Прощальный фокус - читать онлайн книгу. Автор: Энн Пэтчетт cтр.№ 20

Миссис Феттерс заглянула Сабине в глаза, и та не отвела взгляда.

– Ну да, – ответила она.

– Я не жду от вас прощения, – продолжала миссис Феттерс. – Я и сама-то себя простить не могу. Просто рассказываю, что знаю. Зря он вам не говорил. Вы славная девушка и заслуживаете того, чтобы знать, как все было.

– Я ценю ваше доверие, – сказала Сабина.

Парсифаль в застенке. В аду.

А затем в последний раз за этот вечер миссис Феттерс удивила Сабину. Потянувшись через стол, она взяла ее здоровую руку и крепко сжала ее в своих ладонях.

– Скажу вам прямо, Сабина. Открою, чего бы мне хотелось, чтобы вы сделали. Уделите нам с Берти еще один день. Покажите нам места, где он бывал. Которые любил. Я хочу увидеть это его глазами, пусть мне потом будет что хорошего вспомнить, в кои-то веки. И даже если увижу что-то нехорошее, оно станет хорошим, потому что все это будет настоящее. Я стану помнить его таким, каким он был на самом деле, а не таким, каким я его воображала. Мне это надо, чтобы увезти с собой в Небраску. – Она улыбнулась Сабине доброй, материнской улыбкой. – Там зимы, знаете ли, долгие. Будет время вспоминать.

Сабина, опустив глаза, разглядывала свою плененную руку. Внезапно на нее навалилась усталость – такая тяжкая, что хотелось плакать. Или провалиться в сон. Она предчувствовала, что рано или поздно до этого дойдет.

– Мне надо… – выдавила Сабина, но не смогла докончить фразы.

– Вам надо подумать. – Миссис Феттерс еще крепче сжала ей руку. – Конечно, конечно. Вы знаете, где меня отыскать.

Сабина кивнула.

– Утром я сообщу вам. Было бы неправильно соглашаться, не подумав.

– Конечно, милая, – согласилась миссис Феттерс.

Опершись на стол, Сабина встала.

– Спокойной ночи, – сказала она. Подождала, но, по-видимому, миссис Феттерс уходить не собиралась и размышляла над последним заказом.

– Я рада, что вы приехали, – ответила миссис Феттерс.

Сабина кивнула и направилась к двери. У самого выхода она остановилась. Бар был пуст. Только бармен маячил за стойкой. Музыка смолкла. Теперь тут даже голос повышать не нужно было – говори, как у себя в гостиной.

– Вам спасибо, что поехали со мной, – сказала Сабина, указывая на свою руку.

– Вы об этом? Какие пустяки…

В машине Сабина громко включила музыку. Бардачок у Парсифаля был набит кассетами, по преимуществу – операми, трескучими записями двадцатых годов. Он любил Карузо. Любил Вагнера. Историю Парсифаля, в честь которого взял свой псевдоним, он узнал еще раньше, чем прослушал всю оперу целиком. В такой транскрипции это имя казалось более подходящим для иллюзиониста, чем в традиционной – Персиваль. Отважный рыцарь-простец, который обретает Грааль. По дороге домой Сабина не думала о Лоуэлле. Не думала о нем и въехав на Сансет-бульвар, вечно бессонный, горящий рекламами новых фильмов, безучастно взирающий на тебя глазами двадцатифутовых знаменитостей. Не думала, взбираясь и петляя по улицам с птичьими названиями, запирая машину в отныне принадлежащий ей гараж, проходя по темным коридорам отныне принадлежащего ей дома. Не думала, пока не легла в постель и не закрыла глаза. Небраска. Исправительная колония для мальчиков – для тех, кто каждый день воровал еду в магазинах; тех, кто от большой любви к огню поджигал сухую траву на полях летом, и сено в сараях – зимой; тех, кто в драках ломал носы и челюсти ребятам помладше. Для тупых и злобных мальчишек, в упор не видящих разницы между плохим и хорошим; для тех, кто на семейных сборищах тащил двоюродных сестриц к реке и там насиловал их, а потом топил этих девчонок, чтоб не проболтались. Для мальчишек, хорошо знающих, как обращаться со свинцовой трубой и как смастерить нож из гребенки. Власти собрали их и заперли всем скопом в Лоуэлле, предоставив им воспитывать друг друга. И уж они воспитали так воспитали!

Парсифаль в белом смокинге, в рубашке из тончайшего египетского хлопка. Парсифаль, который ушел из кинотеатра, когда инопланетянин вылез у астронавта из живота. Парсифаль, жертвовавший деньги Гринпису. Где, интересно, был Гринпис, когда семеро подростков в душе специально обувались, чтобы сподручнее молотить его ногами по животу и спине? Но он хранил свой секрет, ни разу за все эти годы не проговорился. Выписывал чеки, валял дурака, ложился за полночь. В Лос-Анджелесе он ничего не боялся. Возможно, поэтому и не рассказывал ей ничего. Возможно, так было лучше – отгородиться от прошлого, никогда больше не видеть людей, которые помнят то, что ты отчаянно пытаешься забыть.

Но наверняка ничего не скажешь. Сабина получила еще одно наследство. О нем ей тоже предстояло заботиться.

Поле такое плоское, что не поймешь, где кончается. Убегает прямо за горизонт, и куда ни глянь – совершенно ровное. Не за что зацепиться глазу – сплошная зелень, такая нежная, что так и тянет набить ей рот. Сабина стоит в теплой воде, молодые зеленые ростки касаются щиколоток, ступни утопают в мягкой грязи и невидимы. Все вокруг такое немыслимо ровное и зеленое.

– Сабина! – окликает Фан и машет ей. В руках его букет лилий «Мона Лиза». На изящных листьях играют солнечные блики. Фан шагает к ней, и видно, что он привык передвигаться по рисовым полям. Он идет не спотыкаясь, не сминая побеги. Брюки аккуратно подвернуты до колен. Они сухие и чистые.

Милый Фан! Кажется, Сабина никому в жизни так не радовалась. «Я не одна», – говорит она. Слова эти вырываются у нее невольно и вызывают у Фана широкую улыбку. Воздух влажен и благоуханен. Как и вода, он кажется живым.

– Я дурно поступил, – говорит Фан. Наклоняется и, пустив по воде тяжелый букет, берет ее руки в свои, но Сабина высвобождает их, чтобы обнять Фана за шею. Прижимается губами к его уху, почти ощущая аромат солнца на его коже.

– Прости, пожалуйста, – говорит она, – что я тебя в чем-то обвиняла! Я ведь знаю, что ты хотел как лучше.

– Мне надо было объяснить.

– Ш-ш, не будем об этом.

Сабину переполняет восторг: это такое счастье – быть с Фаном, человеком, который все понимает, счастье быть не одной, что на секунду ей даже кажется, что она влюбилась. Влюбилась в мертвого гея – любовника мертвого гея, которого она любила. Сабина смеется.

– Что? – спрашивает Фан.

– Просто радуюсь.

Сабина отступает, чтобы рассмотреть его. Фан стал еще краше. Он великолепно смотрится на этом поле, между бескрайней зеленью побегов и синевой небес.

– Где это мы?

– Во Вьетнаме, – горделиво говорит Фан. – Я собирался вернуться, но подумал: надо показать это Сабине.

– Вьетнам… – произносит Сабина. – Кто бы мог подумать, что здесь так красиво. – Никто из тех, кто говорил при Сабине о Вьетнаме, не упоминал, что там красиво. Да и самой ей это в голову не приходило. – Просто не верится!

– Мой отец в сорок шестом приехал сюда из Франции. Я это тебе рассказывал?