Сервас почувствовал, как внутри его нарастают тревога и беспокойство. Девственница. Что бы это значило? Амбре Остерман был двадцать один год, она увлекалась книгами Эрика Ланга с двенадцати лет, с пятнадцати лет переписывалась с ним, и эта переписка, судя по тону, заходила довольно далеко в интимной фамильярности. Амбра была хороша собой, за ней, несомненно, многие ухаживали. Да и, кстати говоря, ее студенческая комната, пропитанная запахом табака, алкоголя и духов и усыпанная окурками сигарет, явно выкуренных не в одиночестве, скорее походила на поле боя после вечеринки с обильными возлияниями. И несмотря на все это, девственница? Впрочем, почему бы и нет… А вот Алиса, младшая из сестер, во всем любящая порядок, девственницей не была. Что-то в этой картинке не складывалось. Вместо того чтобы внести ясность, вскрытие только все запутало. Что-то от нас ускользнуло, сказал себе Сервас.
Прежде чем приступить к осмотру внутренних органов, Клас осмотрел глаза и слуховые ходы. Потом он начал с того, что сделал глубокие надрезы на мышцах рук и бедер и, перевернув тело с помощью ассистента, – на мышцах ягодиц, икроножных мышцах и мышцах спины, чтобы выявить под кожей следы ударов.
Затем Клас проделал то же самое с телом второй жертвы и, уложив оба тела на спину, снова взялся за скальпель. На теле Алисы сделал широкий надрез в форме буквы Y от лопаток до лобка, добавил несколько дополнительных надрезов, отложил скальпель, и Мартен увидел, как он резким движением приподнял кожу, которая отделилась с противным глухим звуком, обнажив мышцы шеи и груди, диафрагму и грудную кость. А Клас тем временем закатывал кожу на ребрах, словно распахивал плащ. Затем он вырезал язык, вытянув его щипцами, и сквозь нижнюю челюсть добрался до трахеи, а оттуда – до грудной клетки, которая зловеще хрустнула. Когда же патанатом вытащил из груди, как какую-нибудь связку сосисок, все ярко-розовое торакальное дерево – гортань, легкие, сердце, – Мартен не выдержал и опрометью бросился к двери.
* * *
– Ну, как, порядок?
Полчаса спустя, уже в коридоре, Сервас кивнул: порядок. Он успел отдышаться, и щеки у него чуть порозовели. Ковальский сообщил, что вскрытие подтвердило первоначальную версию: Алиса умерла от сильных ударов по затылку, приведших к черепно-мозговой травме и перелому основания черепа. Амбру же забили до смерти ударами по лицу. Возможно, смерть наступила не сразу. Сила, с какой были нанесены удары, явно свидетельствует о том, что били в состоянии бешеной, неистовой ярости. Однако, вне зависимости от вопроса уголовной ответственности, разве любое убийство не совершается за гранью как здравого смысла, так и безумия? В данном случае встает вопрос: девушка не была изнасилована… каков же тогда мотив убийства?
Было уже 11.30, когда они вышли из Института судебной медицины, отправились на машине в центр Тулузы, в кафе возле Капитолия, и заказали два кофе. Стало уже жарко, и бледно-голубое небо чуть подрагивало над крышами. Сервас сел за столик, и его взгляд упал на брошенную кем-то газету.
Он вздохнул. На радио, на телевидении, да и во всех кулуарах комиссариата это была единственная тема для обсуждения. Кого интересовали предстоящие ядерные испытания англичан, русских и американцев? Кого заботило, что к 1993 году в мире насчитывалось уже 70 000 готовых к действию носителей ядерных боеголовок, которые могли обрушиться на наши головы в любую минуту: когда мы пьем кофе, занимаемся любовью или обсуждаем последний матч ПСЖ
[7] – ОМ? Да никого. Зато победа ОМ над «Миланом» в финале кубка Европы стала неисчерпаемым источником анекдотов и сплетен среди мужского состава Региональной службы судебной полиции, в одночасье превратившегося в гигантский клуб болельщиков. Сервас больше не решался даже подойти к кофе-автомату, чтобы не выдать своего полного невежества в футбольных вопросах.
Он пролистал газету, громко шурша страницами, пропустил заметку о жалобе футбольного клуба «Валенсия» на попытку подкупа и на шестой странице нашел нужную статью: «Две студентки найдены мертвыми на острове Рамье». Быстро пробежал статью глазами. Журналист по фамилии Пейроль придерживался фактов, ничего не приукрашивая и не впадая в преувеличенно драматический тон. Очко в его пользу. Историю с крестиком он обошел молчанием. А чтобы держать читателей в постоянном ожидании, пообещал вот-вот сообщить о новых открытиях в расследовании. Фото вышло расплывчатым: были видны лишь два ствола деревьев, два темных силуэта полицейских в форме, а жертвы почти не получились из-за слишком большого расстояния съемки. К тому же шел сильный дождь. Ладно. Все равно это так не останется. В борьбу вступят какие-нибудь очередные бумагомаратели, и Пейроль уже покажется скорее упрямым пронырой-фокстерьером, чем сенбернаром.
– Вот черт, ну и дела! – вскричал Ковальский.
– Что именно? – Сервас глянул над газетой, полагая, что шеф намекает на следствие.
– Да вот это самое, – сказал Ко, указав на первую страницу.
– А-а! – Мартен перевернул страницу, чтобы взглянуть.
– Сдается мне, ты не особенно интересуешься футболом? – с улыбкой поинтересовался Ко.
– Ни капельки.
– Никогда еще у нас не было такой команды, как эта, – продолжал сыщик, не обращая внимания на ответ. – Они поставили на колени «Милан», где играли Райкаард, Гуллит и ван Бастен, – несомненно, лучшую команду в мире. Выиграли Лигу чемпионов! Какой еще французский клуб на такое способен, а? Какой?
– Понятия не имею.
– Лучшая команда в мире – это наша, сынок. Вот так… Ей нет равных в международных матчах, и она еще всем утрет нос. Такого наградного списка еще лет тридцать ни у кого не будет.
Ковальский крепко стукнул Серваса по плечу, и тот пролил кофе на газету.
– Ладно, вернемся к расследованию, – сказал шеф, поняв глубочайшее безразличие своего подчиненного к футболу. – Что мы имеем?
– Две студентки забиты насмерть возле университетского кампуса, где проживали. Они не были изнасилованы, но мизансцена на месте преступления напоминает сцену из романа их любимого писателя, – ответил Мартен, поднося ко рту чашку с оставшимся на донышке сахаром и кофе. – Имеем еще анонимные телефонные звонки родителям девушек.
Ко задумался.
– Предположим, что некий тип поджидал их в этом лесочке. Может, прятался за деревом. Девушки прошли как раз мимо него. Он набросился на Алису и очень сильно ударил ее по затылку. Она упала без сознания, а может быть, и умерла в следующий миг. А потом он кинулся на Амбру, которая обернулась, и по непонятной причине принялся в ярости избивать ее. Затем вернулся к Алисе и добил.
– Он ударил ее дважды? – удивился Сервас.
Ко допил кофе и закурил сигарету.