Рогора. Пламя войны - читать онлайн книгу. Автор: Роман Злотников, Даниил Калинин cтр.№ 33

Но едва осилили дневной переход, как нас настиг новый гонец, теперь уже из Лецека. Торхская орда следует к столице бывшего баронства, столицу некому защищать! И тут-то в объединенном отряде начались брожения – одни были готовы плюнуть на Лецек и собирались выручать товарищей даже ценой потери бывшей столицы, другие понуждали подчиниться воле королевы. Но самая многочисленная партия обеспокоилась за семьи, что остались без защиты – ведь большинство стражей были вчерашними вольными пашцами! Короче, чуть ли до драки не дошло. Хоть опомнились вовремя.

В итоге сместили командующего отрядом – разменяв заслуженного, но уже сдающего позиции тысяцкого Вольта (командира Барса) на жесткого и волевого тысяцкого Руда (командира Волка), а после повернули вспять. Порешили, что лучшие бойцы останутся в крепостях, куда соберется все мирное население приграничья. Коли проиграем, пусть торхи сожгут дома и разорят посевы, но взять сильные укрепления им будет не под силу – а значит, близкие уцелеют. Ну а более или менее обученных, потеря которых между тем не будет критична, Руд повел за собой, на выручку Лецеку.

Вот только время… Время мы упустили. И, наверное, поэтому не слишком спешили – в том смысле, что двигались в обычном темпе, а не форсированным маршем, загоняя коней. Расчет был на то, что, скорее всего, мы встретим лишь беженцев и примем только авангардный бой, прикрыв их бегство, а после и сами отступим к крепости.

Но на полпути нас встретил очередной гонец – оказывается, принц-консорт, сын барона Руга, уже занял Лецек и предлагает, сделав крюк (чтобы разведка торхов не обнаружила нас раньше времени), зайти им в тыл и ударить в условленное время. Фактически это был приказ, в том числе приказ о форсированном марше, который Руд… проигнорировал. Нет, он не уклонялся от боя и принял план принца. Но только гнать лошадей, насилуя и людей, и животных перед схваткой с втрое превосходящим противником, он не стал.

Вот чем порой оборачивается излишняя независимость некоторых командиров.

Хотя я думаю, что дело не в характере или своеволии Руда. Просто гибель лучших наших сил убедила его в превосходстве противника – пускай и за счет большей численности. Да, торхи также понесли серьезные потери, но и в наш отряд «наскребли» всего тысячу бойцов! И тысяцкий принял пускай и жесткое, даже жестокое, но по-своему справедливое решение: опоздав к штурму и не вступив в бой с основными силами торхов, мы предоставим им возможность занять город и устроить резню. И вот тогда уже ударим – когда обезумевшие от крови кочевники бросятся насиловать и грабить, превратившись из бойцов в мародеров и насильников. Тогда действительно есть шанс истребить даже втрое большее по численности войско врага – пока они еще опомнятся, что грабитель сам стал жертвой. Да и бойцы, насмотревшись на результат их зверства, будут рубиться втрое яростнее, чем если бы в открытом поле, грудь в грудь – невольно робея перед вражеской многочисленностью.

Вот он, момент истины – лесная дорога скоро оборвется, выведя нас к городу. Но уже отсюда виден густой дымный шлейф – и сердце невольно сжимается от чувства собственной вины. Да, я не командир, и не я принимал столь безжалостное решение. Однако внутри зреет уверенность, что все жертвы торхов, коих я увижу сегодня на улицах разграбленного города, будут зачислены совестью на мой собственный счет.

– Господин сотник! Вас вызывает к себе тысяцкий!

Посыльный Руда выдергивает меня из оцепенения, вызванного тяжелыми думами. Перейдя на легкую рысь, я направился к голове колонны.

– Видите?!

У Руда, смуглого брюнета выше среднего роста (чувствуется примесь степной крови) сильный и немного неприятный, «каркающий» голос, с этакой хрипотцой. Но все это я отмечаю про себя мимолетно, внимая командиру наравне с остальными сотниками.

– Степняки не просто оставили резерв, это их лучшие силы во главе с вождем. Ударим по ним, и те, кто дерется в городе – слышите выстрелы? – словно голову потеряют. Победа в кармане. Только вот если мне не изменяет память, в битве с бароном Руга торхи вели огонь из пяти сотен огнестрелов, а у нас этого оружия нет. И бьюсь об заклад, главные силы их полководца вооружены как раз огнестрелами. Потому делаем так: сотни Карца, Смоля и Глура будут атаковать в центре, лавой , причем к моменту сближения с противником расходитесь насколько возможно широко – пусть дистанция между воинами будет максимальной. На правом фланге располагаются сотни Курга, Сварга, Луцика и Вальга, оставшиеся – на левом. Стройтесь в глубину, чтоб по фронту было максимум четыре десятка бойцов! Приблизившись на дистанцию залпа, центр расходится еще сильнее, крылья забирают в стороны. А как только кочевники отстреляются, окружаем и рубим их и в хвост и в гриву! Пусть торхи умоются кровью за гибель наших братьев!

На слова командира мы отвечаем лишь исполненным мрачного торжества кличем стражи:

– Гойда!

Моя сотня строится сразу за бойцами Курга. Честнее было бы встать рядом друг с другом, но такое построение на порядок сложнее в плане управляемости – наши команды сбивали бы бойцов соседних сотен.

Последние мгновения перед битвой, как всегда, проходят в изнуряющем волнении – к близкому соседству смерти привыкнуть невозможно, и очередная встреча с костлявой всегда вызывает одни и те же чувства.

– В атаку!

– Сотня, вперед!!!

Голос Руда доносится издалека, но его призыв подхватывают другие командиры. Подхватываю и я. Понукаемый легкими толчками пяток жеребец делает первый шаг, затем другой, еще один… И переходит на рысь в общем строю, в одном темпе с тысячей боевых скакунов стражи.

Кочевники заметили нас на выходе из посадок, практически сразу, но из-за не слишком широкого фронта и разреженного центра вряд ли смогли определить реальную численность. Видимо, потому торхи, практически никогда не принимающие бой при численном превосходстве противника, остались стоять на месте, лишь развернувшись в сторону новой опасности. Пять сотен их всадников построились в две шеренги – что же, похоже, и степняки сумели освоить конный строй, столь необходимый для правильного залпа.

В недосягаемости вражеского огня мы не слишком переутомляем жеребцов, и они по-прежнему бегут неспешной рысью. Но близость скорой схватки будоражит кровь, руки сами тянутся к сабельной рукояти, поглаживают двуствольный самопал с колесцовым замком (стоит, зараза, целое состояние – по меркам стражи, естественно).

Но вот следующие впереди всадники ускоряются, увеличивает темп движения и моя сотня. Ветер понемногу начинает свистеть в ушах, а зеленый ковер свежей травы под ногами вскоре сливается в единое одноцветное пятно. Еще чуть-чуть, и мы переходим на галоп, стремительно сближаясь с противником.

Залп!

Вражеский строй окутался пороховым дымом, а в центре нашего войска раздаются многочисленные крики раненых, дикое ржание жеребцов. Но флангам практически не досталось, и сейчас каждый из нас подстегивает скакунов, силясь выжать из них максимум скорости. Мы должны успеть проскочить разделяющие нас сотни шагов до того, как враг перезарядится!