44 главы о 4 мужчинах - читать онлайн книгу. Автор: Биби Истон cтр.№ 49

Что, простите?

Ну, вообще-то в глубине души я знала, что Кен, говоря это, имел в виду себя самого, свой мазохизм и аномально высокий болевой порог, но все, что в тот момент могли услышать мои самолюбивые уши единственного ребенка, прозвучало как звонкая пощечина.

– Ах так? Я даже больно тебе сделать не могу, да? Ладно же, сволочь, вызов принят! Лучше озаботься тем, чтобы придумать себе стоп-слово, потому что я… собираюсь… порвать тебя… на куски.

Постскриптум. Кен придумал себе стоп-слово. Это слово «пухлик».

Я: Кен, господи, ну почему – пухлик?

Кен: Не знаю, просто мне нравится это слово.

Я: Нет такого слова.

Кен: Нет, есть. Эту штуку англичане едят к чаю.

Я: Это пышки.

Кен: Ерунда. Пышки – это как рожки.

Я: Это рогалики.

Кен: Это тоже такие рожки.

Я: То есть ты имеешь в виду такие скрученные, вытянутые, посыпанные солью или маком штуки, которые якобы нравились людям в 90-е годы?

Кен: Почему якобы?

Я даже не знаю, зачем я вообще вела с ним этот разговор. Всякий раз, когда ты пытаешься сделать человеку что-то хорошее, а он отвечает тебе бессмысленным словом типа «пухлик», надо немедленно остановиться и проверить его на остальные три признака повреждения мозгового кровообращения, потому что вот этот вот – первый.

7 марта

Дорогой Дневник.

Я пьяна. Я только что показала мужу средний палец. Я не чувствую себя настоль…

Черт.

Да, я, конечно, чувствую себя настолько пьяной. Но я выпила всего один бокал дешевого пино гриджио.

(ДВС: Когда я говорю «один бокал», я имею в виду один маленький, крошечный бокальчик, и то не до краев. Ну, я же должна как-то расслабляться, Дневник! А эти винные бокалы, правда, миниатюрные. Буквально водочные стопки. Клянусь!)

Ну, не важно. Не важно, как я там оказалась. Важно, что сейчас я нахожусь в том волшебном, смутном состоянии правильного опьянения, когда могу устроить драку ИЛИ анальный секс (эти две вещи не могут случиться со мной НИКОГДА, если только я не выпью достаточное количество белого вина на пустой желудок при ретроградном Меркурии), но все еще быть настолько в сознании, чтобы иметь силы на то или на другое.

Итак, мы знаем, что Кен напрочь отказывается делать мне комплименты. Дневник, это практически фобия. Я тут погуглила «страх говорить комплименты», думая, что для этой патологии наверняка есть какой-нибудь специальный термин. И знаешь что? Я не нашла ничего. Существует страх получать комплименты, с чем как раз Кен отлично справляется, но не страх делать их. И знаешь почему? Потому что никто никогда не был настолько патологически уперт в своем нежелании сказать комплимент супруге. Потому что дело не в этом.

«Ты даже не можешь спрятаться за научным термином, Кен. У тебя нет группы поддержки. Это не фобия. Ты просто козел».

Так вот, Дневник. Позволь мне рассказать тебе предысторию этого дела, чтобы ты мог сам оценить все это дерьмо…

Я фотографирую. Я закончила курсы. У меня навороченная камера и куча объективов. Это мое хобби. Раньше я рисовала, но с младенцем и двухлеткой, постоянно требующими внимания, я не вижу в обозримом будущем возможности остаться в блаженном одиночестве часов на десять, чтобы мазать краской по холсту, напевая себе под нос. Так что, если я хочу заниматься каким-нибудь искусством, я должна делать это, просто нажимая на кнопку и держа при этом младенца на бедре.

Я очень люблю фотографию. И мне нравится думать, что у меня неплохо получается, хотя я в этом и не уверена, потому что люди, поддерживающие во мне эту мысль, являются моими родственниками и близкими друзьями. И, будем уж честными, их мнение особой ценности не имеет. Не потому, что у них плохой вкус, а просто они все время норовят изо всех сил поддерживать тебя, присаживаясь рядом и говоря: «Лапуль, может, не стоит тратить столько денег на фотооборудование, а?»

Ну вот. Теперь, когда ты в курсе, давай вернемся ко мне и моему мужу.

Значит, дети были уложены, а я сидела на своей стороне дивана, по обыкновению втыкаясь в компьютер. Но сейчас, вместо того чтобы писать, я заказывала печать одного из своих любимых снимков в большом формате, потому что его только что приняли на выставку. Я сделала это фото, когда навещала свою подружку Сару в Калифорнии. Мы шли по набережной, я заметила площадку скейтеров и сделала этот снимок.

Мне нравится это чертово фото. Когда я похвасталась Кену про выставку, он потянулся со своей стороны дивана и взглянул на экран моего компьютера. И, вместо того чтобы воспользоваться возможностью похвалить жену, просто сказал: «Угу. Фотка скейтера», а потом ВСТАЛ И ВЫШЕЛ ИЗ КОМНАТЫ.

Дневник, я бы все приняла.

«Надо же, смотри-ка. Ты его не испортила». Или даже сочувственное «Утипусеньки, какая славная картиночка» вместе с ласковым похлопыванием по голове.

Что угодно.

Так что, когда Кен снова прошел мимо меня по пути из гостиной в спальню и пожелал мне спокойной ночи, я ответила ему, просто показав ему средний палец, чтоб он проваливал.

«Вот тебе, козел!»

Думаю, я ожидала, что Кен падет на месте, убитый тем же горем, какое его пренебрежение причинило мне, словно мой палец – волшебная палочка, пробуждающая чувства, нежность и слезы единорога. А затем он кинется ко мне с извинениями и похвалами и будет утешать меня массажем ступней, за которым последует хорошо смазанный анальный секс с применением вибратора.

(Да, да, я настолько пьяна.)

Вместо этого Кен просто удивился. Причем даже не удивился в хорошем смысле, типа «Ой, Брук. (Потому что чертов Кен так меня называет – Брук, – то есть именем из моих водительских прав. Ему так противна идея придумать мне прозвище, что он не использует даже то, которое есть.) Ты такая смешная. Убери этот свой палец, дурашка». Но так, знаешь, осуждающе и разочарованно, типа: «Да, Брук? Очень смешно. Ну кто теперь показывает средний палец? Ну правда».

«Я тебе покажу кто!»

Мне тут же пришло на ум одно из моих любимых детских воспоминаний. Родители моей мамы были истовыми католиками. Они отправили всех своих четверых рыжих, зеленоглазых детей в католическую школу. Каждое воскресенье моя бабушка играла на органе, а дедушка служил причетником в церкви. В день святого Патрика дедушка организовывал в городе парад и неизменно умудрялся окрасить городской фонтан в зеленый цвет, несмотря на то, что городские власти угрожали арестовать и наказать его за вандализм.