Одно целое - читать онлайн книгу. Автор: Сара Кроссан cтр.№ 20

кости, разлом,

обморок, падение,

смерть,

одиночество.

– Дракон, – отвечаю.

Доктор Мерфи шмыгает носом.

Непонятно: я прошла тест или нет?

Впрочем, какая разница.

Наше время истекло,

допрос закончился.

На сегодня.

Мы с Типпи идем на восток

к набережной,

встречать маму с парома.

Пристань нынче совсем другая,

это раньше

здесь было полно рабочих и грузчиков.

Сегодня тут все кишит

йога-студиями, фитобарами и

детскими колясками,

что стоят дороже автомобилей.

Паромная переправа.

Я кладу руку на спинку скамейки,

закрываю глаза

и отдуваюсь, словно

только что пробежала марафон.

Сердце колотится,

умоляет меня отдохнуть.

– Грейс? – говорит Типпи.

Я открываю глаза,

когда мама спускается по широким сходням

и машет нам рукой.

Паром изрыгает в Гудзон черный дым.

Я машу в ответ, Типпи тоже.

– Все хорошо, – говорю,

и мы

с улыбкой

идем встречать маму.

– Что-то с нами неладно, – говорит Типпи

в электричке, когда мы едем в школу. –

Я тоже ненавижу Род-Айленд,

но что-то неладно.

Я беру ее за руку.

– Подумаешь, легкая одышка!

– Ну-ну, – говорит Типпи, –

раз это такой пустяк,

ты ведь не против,

чтобы я в следующий раз

рассказала об этом доктору Деррику?

На философии мы изучаем

проблему духа и плоти

и готовимся

к дебатам.

Я буду рассказывать

о святой Екатерине Сиенской,

которая родилась в 1347-м.

В младенчестве она

пережила чуму,

но все равно умерла в тридцать три,

потому что

перестала есть.

Типпи говорит, у нее была нераспознанная

анорексия,

но святая Екатерина просто считала,

что ее душе не нужна пища.

Вместо этого она посвятила себя

Богу и молитвам,

отказу от всего телесного

и приобщению к святому.

Порой мне тоже хочется

заняться своей душой,

а не тревожиться без конца

за бренное тело.

Вместо зеленой школьной юбки

Ясмин надела джинсовую мини

и колготки с леопардовым принтом.

Она залила свои розовые волосы лаком

и поставила их волной.

Учителя даже не заставляют ее переодеться,

потому что

сегодня ей исполнилось семнадцать,

а дни рождения для смертельно больных

детей –

это святое.

– Я бы даже могла с кем-нибудь

перепихнуться по случаю праздника, –

заявляет Ясмин и так громко гогочет,

что все, кто есть в классе ИЗО,

поднимают кисточки над водянистыми

автопортретами

и оборачиваются.

Вечеринки не будет, но

Ясмин приглашает нас к себе с ночевкой.

Так мы говорим нашей маме.

А вместо этого

идем ночевать в церковь

под голыми ветвями

и мерцающими звездами,

тайком пробираясь по школьной

территории,

когда там никого не остается.

Когда Джон уходит за красками,

Ясмин показывает открытку:

сердечко в блестках,

а посередине – «ЛЮБЛЮ» завитушками,

как монограмма.

– Это от Джона, – говорит. –

Зря он, конечно.

Я ему уже говорила, что это не для меня.

Мое сердце бьется о ребра,

как будто сзади кто-то снова и снова

врезается в меня

на электромобильчике.

Я отдаю Ясмин открытку,

даже не прочитав.

Свой автопортрет

она нарисовала черной краской,

глаза – крошечные камешки

на слишком круглом лице.

– Ужасно, да?

Не знаю, что она имеет в виду –

портрет или ситуацию с Джоном.

Знаю только одно:

бывают вещи и похуже,

чем быть любимой им,

чем получать открытки,

усыпанные его поцелуями.

– Ты не слишком загоняйся на этот

счет, –

говорит Типпи Ясмин

и хочет добавить что-то еще,

но передумывает

и вместо этого гладит мой бок.

– Ты как? Норм? – спрашивает она меня

позже.

Киваю.

Я – норм.

А потом говорю:

– Сегодня в церкви напьюсь.

Я наблюдаю,

какой он с Ясмин,

но не вижу даже намека на чувства.

Может, она ошибается?

Может, своей открыткой он хотел сказать

что-то другое?

Либо она не права,

либо я слепая,