Два Генриха - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Москалев cтр.№ 36

– Как же это случилось? – поинтересовался Генрих. – Признаюсь, я далек от подробностей. Не ошибусь, если скажу, что мой брат и твоя дочь, епископ, знают и того меньше.

Брат и сестра кивками выразили свое согласие с этим.

– А произошло это вот как, – продолжал Бруно, сомкнув кончики пальцев рук, что служило у него признаком напряженной работы ума. – Такая «деятельность» римского первосвященника, как легко можно догадаться, не вызывала восторга ни в народе, ни у духовенства, окружающего папу. Епископы и вельможи пожаловались германскому королю Оттону, обрисовав положение дел и попросив у него защиты.

– Почему же германскому? – спросил Ноэль. – Разве у них не имелось своих королей?

– Они были слабы. Кто из них посмел бы выступить против наместника Христа на земле? Оттон же был могуществен, его боялись. Однако он, получив послание, решил поставить свои условия. Он потребовал у папы, чтобы тот короновал его как императора, а Германская империя отныне стала бы называться Священной Римской империей. Неслыханное бесстыдство! Когда это Германия была империей и имела отношение к Риму, и разве были до этого императоры среди германских королей?

Тем не менее папа Иоанн выполнил эти условия, понимая, что иначе ему несдобровать, поскольку германский король стоял уже у границ Средней Италии. И в девятьсот шестьдесят втором году Оттон Первый был коронован в Риме, а римская знать вместе с папой принесла ему присягу верности. Так образовался союз светской власти и духовной. Однако на правах такого союза Оттон ввел инвеституру, перешедшую в симонию. Видя, как духовная власть в германских епархиях ускользает из-под влияния Святого престола, папа стал искать помощи против Оттона у других государей и даже у сарацин. Увидев в этом знак явного отступления от их союза, Оттон осадил Рим, и папа бежал. Император тотчас низложил его и усадил на трон нового понтифика – Льва Восьмого.

Кончив говорить, Бруно испытующе поглядел на племянника:

– К чему я рассказал обо всем этом, не догадываешься, король?

Нахмурившись, Генрих исподлобья взглянул на дядю:

– Отводишь мне роль Оттона, а беглец Иоанн – это та свора псов, что грызутся нынче у престола святого Петра?

– Разве не должен ты стать императором, как твой отец? Не этим ли пожеланием он напутствовал тебя перед тем, как отойти в мир иной? Что же, долго еще будешь тянуть, взирая на бесчинства нынешних пап? Они недалеко ушли от своих предшественников, о проделках которых ты теперь имеешь представление. А письма? Несколько посланий получил ты из Рима – от епископов, от знати и от горожан, задавленных бесправием и налогами.

– Откуда тебе известно?

– От моей епархии до границ Италии не так уж далеко. Чего бы я стоил на своем посту, если бы не знал, что происходит в соседнем государстве, мало того, у престола главы вселенской католической церкви!

Но Генрих не стал отвечать на прямо поставленный вопрос, во всяком случае, не пожелал этого делать сейчас. Вместо этого, бросив мимолетный взгляд на Ноэля и Агнес, он сказал:

– Выходит, папство совсем не безгрешно, как пытаются представить святые отцы Церкви. Однако, похоже, ты не всё поведал нам, епископ. Брат и сестра ждут твоего продолжения, не так ли? – поглядел он на обоих.

Те с готовностью выразили согласие.

– Что же дальше было с Иоанном Двенадцатым? А после него? Признаюсь, мне и самому стало интересно. Слушая рассказ, я восхищаюсь тобой, дядя. Какой памятью надо обладать, чтобы пересказывать историю правления пап на протяжении полутора столетий!

Польщенный похвалой, Бруно улыбнулся:

– Нечему удивляться, Генрих: монахи предоставили мне необходимые сведения. Однако я не стану продолжать: чересчур долгим окажется повествование. Скажу только, что Иоанн кончил плачевно, как и большинство его предшественников. Ему отомстил один из супругов соблазненных папой женщин: проломил ему череп тяжелым подсвечником. И все же я доведу свою историю до наших дней, но начну на сей раз с начала нынешнего века, точнее, с конца прошлого.

Первый папа – Григорий Пятый, мой тезка, кузен Оттона Третьего. И он же стал первым германцем, возглавляющим кафедру. Этот человек отличался высокой нравственностью, при нем утихли оргии, исчезли шлюхи, прекратился террор и грабеж народа. Новый властелин дал повод заговорить о себе во всю силу, когда отлучил от церкви французского короля Роберта за женитьбу на троюродной сестре. Заодно он отлучил и всех епископов, которые присутствовали на церемонии бракосочетания. Его ревностное исполнение своих обязанностей не вызвало восторга у семейства Кресченциев, распоряжавшегося святым престолом, и оно изгнало Григория из Рима. Но император Оттон вошел в город, схватил главу дома Кресченциев и отрубил ему голову, а папе Иоанну Шестнадцатому, которого тот посадил на трон, выколол глаза, отрезал язык, нос и уши. Горе-понтифика растерзала толпа на улицах Рима, а папой стал Сильвестр Второй, человек умный и ученый, истинный бриллиант среди остального дерьма. Однако в римском народе давно зрело недовольство засильем германцев, и он, под предводительством знати, поднял бунт. Оба – император и его ставленник – бежали, но вскоре умерли один за другим. При вскрытии в их желудках обнаружили медленно действующий яд.

После этого семейство Кресченциев вновь назначает пап уже без согласия с германскими императорами. Их было всего трое. Эта троица святых отцов продолжила преступное и безнравственное правление бывших ставленников римской знати. Одного из них, кстати, собственноручно задушил ваш дед, дети мои. Но вот власть перешла к другому могущественному дому – графов Тосканелли, потомков той самой, небезызвестной нам Мароции. Первая же их креатура – папа Бенедикт Восьмой – своими жестокостями и беззакониями вызвала недовольство не только в народе, но и у духовенства. Против него устроили заговор, и он бежал, а его место занял Григорий Шестой. Беглец обратился за помощью к королю Генриху Второму; тот выгнал Григория и в тысяча четырнадцатом году был возведен в императоры Бенедиктом Восьмым, человеком распутным, любящим больше юношей, нежели женщин.

– Вот она, Церковь! – не сдержалась Агнес. – Чего она стоит, если ее возглавляют мошенники, распутники и убийцы! Я говорю это, зная, что Бенедикт велел рубить головы всем римским евреям, чтобы не молились в синагоге, когда христиане поклоняются кресту…

Внезапно дочь аббатисы осеклась, поймав на себе далеко не безразличные взгляды присутствующих. Отец смотрел на нее с удивлением, брови короля тоже вопросительно взлетели кверху. Ноэль же нахмурился, в глазах его читалось осуждение. Именно этот последний взгляд заставил Агнес образумиться.

– Я не имею в виду, конечно, всех пап, и это понятно, – поправилась она с некоторым смущением, – я говорю про тех, о ком мы уже слышали. Но продолжай, отец, что же дальше? Златые чертоги вновь осквернили пьяные оргии папы Бенедикта?

– Отнюдь нет, и это, безусловно, вызывает удивление. Ставленник императора решил прекратить бесчинства, вспомнив, вероятно, что он все же первосвященник, возглавляющий апостольскую кафедру. Он ввел целибат и запретил святым отцам иметь любовниц. Император утвердил сие постановление, которое принял собор в Павии. Однако никто и не подумал подчиниться запрету даже под страхом суда, ведь тогда пришлось бы судить все духовенство – как белое, так и черное. Словом, собора будто и не было.