Испытания сионского мудреца - читать онлайн книгу. Автор: Саша Саин cтр.№ 14

Через несколько дней телесно-ориентированный терапевт Хагелюкен — душа клиники, за которого в своё время и люд восстал, потерял связку ключей, и он тут же заподозрил иранца Бехзада: «Чуть что, сразу Бехзад»! «Он до этого интересовался ими», — рассказал Хагелюкен. А эти ключи, в особенности один из них т. н. генеральный, подходил ко всем дверям в клинике. В коллективе психологов, психотерапевтов, а главное у главврача психотерапевтической клиники Зауэра возникла паника. «А вы спросите у него», — посоветовал главный врач Хагелюкену. «Давайте его сейчас же вызовем и допросим!» — решительно, предложила Мина. «Давайте завтра, во время визита, я у него резко спрошу и потребую отдать ключи!» — предложил главный врач. «А я считаю, что с ним нужно конфронтировать! — сказал Зибенкотен — психолог по образованию, и говно, по мнению Бехзада. — Я так всегда поступаю с больными! Прямо и без хитрости ему сказать: — Я знаю, ты украл ключи и отдавай их сейчас же!». И все со всеми согласились! «А кто сегодня дежурит?» — поинтересовался коллектив психологов и психотерапевтов этим несчастным. «Я», — обречённо признался я. Все радостно рассмеялись, кроме меня. «Предлагаю альтернативу, — пояснил я свою тактику, — я скажу Бехзаду, он у меня сейчас лечится, что если он найдёт ключи, то пусть мне их отдаст, или пусть узнает, кто их нашёл и мне скажет. Всё же у него отец тоже из «Питера», и я его лечу бесплатно! Таким образом, он как бы расплатится ключами за лечение и за своё «родство» с русскими! Я уверен, что если он их взял, то мне отдаст! А главное поможет ему и ключи вернуть и лицо сохранить!». «Нет, это не по психотерапевтически!» — сморщили носы упрямые психологи и, в особенности, Зибенкотен — Это вгоняет пациента в регрессию! Это хитрость и нечестно по отношению к больному! Это его никак не развивает, не конфронтирует с его проблемами!». Только Хагелюкен был со мной согласен, он больше остальных хотел ключи, а не чистую психологию! И знал, что Шнауцер ему за утерянные ключи голову, наконец, оторвёт, и правильно сделал бы, т. к. моя жена эти ключи, бесхозно лежащие на столе, в коридоре видела. «Я не взяла их, чтобы отдать в регистратуру, считая, что кто-то специально положил из сотрудников», — сказала мне жена. Конечно, я это не сообщил идиотам! «Вообще-то, я с ним немножко согласен», — произнёс нерешительно главный врач Зауэр, кивнув в мою сторону. «Так, мы ничего не теряем, — успокоил я коллектив, — если у меня не получится, то все ваши варианты ещё применимы! А вот, если вы напугаете больного, оскорбите его, то если он даже взял, скорее выбросит от страха, чем отдаст!». Все как будто согласились с моими доводами. «Быстрее, спасайте клинику! Бехзаду плохо, он сейчас всех убьёт!» — разбудила меня ночью перепуганная медсестра. «Почему — Бехзаду плохо?! Это другим плохо! — поправил я ее. Сбежав по лестнице в вестибюль, увидел сидящего на полу Бехзада. Он стучал кулаком по полу и громко орал, как будто объявил джихад: «Убью, всех убью! Зибенкотена убью!». В углу прижалась кучка не спящих ещё больных, из нескольких немецких мужчин и женщин! Они боялись, что-либо сказать или пошевелиться, чтобы иранец Бехзад не привёл в исполнение свой «джихад». Медсестра закрылась на ключ в сестринской! Один иранец вогнал в страх всю немецкую клинику! Быстро подойдя к Бехзаду, взяв его под руку, сказал: «Пойдём, раскажи, что произошло!». Бехзад поднялся, и пошёл на полусогнутых, как ребёнок в детский сад, продолжая кричать, что всех убьёт. Чувствовалась в нём звериная сила — вес больше центнера! «Откормился на русских хлебах!» — сказали бы в России! Повёл я этого дикого барана в сестринскую! Проходя мимо пластиковой двери, Бехзад не забыл ударить по ней кулаком, да так, что стенка зашаталась, и стекло разлетелось вдребезги. Такой же удар пришёлся и по сестринской двери! Это не успокоило, а ещё больше напугало медсестру. «Откройте, мы к вам хотим с Бехзадом», — попросил я. Перепуганная немка приоткрыла дверь, и ей повезло, что успела отскочить от неё! Бехзад ещё раз ударил по двери. «Всё, успокойся! — сказал я ему твердо. — Завтра я во всём разберусь! Что с тобой случилось?». «Зибенкотен сказал, чтобы я ключи отдал, и он знает, что я их украл! — орал Бехзад. — Я убью его, убью Зибенкотена!». «Да, да, — подтвердила медсестра, — Зибенкотен сказал это в коридоре, когда уходя домой, встретил по пути Бехзада». «Я не украл! Клянусь, не украл!» — плакал Бехзад. «Знаю, что ты не украл! Завтра я с Зибенкотеном разберусь!». «Когда вы меня попросили, чтобы я ключи искал, то клянусь, искал их, но не нашел». «Я знаю, если бы думал что ты их украл, я бы тебя не попросил их найти! — объяснил я Бехзаду. — А сейчас один укол, чтобы ты успокоился, и я сам завтра разберусь во всём!». Медсестре велел набрать в шприц 5 мл диазепама. На расстоянии подала она мне шприц, боясь подойти к Бехзаду, как к раненому зверю. Закатал быстро Бехзаду рукав, и ввёл внутривенно диазепам! Через пару минут, Бехзад мирно храпел в сестринской! Пришлось его в соседнюю комнату — электрокардиографии вынести. Больные видели, как я Бехзада отвёл, а через пять минут его вынесли «мёртвого»! Все были в восторге — завалил такого быка! «Я сразу успокоилась, когда вас увидела! — сообщила мне пациентка, которой проводил гипнотерапию. — Поняла, что вы всё сделаете и нас спасёте!».

«Как вам это удалось, — спросил главврач Зауэр на следующий день на конференции, после доклада медсестры, — одному справиться с Бехзадом!». «Я ведь тоже была!» — напомнила медсестра. Зибенкотен молча отвёл глаза. «Ничего, бывает, — примирительно сказал главный врач, — Зибенкотен не хотел плохого, он хотел как лучше!». Кислее всех был телесно-ориентированный Хагелюкен, который понял, что навсегда лишился своих ключей.

«Моя “люляшка” соизволила уйти в отпуск! — радостно объявила Мина. — Фу, терпеть её не могу! Такая вся из себя, но оперирует она хорошо, ничего не могу сказать! Вот только не пойму, почему администрация так плохо относится к главному врачу! Он ведь очень хороший человек! Правда?». «Да ничего, действительно, хороший», — согласился я. «И ко мне очень хорошо относится! Ещё хорошая баба — Клизман, она тоже ко мне хорошо относится! Шнауцера, если честно, боюсь, да ну его к чёрту! А вот Кокиш — хорошая баба! Мне цыганка нагадала на картах, что у меня будет враг — это «люляшка», конечно! — И очень большой друг — человек за тебя будет! — сказала. — Это Кокиш, конечно! Как нагадала, так и сбылось! Вот только не понимаю, что главный врач и Клизман между собой не поделили, никак не могу понять! Оба хорошие, и он хороший мужик! Правда?». «Да, хороший», — согласился я. «И я так считаю!» — подтвердила и Мина.

«Не знаю, что делать, посоветуйте! — радостно ввалилась на следующий день ко мне в кабинет Мина. — Представляете, что Кокиш предложила: — Иди, говорит, в кабинет “люляшки” работать — занимай её кабинет! А вы, что думаете?». — «Я бы не пошёл». — «А почему?!». — «А что будете делать, когда Люлинг вернется и застанет вас в своём кабинете?!». — «Подумаешь, какая цаца! Это что, её собственность?!». «Во-первых, табличка с её именем на дверях! Да и книги, вещи её в кабинете!» — попытался я остановить «локомотив» — Барсук Мина. — «Подумаешь, нужны мне её вещи! Ведь Кокиш права! Мой кабинет внизу, а я хочу наверх на ее место, тогда у меня будет своя секретарша — фрау Пирвоз! Она ведь на двоих: на главного врача и «люляшку»! А сейчас будет на меня и главного врача работать! Хочу иметь свою секретаршу!». — «Ну, тогда переходите». — «Да мне, честно говоря, как-то всё равно, будь что будет! Так, всё уже надоело! Ну ладно, потом заскачу!».