Бесов нос. Волки Одина - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Вяземский cтр.№ 81

– Я уже говорил. У меня несколько…

– Слышал, слышал, – перебил Профессор. – У вас несколько образований и все неоконченные. Но вы ведь уже давно не студент. И, черт побери, наверное, должны где-то работать или служить!

Митя молчал, но отнюдь не смущенно, а будто с любопытством разглядывая Профессора.

– Я был писателем, – наконец ответил Митя.

– Я так и знал! Думаю: либо поэт, либо философ… А я случайно не мог читать ваших сочинений?

– Поэтом я не был. Я был писателем, – поправил Митя.

– Простите, оговорился… А теперь вы кто?

– Наверное, лучше сказать, что я переводчик.

– «Лучше сказать» – замечательно! И с каких языков переводите?

– Теперь не с каких.

– Как это не с каких?.. Вы какими языками вообще-то владеете?

– Свободно владею английским, французским, так, что могу сесть в кабину синхронного перевода. С немецким и испанским, пожалуй, не сяду, хотя затруднений с ними не испытываю. На нескольких других европейских языках читаю и перевожу. Когда-то сам выучил древнегреческий. Но, к сожалению, не настолько, чтобы читать древних авторов… Да мне сейчас и не нужно уже.

– Понятно. Греческий стал не нужен. А зачем учили?

– Не сердитесь на меня, пожалуйста, – вдруг попросил Митя. – Я понимаю, что вас интересует. Но если я начну объяснять, боюсь, вы совсем меня не поймете. И, пожалуй, решите, что я либо над вами подшучиваю, либо что я… сумасшедший.

«То, что ты сумасшедший, мне уже давно ясно», – подумалось Профессору, и он заверил своего собеседника:

– Клянусь вам, я постараюсь, изо всех сил постараюсь понять вас!

Тут Митин взгляд снова уперся Андрею Владимировичу в переносицу, так что у Профессора зашумело в ушах. И перестало шуметь, когда Митя затем перевел свой взгляд на Ведущего.

– Помните Булгакова: «Рукописи не горят»? – сказал Дмитрий Аркадьевич. – Они не горят, потому что не опубликованы… Последние лет десять-пятнадцать я такие перевожу… С каких языков? Кто их знает. Я не уверен, что у них вообще есть языки.

Некоторое время Сенявин молчал. Гладил рукой бороду. Потом стал разглядывать руку, которой гладил. Потом также обернулся к Ведущему и спросил:

– Помните, в «Балалайкине»: «Чай будем пить без варенья». – «С каким без варенья?» – «С вишневым без варенья»… Я же говорю – писатель!

И пошел с моста.

И едва сделал первый шаг, как ему подумалось: «Рерих, блин!»

В лексиконе Профессора это было едва ли не самым грубым ругательством.

Профессор шагал широко и решительно и скоро оторвался от своих спутников.

На том месте, где когда-то лежала дохлая кошка, потом – тапок, затем – дохлый крот, теперь ничего не лежало. Сенявин это заметил, но уже не удивился.

Ворота базы для Профессора не открылись, и ему пришлось ждать, пока подойдут Драйвер с Ведущим и Митей.

Перед самыми воротами Митя вдруг завертел головой, стал принюхиваться, а потом тихо сказал Петровичу:

– Опять слышу голоса. Все громче и громче. Откуда? Кто-то новый приехал?

– Мало ли откуда быть голосам, – ответил Драйвер и почесал ту лепешку, которая была у него вместо носа.

– И пахнет… Костром… – продолжал шептать Митя.

– Мало ли откуда может пахнуть, – возразил Петрович и тем же пальцем огладил свою красную шапочку.

Профессор расслышал этот диалог. Но никаких других голосов не услышал. И ни малейшего запаха костра не почувствовал, хотя тоже стал принюхиваться.

«Галлюцинирует!.. Куда ему в баню?!.. Не помер бы, бедный», – подумалось Профессору, на этот раз почти с нежностью.

Когда вошли в зал длинного дома, Драйвер объявил:

– Через полчаса, это самое, всех зову париться. Заодно и Аркадича нашего полечим. В семь ноль-ноль, как доктор прописал.

Профессор глянул на свои ручные часы и заметил:

– Через полтора часа, вы хотите сказать?

– Через пол, – повторил Петрович. – Иначе погреться как следует не успеем. Или на ужин опоздаем.

– Погодите, Анатолий! На моих часах сейчас половина шестого. Насколько я понимаю в арифметике, до семи часов остается полтора часа, – возразил Сенявин.

– Такое бывает, – ответил Драйвер.

– Что значит бывает? – строго спросил Андрей Владимирович.

– Сейчас половина седьмого. У вас часы отстали на час. Как-то так, – пояснил Драйвер и несколько раз кивнул головой.

– А у меня на часах без четверти шесть, – сообщил Ведущий.

– А мои вообще остановились, – подал голос Митя и закашлялся.

– Говорю, после того, как сходишь на Бесов Нос, часто бывает… А вы встряхните часы, поставьте на полседьмого и все будет в тему. Хоть к бабке не ходи! – успокоил гостей Петрович.

Эйнар так повел свою речь:

– Как я вам обещал в прошлом году, этой весной по большой воде я отправился в Булгар. Мы решили заодно испробовать другой путь и двинулись не через Онегаватн, а по Оятисау напрямую к Белому озеру. Волоков мы не делали, потому что в нужных местах мы меняли лодьи. А на Итиле-реке, как вы знаете, я велел Сигвату построить мне Малого Волка, и он достойно справился с порученным ему делом. Боевой корабль, который он построил, очень быстрый и может хорошо идти против течения на веслах и даже под парусом. Мы взяли с собой пробный товар: помимо мехов, шестерых лучших из отлова девиц и шестерых отборных отроков. Из людей я взял с собой всех своих берсерков, а также Логи Финна, Коткеля, Храфна, Ульва и четырех гаутов, которые плыли с товаром в лодье.

Погода нам благоприятствовала. Было солнечно и тепло. Течение на Итиле было сильным и ровным. Лишь несколько раз мы попали под дождь. Мы покинули Землю Веси, миновали Землю Мери. Их земля, как мне объяснили, заканчивается, когда в Итильсау впадает Ока-река. По берегам этой реки живут тоже родичи финнов, их называют муромой.

Тут подал голос Логи Финн, который сказал:

– Мурома – совсем не финны. Я пытался с одним из них заговорить, и мы друг друга совершенно не поняли.

– Гауты говорят, что вы, весь, меря и мурома – родственники, хотя и дальние, – ответил Эйнар.

– Все-то они знают, твои гауты! – воскликнул Логи и посмотрел на Арни Гаута, который сидел напротив него. Арни ему не ответил. А Эйнар сказал:

– Я знаю одно: если ты еще раз прервешь мой рассказ, то дальше сам будешь рассказывать.

Логи надулся и больше не вмешивался. А Эйнар продолжал: