Гадюка Баскервилей - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Воробьев cтр.№ 42

Тем не менее на уик-энд Фима в сопровождении благоверной и еще одной супружеской пары отправились пообедать в местный шалман. Чуть подумав, заказали к борщу по сто грамм водки. Подавая заказ, официантка поставила на стол целый штоф (Буба, широко открыв глаза, словно рыболов, хвастающийся своим уловом, показал руками, какой здоровенной была бутыль). «Но мы же заказывали всего по стошке», – заикнулся было один из посетителей. «Ой, мальчики, вы всё равно нажретесь, а мне – бегать туда-сюда»… – безапелляционно завершила разговор официантка…

– Вот так-то. Здесь вам не Париж! – И Буба принялся, хотя и негромко напевать, притаптывая ногами под столом:

Вася ойкнул, так как артист пребольно наступил ему на ногу. А Буба, казалось, ничего не заметив, продолжал гнуть свою линию.

– Ну как, здорово? А, скажите, кто еще, кроме господина Касторского, может гулять по дворцу Тюильри с самим… – тут артист завернул имя, сопровождающимися столькими титулами, что их можно было запомнить, разве что записав на бумагу. – Так вот, это я вам говорю: вы просто никто по сравнению с талантом господина Раси́на, с которым мы играли в крикет на травке Елисейских полей! Он проворен как Бог, но не смог сделать даже одной партии у Бубы из Одессы, почему и рыдал от расстройства, словно дитя! Отвечаю… Нет, вы, конечно, можете спросить у самого маэстро за меня, только, клянусь вашей мамой, он чихает на вас!.. А, может, вы тоже знакомы с начальником Бастилии? Я уже бегу за бумагой, чтобы он устроил вам по знакомству самую лучшую камеру!.. Почему вы не радуетесь? Скажите хоть слово – Касторский всегда рад услужить!

Вася же молчал, так как был слишком занят едой, которую, за неимением ничего другого, приходилось запивать вином. Но, очередной раз вспомнив о долге, оперативник на время прервал трапезу. Как можно убедительнее он сообщил, что не верит ни единому слову артиста («Когда говоришь, что думаешь, – думай, что говоришь»), а потому условия деловой части разговора будет диктовать сам.

– Ой, моя бедная мамочка! Если бы она слышала эти слова, то умерла бы от горя еще раз! – патетически вскричал куплетист. – Да разве ж Буба когда-нибудь обманывал?!

– Конечно же нет, – согласился Вася, отхлебнув очередной раз из бокала, – я понимаю, у каждого своя роль. Только должен заметить, что Бастилия, с начальником которой вы так хорошо знакомы, была разрушена еще в первую французскую революцию; дворец Тюильри снесен несколько позднее, а Елисейские поля чем-то напоминают Невский проспект в Питере. Кстати, вы там никогда не бывали проездом? Просто широкая улица, хотя, говорят, подлиннее. И последнее, когда в следующий раз будете вспоминать господина Расина, не забудьте поставить свечу за упокой его души…

– Да что вы говорите? – трагически закатил глаза Буба, смахнув непрошеную слезу. – Неужели мой великий друг умер?

– Да, причем, если мне не изменяет память, веке в семнадцатом, – уточнил Рогов. – И, пожалуйста, не считайте же мент… то есть журналистов, полными идиотами!

Слезы в глазах Касторского мгновенно просохли. Вопросительно приподняв брови и поджав губы, он пристально взглянул на собеседника.

– Конечно, вы правы. Готов выслушать любые предложения. Только (я вас умоляю!) уйдем из этого злачного места, продолжим разговор в более приличных условиях… Официант, счет!..

* * *

– Почем яйца? – осведомился пришедший на базар и отчаянно голодный Виктор Плахов у продавца, настойчиво предлагавшего свой товар.

– По три!

– Сам потри! – Оперативник обиженно сплюнул и отвернулся.

Затем он еще некоторое время бесполезно потолкался на базаре, но так и не нашел подходящего для душевного разговора человека. Точнее, не успел найти, так как в толпе кто-то истошно закричал: «Шухер, братва, облава!» А потом было уже не до знакомств. Весь рынок зашевелился, будто потревоженный муравейник. В результате Виктора буквально вынесло на боковую улочку, по которой улепетывали обитатели торжища. Не желая дразнить судьбу, Плахов тоже припустил изо всех сил…

Потом он еще некоторое время бродил по городу, пока не наткнулся на относительно широкую площадь, где располагалось здание контрразведки. Оперативник пару раз неторопливо прошелся вокруг площади, осторожно присматриваясь к обстановке. В конце концов он убедился, что в само здание проникнуть можно, так как часовой у дома стоял больше для проформы, чем для проверки документов. Если кто-то начинал переминаться с ноги на ногу у двери, то тут же следовал грозный окрик: «Куды прешь?» Но подтянутые господа, облаченные и в военную форму, и по «гражданке», то и дело сновали туда-сюда, не вызывая у стража порядка интереса.

Плахов было решил, что обязательно придет сюда завтра, чтобы проверить, как несет службу другая смена караульных, но, заинтересовавшись, задержался.

Встав у стены одного из домов и неторопливо закурив, Виктор исподволь стал наблюдать за пареньком, устроившимся чистить обувь шагах в двадцати от входа в контрразведку. На первый взгляд ничего примечательного в чистильщике не наблюдалось: рваная одежка, давно не стриженные светлые волосы, торчащие словно на соломенном пугале, щетки, мелькающие в проворных руках… Но оперативник обратил внимание, что паренек то и дело внимательно косится в сторону опасного здания. Так обычно ведут себя люди, ничего не смыслящие в наружном наблюдении или дети, играя в шпионов.

В какой-то момент к чистильщику вразвалку подошел невысокий босоногий цыган, облаченный в яркую красную шелковую рубашку. («Да кто же так выряжается, если не хочет привлекать к себе внимание!» – подумал Плахов.) Придвинувшись почти вплотную к чистильщику, цыган чуть ли не демонстративно отвернулся, делая вид, что любуется городским пейзажем и начал что-то говорить. Паренек, так же старательно отворачиваясь в сторону, отвечал и, очевидно, волновался.

«Не про этих ли „бандюков неуловимых“ упоминал служака из патруля? – размышлял оперативник. – Но, как бы то ни было, ребята точно не симпатизируют власти и могут быть полезны».

Рассудив таким образом, Виктор, отошел подальше и начал дожидаться, пока чистильщик, закончив работу, соберется домой. Тогда где-нибудь в безопасном месте можно будет и пообщаться или, на худой конец, для начала выяснить адрес, где искать «мстителей»…

* * *

Беседа Васи Рогова с куплетистом продолжилась дома у Бубы. Правда, беседой это общение можно было назвать с очень большой натяжкой. Скорее все напоминало длиннющий монолог хозяина, а Вася, несмотря на все усилия, едва успевал вставить слово-другое.

Для начала Буба, приложив руки к сердцу и преданно заглядывая гостю в глаза, начал уверять, что он гениальный артист «именно тот, кто вам нужен».

– Родненький вы мой! Да я же всю жизнь ждал этого момента! – тараторил артист, отчаянно жестикулируя. – Я согласен… Что? Разве ж я не правильно угадал, что мне придется работать под прикрытием?.. Поверьте, это будет гениально!.. Представьте: я пою свои куплеты в небольшой таверне где-нибудь на вилле Рива. А пока соседняя вилла Баджо пытается отчистить свои противни, вместо того, чтобы как все порядочные люди сначала отпраздновать, а уж после заниматься мытьем посуды… так вот, пока вилла Баджо отдирает противни, вы приходите в таверну и говорите пароль. Например. Вы: «Вам не нужен импортный унитаз с патентованным смывом?» Я: «Был нужен, уже взяли». Вы: «А, может, и я на что сгожусь?» Я: «Может, и сгодишься»… Ну как? По-моему, замечательно! – Касторский рассмеялся и фамильярно похлопал гостя по плечу. – Затем я передаю вам секретное сообщение…