Список Мадонны - читать онлайн книгу. Автор: Макс Форан cтр.№ 120

— Военного трибунала, — прервал его Криппс. — Да, ваше превосходительство, трибунала. Небольшого по составу. Я предлагаю, чтобы в него вошли три достойных офицера. Этого достаточно. Провести заседание тихо, без вмешательства и комментариев со стороны прессы. Я понимаю, что теперь это не так просто, но у вас есть право, и, исходя из экстраординарной природы обвиняемого, само собой напрашивается принятие особых мер. Я имею в виду то, что он революционер. Предатель. Человек, выступивший с оружием против империи.

Гиппс видел, как одобрительно кивал Доулинг.

— А что будет, если приговор трибунала окажется в пользу подсудимого, господин Криппс? Что тогда? Вы тогда уверитесь, что правосудие восторжествовало?

Улыбка мелькнула на лице Криппса.

— Ну конечно, ваше превосходительство. А вы?

* * *

В комнате остались только Доулинг и Гиппс. Криппс ушел с зонтиком на встречу со своим помощником в Парраматте. На этот раз они пили ром. Гиппс колыхал темную жидкость в своем стакане, с угрюмым видом рассматривая ее.

— Мне не нравится все это, сэр Джеймс. Такие дела должны решаться в судах. За это меня самого могут повесить.

— Это правда, — ответил Доулинг. — Но так все равно случится, если Криппс обратится к прессе. — Гиппс ничего не ответил. Доулинг продолжил: — Вы дали этому человеку увольнительную из лагеря, хотя это противоречило установленным вами самим правилам. Мой Бог, ваше превосходительство! Он не отсидел положенного срока и является политическим заключенным. Вам следовало бы это понять.

«Пропади пропадом этот Полдинг с его благодеяниями», — думал Гиппс. А вслух сказал нескладно:

— Мне сказали, что это воспитанный безобидный человек. Художник. Один из тех несведущих душ, которых просто втянули в участие в мятеже, без всякого на то их желания.

Доулинг заговорил снова:

— Вы, очевидно, не знали, что за ним числилось насилие. Можете быть уверены, что газеты про это узнают. Послушайте, ваше превосходительство, Криппс давит на вас, на нас. Я его знаю. Он уверен в том, что у военного трибунала больше шансов осудить Гойетта, чем у суда присяжных. Он думает так потому, что этот человек — революционер, девушка-аборигенка здесь ни при чем. Трибунал нужен Криппсу как орудие против чужестранца, пролившего кровь империи. Он добьется этого приговора. Любыми способами. Лишь бы было так, как он этого желает.

— Но что вы сами думаете, сэр Джеймс? Попытаетесь ли вы судить Гойетта судом военного трибунала, даже если существующая судебная система предписывает поступать совершенно по-другому? Прав ли Криппс?

— Да, ваше превосходительство. Я думаю, что он прав. Я честно полагаю, что в данном случае у трибунала больше шансов совершить правосудие.

— И они смогут доказать его вину, так?

— Наиболее вероятно, что так. Но здесь следует учитывать и другие вещи, ваше превосходительство. Вы знакомы с проблемами, связанными с беспричинными убийствами аборигенов. Так больше не может продолжаться. Вы понимаете это. Вы уже добавили себе непопулярности своей поддержкой аборигенов. И хотя мне, возможно, не нравится то, что Криппс ведет себя слишком грубо, я все же считаю, что он прав. Суд присяжных, по всей вероятности, провалит дело и, учитывая качество свидетельств, будет вправе сделать это. И если мы это разрешим, то не причиним ли большего вреда? Особенно, если потом найдут мертвое тело девушки. Нужно, чтобы все видели, что мы хотим исправить прежние ошибки. Да, ваше превосходительство! Для вашей, моей выгоды и, по правде говоря, ради всей нашей колонии я разрешу суд военного трибунала, и пусть все идет своим чередом, как бы неприятно это ни было. Мы не можем позволить, чтобы во всем мире нас считали страной, где правит беззаконие. Нам нужно восстановить репутацию. В этом случае британскому правосудию будет лучше оказаться в руках британского военного трибунала, чем в руках более капризных присяжных. Производство последних может статься губительным, явиться цирковым представлением без всякой гарантии для осуществления настоящего правосудия.

Джордж Гиппс поймал себя на том, что он думает о своих охотничьих собаках. Нет, скорее более о дичи, которую они загнали.

— Я понимаю то, о чем вы говорите. Если мы хотим быть правыми, то у нас нет большого выбора. Мне просто хотелось бы, чтобы к этому выбору лежало сердце. Вы хотите кого-нибудь порекомендовать?

Доулинг сморщил лоб.

— Я знаю двоих, имеющих опыт в таких серьезных и щепетильных делах. Я бы выбрал майора Джеймса Каулинга и капитана Дункана Уэйра. Я не знаю, кто будет третьим, если нужны трое, а также кого назначить обвинителем. Пусть решит сэр Эдвард Паджет. Он командир полка. Но опять-таки можно обратиться в Пятидесятый ее величества полк. Там есть великолепные офицеры.

— А защита? — Гиппс что-то писал.

— Грэг Махони, — сказал Доулинг, не задумываясь.

— Я не слышал о нем.

— Бывший заключенный. Ирландец. Много пьет. Сводит концы с концами, защищая карманных воришек. Хотя у него хороший проницательный ум. Он постарается. — Судья рассмеялся. — Ирландец, защищающий француза. Если они выиграют, то кто сможет сомневаться в беспристрастности британского правосудия.

— А если проиграют?

— Тогда британское правосудие все же будет осуществлено.

Почему-то Гиппсу расхотелось допивать свой ром. Вместо этого у него появилось сильное желание пойти и смыть с себя все под дождем.

Парраматта, 25 января 1841 года

Грэг Махони мучился похмельем. Голова болела так, что, казалось, она скоро расколется пополам, а язык был словно покрыт слоем белой пыли. Головная боль и жгучая жажда являлись не главными следствиями похмелья. Основная проблема заключалась в полной апатии, которая заставляла его отключаться от мира. Он не помнил, как ушел из гостиницы вчера вечером, и не очень помнил шлюху, которая была с ним. Помнил только то, что это стоило ему трех крон. Он даже не хотел приходить сюда утром, однако он надеялся, что, возможно, ему принесут неоплаченный гонорар, но ничего подобного не случилось. Вместо этого пришел посыльный с запиской от мэра Томаса Пруэтта. Часом позже, не расставшись с похмельем, он уже имел нового клиента. Парень был французом. Ему было предъявлено обвинение в убийстве, совершенном им во время нахождения в увольнении из лагеря. Дело должен рассматривать военный трибунал в составе трех членов, назначенный на четверг, через три дня. Вручая ему конверт с подробностями дела, Пруэтт уверил Грэга в том, что его услуги будут оплачены. В конце концов, каждый человек заслуживал справедливого суда.

Махони прервал чтение, сдвинул очки на лоб и лег лицом на бумагу. Она пахла сухими цветами его матери. Он подумал о ней. Перед ним, словно это было вчера, предстала улыбка радости на ее морщинистом лице. Самый молодой юрист-выпускник в классе.

Он не рассказывал ей о движении, о крестовом походе против британцев, заставившем беспокойно биться сердца всех молодых ирландцев. Поэтому она была скорее шокирована, нежели убита горем, когда его арестовали. По крайней мере, так было вначале. Потом, когда его приговорили к высылке в Новый Южный Уэльс, она впала в такое отчаяние, которого ему никогда не забыть. Они вывели ее, рыдающую, из зала суда, и это был последний раз, когда он видел ее. Махони был в заключении уже три года, когда пришло письмо от дяди, в котором говорилось, что она умерла. Как написал дядя, «от разбитого сердца», пав еще одной жертвой общего дела. За могилой должны были ухаживать до его возвращения. Но он не вернулся. Даже после своего помилования. Возвращаться было не к кому и не к чему. Удивительно, как семь лет деградации разрушили больше его волю, чем тело. И он продолжал пить, играя в адвоката, чтобы было на что пить. Рядом с ним находилось несколько друзей, таких же безнадежных, как и он. Выпивая, они много говорили о том, как изменить будущее. А протрезвев поутру, начинали заниматься тем же самым, чтобы заработать денег, оплатить счета и купить еще виски.