Список Мадонны - читать онлайн книгу. Автор: Макс Форан cтр.№ 108

Они нашли Дядю Антуана в дальнем конце конюшни, за стойлом, где за великолепным серым жеребцом ухаживали два конюха. Контраст между двумя животными был разительным. Дядя Антуан был низкорослым гнедым жеребчиком трудноопределимой породы с большой, лишенной элегантности головой. Ребра у него выступали наружу, а его вытянутое тело, казалось, было посажено сверху на ноги, выглядевшие слишком короткими и уродливыми. У Мартина замерло сердце.

— Он прекрасен, Мартин! — закричала Коллин. — Он настолько уродлив, что он — прекрасен. Нам нужно на него поставить.

Мартин не улавливал ее логики, не говоря уже о том, чтобы согласиться с ней. Грустные глаза Дяди Антуана смотрели на него. Он только протянул руку, чтобы погладить его склоненную голову, как почувствовал толчок в плечо. Небольшого роста человек с вилами и поильным ведром толкнул его со стороны соседнего стойла.

— Извините меня, сэр. Я не нарочно.

Ему послышалось, что он узнал голос по интонации. Да и движения были знакомы. Мартин вгляделся более тщательно, несмотря на потемки. Лысеющая голова, водянистые глаза.

— Хьюитт. Ведь это ты?

Небольшого роста человек пристально посмотрел на Мартина. По глазам было видно, что он узнал его.

— Господин Мартин. Господи Боже мой! Вас уже выпустили?

Он протянул руку.

Старое ощущение стыда, желание объясниться появились в нем вновь, но Мартин поборол их. Он взял протянутую руку и с теплым чувством пожал ее.

— Рад видеть тебя, Хьюитт. Но что ты здесь делаешь? Я думал, что ты…

— Вернулся на судно. Ничего подобного. Ниблетт и Вуд позаботились об этом. Теперь со мной все кончено. — Он посмотрел на пол, прежде чем продолжил: — Там в Портсмуте у меня больная жена. Мне нужны деньги, чтобы попасть на корабль, идущий домой. Я работаю, когда могу. С лошадьми. — Он пожал плечами. — Сейчас это непросто.

Хьюитт проявил милосердие и избавил Мартина от дальнейших мук совести. К нему, казалось, вернулся юмор, и он поинтересовался о Шарле Хуоте и еще нескольких патриотах. Он рассказал, что слышал о том, что «Буффало» затонул в Тасманском море, и мрачно проворчал, что хорошо было бы, будь при этом на борту Ниблетт и Вуд. Хотя, пользуясь его же любимым выражением, это было бы «чертовски слишком хорошо», чтобы так случилось. Мартину хотелось представить ему Коллин, но он стеснялся. Она выручила его и представилась сама, протянув руку Хьюитту, который с удивленным видом пожал ее.

— Рад с вами познакомиться, мисси. — Он, должно быть, заметил, как она смотрела на серую лошадь, поэтому без остановки продолжил: — Вам понравился серый, а? Он красавец! Его хозяин мистер Томпсон. По его словам, он самый лучший в стране на дистанциях больше мили. Десять забегов он прошел без поражений. Нет никакого интереса ставить на него в следующем забеге. Он фаворит.

Мартин заметил, как Коллин кивнула, и решил не забыть спросить ее, почему не было никакого интереса ставить на фаворита. Его взгляд тем временем не отрывался от Дяди Антуана, стоявшего с грустным видом. Клок сена прилип с одной стороны рта лошади.

— Я интересуюсь вот этим конем, Хьюитт. Его зовут так же, как моего дорогого друга, и я, думаю, поставлю на него просто в память об этом человеке. Но если судить по тому, как он выглядит, то я просто выброшу деньги на ветер.

Хьюитт посмотрел опытным взглядом на Дядю Антуана и сплюнул на землю.

— Знаешь ли, Мартин. Люди здесь думают, что они понимают в лошадях, но многие из них не отличают сена от соломы. Этот гнедой может быть лучше, чем кажется. Посмотри на его голову. Она только кажется большой, поскольку он худой. Он выглядит растянутым, не в лучшей форме. Ноги слишком короткие. — Он показал на контуры ребер Дяди Антуана. — Он слишком поджарый. Но это не значит, что он не может бежать.

Мартин от удивления открыл рот, а Хьюитт продолжал говорить даже тогда, когда поднимал передние ноги лошади:

— По слухам, у него плохие ноги. Посмотри на эти выпуклости. Костный шпат. Воспаление сустава на обеих ногах. — Он нажал на мягкую впадину у коленного сухожилия. — У него и с коленом не все в порядке. Но это ни черта не значит! Извините меня, леди, но это совсем ничего не значит. Насколько я понимаю, он все еще может бежать как ветер. Я говорил с освобожденным человеком, который им владеет. Он уверяет, что жеребец хорошо бегал у него в Уилберфорсе. Думаю, что стоит поставить шиллинг, сэр. Он вытянет. Скажем, двадцать пять к одному. — Он повернулся к Коллин, а потом продолжил: — Я слышал, что старик Джонси вычеркнул серого в своей книге и готов принимать ставки на второго в забеге. По крайней мере, семь или восемь к одному, мисс. Понимаете, о чем я?

Кто-то грубым голосом позвал Хьюитта с другого конца конюшни, а Мартин и Коллин вышли на солнце. Коллин объяснила, что когда ставишь на фаворита, нужно поставить больше, чем предполагаешь выиграть, и что старик Джонси был букмекером и был готов принимать ставки на ту лошадь, которая придет второй. Они посмотрели на лошадей, которых выводили в паддок. Дядя Антуан шел следом за серым. Рядом они выглядели нелепо. Как мог Дядя Антуан перегнать такого жеребца, как этот серый? Коллин прервала его мысли.

— Давид и Голиаф. Вот что это такое, Мартин. Давид и Голиаф. — Она порылась в своей сумочке и достала шиллинг. — Я поставлю на него, — сказала она решительно и направилась к группе людей, делавших ставки, у одного из зонтиков. Мартин неуверенно последовал за ней.

Букмекер сразу же заметил Коллин и сделал жест рукой в ее направлении.

— На кого будете ставить, мисси?

— Шиллинг на Дядю Антуана.

— Двадцать пять шиллингов к одному, Дядя Антуан.

Он написал что-то на клочке бумаги и передал ей. Коллин взяла бумажку и вопросительно посмотрела на Мартина.

— А ты поставишь на него шиллинг? Ведь это же Дядя Антуан, наш собственный Давид.

В памяти Мартина, как живое, возникло лицо Антуана Кузино, морщинистое и обветренное морем. На какой-то миг ему даже послышался раскатистый смех, и он ощутил на своем плече ласковое похлопывание мозолистой руки. Он вспомнил то, что дядя Антуан сказал ему незадолго до своей смерти, что-то о том, что вечной бывает вера, но не надежда. Вера длится дольше надежды. Надежда — это просто; вера — святая вещь. После этого он еще раз посмотрел на неказистого гнедого, стоявшего рядом с великолепным серым конем, его худое неказистое тело взывало о вере, которая сделала бы надежду реальной. Он схватил Коллин за руку.

— Нет, Коллин. Не шиллинг. Все. Все восемь гиней.

Она зачарованно смотрела, как он достал восемь золотых монет из своего кошелька.

— Все восемь! На победу? Ты уверен, Мартин?

Он кивнул.

— Тогда давай сделаем это!

Мартин нерешительно подошел к тому же самому букмекеру. И медленно выговорил, словно стесняясь говорить по-английски на публике: