Тьма императора - читать онлайн книгу. Автор: Анна Шнайдер cтр.№ 30

— У тебя есть еще вопросы? — Нет, — она помотала головой, улыбнувшись. — Все. Спокойной ночи. Спокойной… нет, эта ночь вряд ли получится спокойной. — До завтра, Софи.

Когда Арен вышел из камина в комнате Виктории, на него полились совершенно другие эмоции. Он на секунду прикрыл глаза — было тошно, оставаться здесь не хотелось, хотелось уйти к себе. Особенно теперь, после разговора с Софией. Хотелось хоть ненадолго сохранить то хорошее настроение, что она ему подарила.

Но оно уходило от него так же быстро, как утекает сквозь пальцы вода. — И зачем ты пришел? — спросила Виктория язвительно, глядя на него исподлобья. Он усмехнулся — а ведь жена ждала его. Это было понятно и по ее распущенным волосам — когда Виктория ложилась спать, она обычно заплетала их в косу, а ему нравилось, когда они распущены. И по халату, небрежно накинутом на абсолютно голое тело. И даже по эмоциям — злость вперемешку с возбуждением.

Виктория всегда была страстной, и всегда хотела его. И чем сильнее злилась, тем больше хотела. Арен слишком хорошо знал свою супругу, чтобы не понимать этого. — Я говорил тебе утром, Вик. Говорил, что моя жена — ты.

Она нахмурилась — не понимала, как эти слова связаны с ее вопросом о причине прихода. — И я пришел к своей жене. — Арен начал раздеваться, изо всех сил стараясь говорить спокойным голосом и аккуратно складывать вещи, а не кидаться ими, как ему на самом деле хотелось. — Пришел к тебе.

— Что, твоя рыжая девка тебя уже не устраивает? — Виктория откинулась назад, и халат распахнулся, обнажая грудь. — Надоела? Арен не ответил — в ответах на эти вопросы не было никакого смысла. Он просто скинул с себя последнее белье и пошел к жене.

Через минуту раздражение и злость ушли из Виктории, сменившись темным удовольствием от происходящего. Глупых вопросов она больше не задавала — только стонала и кричала, и он прислушивался к ее чувствам так долго, как мог, стараясь продлить ее наслаждение.

И хотя Арену очень хотелось поскорее уйти, он все же остался. Обнял жену, поцеловал в щеку, радуясь, что она не эмпат, и закрыл глаза.

«Подари мне лучше какой-нибудь из своих рисунков».

Ложась спать, София вспоминала голос императора, произносящий эти слова. Даже если он сказал это просто так — ей все равно приятно. Безумно приятно. И если уж дарить, то что-нибудь особенное. София улыбнулась, поворачиваясь на другой бок и закрывая глаза. Она знала, что подарить императору, и от этого ей было очень легко засыпать.

Она вскочила рано утром, задолго до звонка будильника, даже до рассвета. Боялась, что вечером не успеет нарисовать, да и император может зайти, а вот утром есть время. Да и не станет его величество заглядывать к ней в комнату с утра пораньше.

Подготовила бумагу, акварельные краски и воду. Еще когда София была маленькой, мама научила ее ставить два стакана с водой — в одном мыть кисточку, в другом споласкивать, чтобы от краски не осталось и следа.

Синтия Тали тоже хорошо рисовала, но ей нравилось это занятие далеко не так сильно, как Софии. А отец рисовать и вовсе не любил. Впрочем, он вообще ничего не любил, кроме безделья. Как хорошо, что Элиза с Рози не унаследовали от него этой черты!

Тонким карандашом София наметила контуры лиц Агаты и Александра, а затем, взяв кисточку, стала раскрашивать рисунок. Он оживал под ее руками, как и всегда бывало, и работа шла легко и приятно, и София чувствовала себя совершенно счастливой. Окружающий мир растворился, и ей казалось, что она парит в небе, сидя не на стуле, а на облаке, и нет ничего, кроме листа бумаги, кисточки, воды, красок и ее воображения.

Спас будильник. София, взглянув на часы, а затем на рисунок, поняла — если она пойдет завтракать, то не успеет закончить. А закончить хотелось. Завтрак же… ну, можно съесть мамину конфету, а потом терпеть до обеда. Не так уж и это и сложно. И рисовать ей хочется намного больше, чем есть!

Решив так, София вернулась к рисунку, и закончила его через полчаса. Быстро умылась еще раз, переоделась, обнаружив на платье несколько пятен краски, высушила бумагу заклинанием, аккуратно свернула ее свитком, перевязав лентой, захватила из шкафа две коробки конфет и побежала к наследникам.

София была уверена — император у детей, как и всегда, и не ошиблась. Когда она вошла в детскую, его величество о чем-то разговаривал с Агатой и Александром, сидя на корточках, и, оглянувшись на Софию, приветственно улыбнулся.

— Доброе утро. — Доброе утро, ваше величество, Агата и Александр, — сказала девушка, подходя ближе и чувствуя, как губы растягиваются в радостной и предвкушающей улыбке. Император поднялся, а дети кинулись к ней, тоже желая доброго утра и спрашивая:

— А что это у вас в руках, Софи? Что? Она засмеялась — даже если дети королевской крови, они в первую очередь все-таки дети. Милые, любопытные, любящие игры и подарки. Особенно подарки!

— Это вашему папе, — ответила она, протягивая императору свернутый в свиток рисунок. — А это вам. — И София отдала Агате и Александру коробки с конфетами. Наследники не знали, куда смотреть — то ли заглядывать в коробки, то ли, подпрыгивая, пытаться увидеть, что там, в том свитке, который разворачивал их отец.

Удивленная улыбка на лице императора стала для Софии лучшей наградой за труды. — Софи… — Голос его был хриплым. Он опустил рисунок ниже, чтобы разглядели дети, и они сразу восторженно протянули:

— О-о-о! Это же мы-ы-ы! — Ну да, — девушка кивнула, смеясь. Посмотрела на императора — и ее залило ласковым теплом. В его глазах она увидела радость и благодарность. — Спасибо, — сказал он просто, а затем обратился к наследникам: — Только не ешьте все за раз. Растягивайте удовольствие.

Дети лукаво улыбались и чуть подпрыгивали, держа в руках открытые коробки, в каждой из которых было двенадцать конфет. — Невозможно съесть все сразу, — пояснила София. — Я попросила маму зачаровать коробки. В день можно взять только одну конфету.

Александр захихикал, Агата громко сказала «Ну вот!», а император, хмыкнув, заметил: — Вы все предусмотрели, Софи. — Да. Охранники, которые проверяли меня на входе во дворец, очень смеялись, когда обнаружили это заклинание. Сказали, что я, — она развела руками, — издеваюсь над детьми.

Эти самые дети расхохотались, и его величество, ласково погладив их по головам, произнес: — мне пора. Он поднял взгляд на Софию, и ей показалось, что он хотел сказать что-то еще. Но сказал лишь: — Увидимся на обеде.

* * *

Перед тем, как отправиться на совещание, Арен заглянул к себе, чтобы оставить рисунок Софии на столе. Минуту он стоял на месте, рассматривая живые глаза собственных детей, их радостные улыбки, ямочки на щеках, волосы, к которым он так любил прикасаться.

Когда она успела нарисовать это? Раньше или, может, ночью? Или утром? Впрочем, какая разница. Ее искреннее счастье, настоящий восторг, который она испытывала, протягивая ему этот рисунок, а детям конфеты, тоже стали для Арена частью подарка.