– Разве хирургом легко работать?
– Физически трудно, зато не надо мозг наизнанку выворачивать. Мягкое режь, твердое пили, где нет дырки – сделай, где есть – зашей и сшивай белое с белым, а красное с красным. Вся премудрость.
– Ты шутишь.
– Ну да, упростил немного. Чуть-чуть.
– Ты прав, Сеня. Любовь – она и есть любовь, и больше сказать нечего. Я, наверное, буду учиться писать о природе. Все-таки здесь очень красиво, Сень.
Полина потушила лампу и скользнула к Семену под одеяло. Комок Зла выскочил, возмущенно мяукнув.
– Можно себя и не заставлять в принципе, – пробормотала Полина, – потому что в печать мне путь закрыт, но не хочется терять навык, все-таки я была поэтессой не только по блату.
Она уснула, а Семен долго еще лежал, глядя в темноту потолка, где прямо над его головой был вбит в матицу массивный гвоздь для люльки. Через несколько месяцев, если все пройдет благополучно, этот гвоздь понадобится, но Полина – культурная женщина, она заставит его купить кроватку. Грядущее отцовство пугало его, но Семен знал – что бы он себе ни думал, в реальности все окажется иначе.
Вспомнилось, как он был убит отчислением из аспирантуры, считал это величайшей трагедией, какая только выпадает на долю человека, будущее представлялось беспросветной тьмой, и Полине он желал одного – провалиться сквозь землю.
Он ведь тогда соврал, что был влюблен в нее по телевизору, просто хотелось сделать приятное девушке, спасшей всю их семью ценой собственного позора. А потом остался у нее дома, и оказалось, что не соврал. Будто кто-то шепнул ему: «Сеня, вот женщина, с которой ты проведешь жизнь, и нравится тебе это или нет, а сопротивление бесполезно».
Иногда судьба ведет к счастью окольными тропами.
* * *
Мария Воронова – практикующий хирург. Поэтому о хрупкости человеческой жизни, силе духа, благородстве и преданности она знает, возможно, больше, чем другие люди. Однако не у каждого хирурга такой писательский талант, как у Марии Вороновой, каждый роман которой о том, что главное исцеление несет только любовь. Большая, настоящая.