Список Мадонны - читать онлайн книгу. Автор: Макс Форан cтр.№ 105

— Святой отец, мне необходимо спросить вас кое о чем. — Темные глаза ответили ему взглядом, полным вежливого интереса. Мартин продолжил: — Что вы думаете о видениях? Я имею в виду тех людей, которые видели Бога, святых, Пресвятую Деву.

Бернард слегка замер, словно его чем-то раздражили. Мартин затаил дыхание.

— А почему ты спрашиваешь об этом, Мартин?

«Он, кажется, раздражен», — подумал Мартин.

И несмотря на то что почувствовал себя немного обескураженным, он решился:

— Прежде чем меня отправили сюда, еще в Канаде, я знал девушку, которая разговаривала с Девой Марией. Я видел ее глаза, святой отец. В них не было ни безумия, ни желания привлечь внимание. У нее был алтарь, и когда она преклоняла колени перед ним, она поднимала глаза и разговаривала с пустотой так, как я разговариваю с вами. Хотя я ничего там не видел, но я продолжаю пребывать в сомнении. Она не была монахиней или святошей. Она была смелой и прекрасной и погибла с честью в бою с британцами. Видела ли она? Могла ли она видеть Пресвятую Деву?

— Как ее звали, Мартин? Скажи мне ее имя! — В тоне его голоса слышалась тревога, что очень удивило Мартина.

— Мадлен, святой отец. Ее звали Мадлен. Я… я хорошо ее знал.

Священник что-то прошептал, и Мартину пришлось напрягать слух, чтобы расслышать его слова.

— Это одна и та же сцена, которая повторяется множество раз. Женщина верит, что она видела Пресвятую Деву. Но веришь ли ты, что она ее видела?

— Об этом я вас и спрашиваю, святой отец. Я не знаю.

— Но ты должен знать. — Он говорил резко, и Мартин отступил.

— Я не понимаю, святой отец.

— Послушай меня, Мартин, и хорошенько послушай, поскольку то, что я скажу тебе сейчас, я не говорил никому. — Голос его теперь снова звучал спокойно, завораживающе, и Мартин почувствовал, что он захвачен в плен темными глазами.

Бернард Блейк почувствовал восторг внутри себя. Тихий голос за его плечом нашептывал ему что-то подбадривающее, одобряющее. Он многое передумал с того удивительного дня в Риме, посвятил много служб непонятой и преданной Пресвятой Богоматери. Он также часто и подробно беседовал с тихим голосом, приехавшим сюда вместе с ним, следуя путями его судьбы. Теперь этот тихий голос не скрывался ни в пещере, ни в стене. И тем более не сейчас, когда лживые голоса должны быть найдены и изгнаны. Пора было пленить этого светлоглазого апостола.

— Она не видела Богоматерь. Она не могла. У нее ничтожный опыт. И кроме того, в этой Церкви нет ничего, кроме свидетельств лжи.

— Ничтожный, ложь. Я не…

— Дому, построенному на плохом фундаменте, суждено развалиться. Эта Церковь, Мартин, была построена на лжи. Сотни лет упадка, потерянной веры. И все из-за Христа. Это Он стал тем, кто завел нас не туда. Он был избранным, но Его соблазнили лживые голоса. Он видел и слышал вещи, закрытые от смертных; Он собрал вокруг себя двенадцать, которые могли свидетельствовать о Нем в миру; Он начал свою работу с чернью, проповедовал им, что было только лишь прелюдией Его судьбы. Но Он не смог. Он позволил лжи соблазнить Себя.

— Как, святой отец? — Мартин едва верил своим ушам.

— Он верил тихому голосу за своим плечом, но это был лживый голос. Он привел его в грязные объятия шлюхи Магдалины и к распутному Иоанну. И после Он пошел в пустыню, потому что Ему было стыдно, а потом они пришли и убили Его. Он думал, что победил лживый голос в пустыне, но тогда уже было слишком поздно. Разве ты не видишь, Мартин? Его судьба никогда не была завершена. То, что создала Церковь, так же лживо, как и то, что Христос не был избранным. Лживый голос был послан, и Христос прислушался к нему. Несоответствия тому, во что ты веришь, взволновали тебя. Не переживай так, поскольку тебе всего лишь открывается правда. В течение долгих веков другие, менее просвещенные, следовали по ложному пути, громоздя одну ложь на другую, и теперь все мы погрязли в мифах, иконопоклонничестве и пошлостях метафизической пустоты. — Он схватил Мартина за руку. — Все изменится. Очень скоро. И ты, мой новообращенный, будешь частью этого.

Мысли в голове Мартина заметались. Доминиканец напомнил ему дядю Антуана. Но дядя Антуан просто сомневался. Сомнения дяди Антуана и его самого — это было одно, а слова священника представляли собой доказательства отсутствия веры в полной мере. И факт оставался фактом, что этот священник отрицал то самое вероучение, какое поклялся защищать. Это было лишено смысла.

— Но почему и как, святой отец? Ведь вы же священник!

— Я стал священником, потому что чувствовал, что моя судьба вела меня в монастырь. Если хочешь, в поисках правды. Долгое время я ничего не понимал, пока однажды мне не было откровение. — Бернард нагнулся вперед так, что оказался лицом к лицу с Мартином. Его глаза горели, а его дыхание обжигало щеку Мартина. — Однажды, Мартин, я расскажу тебе. Однако на сегодня этого достаточно. Новая судьба. Пути пересеклись. Здесь, Мартин. Здесь, в этом месте. Все это было предсказано. Мне. А теперь я говорю это тебе. У тебя должны быть свои собственные вестники. С тобой случилось много хорошего с той поры, когда мы встретились. Твоя рука зажила, а твои успехи в рисовании гораздо более впечатляющи. Все так и будет продолжаться. Ты скоро выйдешь из своей тюрьмы.

Мартин чувствовал, как в нем рождалось приятное возбуждение. Никто из тех, кого он когда-либо встречал, не осмелились бы поставить всю принятую систему веры под сомнение. В сравнении с ним дядя Антуан выглядел застенчивым. Христос, поведенный по ложному пути, самозванец? Это слишком! Но он также понимал, что с Церковью определенно было что-то не то, поскольку она обещала безжизненное блаженство за равно бездуховные деяния, представлявшиеся как страсти. И если это, долгое время выдававшееся в мрачных церквях за конечную цель, конечной целью не являлось, тогда он каким-то образом освобождался от оков, которые держали его так долго. «Много хорошего случилось с тобой». Да, так оно и было. Он вспомнил о Коллин. Отец Блейк не знал о лучшем из того, что случилось с ним. Очень скоро он скажет ему об этом.

Священник поднялся и заходил по примятой траве вокруг Мартина, который продолжал следить за ним взглядом.

— Судьба навязывает себя, Мартин. Я знаю о своей судьбе. Я прошу твоего участия в ее развертывании. Когда придет твое время, ты будешь посвящен. Когда направление предопределено, твой путь также прояснится. — Глаза Бернарда все еще горели, и Мартин не заметил, как в них неожиданно закралась хитрость. Вместо этого он почувствовал желание вытереть слюну, спекшуюся в уголке рта священника. — В обмен на твою преданность я дам тебе свободу и место в моей судьбе.

Впоследствии он понял, как это было легкомысленно с его стороны. Тогда он не обратил внимания на то, что основам веры противопоставлялось откровение одного человека о заблудшем Христе. Зато очень привлекало обещание скинуть навсегда бессмысленную зависимость от простых понятий и мрачных призраков на небесах. Его не просили клясться в верности делу, которое он не поддерживал, и не давали поручений, которые были обречены на провал. Не было никаких видений, воодушевлявших его. Был только этот странный, великолепный, дерзкий человек, который осмелился поставить под сомнение неоспоримое. Его друг просил, нет, требовал обязательств, которые до сих пор никогда не давались. Он мог бы поклясться плотью и кровью делу, которое воодушевит его. Да, он обожал этого человека, как никого на свете. Он мог отдать отцу Блейку свою преданность, как мог отдать свою любовь Коллин. Это был момент его собственного становления, момент, когда выбор и случай слились в одно. Преданность и вера были тем, что ему хотелось отдать, и он хотел истратить их на людей, а не на идеи.