донесся и вскрик кого-то, заработавшего подзатыльник, отвешенный перепончатой рукой.

– Нет, дурачок, – в этом засранном городе.

Эшер выиграл уже четвертый раунд подряд, выманив изрядную кучу фишек у своего соперника – маркиза Окснарда Теренс-де’Гиса, который, казалось, нисколько не переживал из-за дурной удачи. Узколицый, с впалыми щеками маркиз уже было потянулся за стаканчиком для костей, собираясь продолжить игру, но тут на его розовую, унизанную кольцами руку опустилась огромная бледная лапища Эшера, который покачал головой. Никто не мог настолько быстро спустить столько денег, если только не был совершенно незнаком с правилами игры или не успел напиться до полной беспечности. Ни персонал, ни владельцы «Жюли и Гюллет» не находили в себе решимости вмешаться в происходящее.