Манхэттен-Бич - читать онлайн книгу. Автор: Дженнифер Иган cтр.№ 110

Когда Анна вернулась в квартиру подруги, в гостиной сидел отец Роуз и при свете настольной лампы с зеленым абажуром читал “Форвард”. Анне показалось, что по его лицу скользнула тень то ли неодобрения, то ли беспокойства: слишком уж поздно она пришла, да еще в таком растрепанном виде. Анна проскользнула в свою комнату, легла на кровать, положила руки на живот и уставилась на дерево за окном. Пока еще ничего не известно, мысленно твердила она. Но на самом деле знала, знала наверняка. Вот и она попала-таки в беду.

Наутро Анна встала рано и ушла, не позавтракав. В сумочке уже лежали карманные часы, но ее не оставляло дурное предчувствие, что защитные силы амулета на исходе. Она села на трамвай и, не доехав до Флашинг-авеню, почувствовала сильную тошноту и одновременно зверский голод. В кафетерии на углу Флашинг и Клинтон она влилась в толпу работяг: перед сменой всем хотелось подзаправиться яйцами, картофельными оладьями с луком и кофе с тостами без масла: производство сливочного масла и других “съедобных жиров” было приостановлено. Поев, Анна немного успокоилась и пошла на работу. У кабинета лейтенанта Аксела она остановилась и поздоровалась с ним. Лейтенант неизменно приезжал на работу первым.

– Погоди, Керриган, – сказал он. – Я как раз надеялся, что ты приедешь пораньше. Зайди-ка на минутку.

Анна подошла к его столу.

– Сегодня к нам явятся пять новичков, – сказал он. – Им что локти, что задница – все едино. У тебя на сегодня какие планы?

– С утра занятия с новичками, днем – погружение.

– Что, если я направлю к тебе этих придурков? Пусть поглядят, может, чему и научатся.

– Конечно, сэр.

Перемена в их с лейтенантом отношениях произошла недели три назад. Мало-помалу, день за днем лейтенант привыкал к Анне; не исключено, что повседневные, вошедшие в привычку трения между ними подточили возведенную Акселом защитную стену предрассудков; так или иначе, но в один прекрасный день стена вдруг рухнула. И, как по мановению волшебной палочки, все разом переменилось. Кое-какие признаки такого поворота событий появлялись еще до того, как Анна нашла карманные часы отца; тем не менее она почти не сомневалась, что именно они стали катализатором перемены. Вражда ушла, между ней и лейтенантом Акселом установились теплые дружеские отношения, и неожиданно для себя она оказалась в роли фаворитки, любимицы. Он разговаривал с ней кратко, в телеграфном стиле, и она это ценила. А его пренебрежительные высказывания о женщинах воспринимала как комплименты: она, мол, другая, прочие девицы ей не чета.

– Будь добра, Керриган, – неделю назад попросил он, – прежде чем явиться на баржу, накидывай что-нибудь на голову, не то скоро каждая безмозглая секретарша на этой чертовой верфи вздумает барабанить нам в дверь.

– Возможно, сэр, им вовсе не хочется заниматься водолазным делом.

– Не исключено. Таких безумиц, как ты, еще поискать. Но предупреждаю: если они пойдут косяком, гнать их отсюда придется тебе.

– Только если они совсем ни на что не способны, – сказала Анна.

Лейтенант в ответ лишь фыркнул, как она, впрочем, и ожидала. Пожалуй, такая реакция была ей даже приятна, позже призналась себе Анна и устыдилась своего лицемерия.

– Прощупай-ка парней, – распорядился он. – И доложи, есть среди них кто стоящий или нет. Да, Керриган… – Он бросил взгляд на дверь и понизил голос: – Ты с ними не церемонься. Ну, ты же понимаешь, куда я клоню. Отбери мужиков, а сосунков гони взашей.

Анна покинула кабинет со смешанными чувствами: комплименты окрылили ее; в то же время она стыдилась их и собственной радости. Переодевшись, она вышла на пирс. Солнце било сквозь стапели прямо в глаза, Анна зажмурилась, но не отвернулась: пусть погреет лицо. Мысли о незавидном положении, в котором она очутилась, отступили – так отступает боль после недавнего удара. Решение напрашивалось само собой: погружение положит этому конец. Такие неполадки в организме несовместимы с водолазным делом; месячные, конечно, возобновятся. Днем, осматривая корпус подбитого торпедой эсминца, Анна вдруг почувствовала спазмы в животе. Она испугалась, что запачкает скафандр, и с облегчением улыбнулась: мол, нашла, о чем беспокоиться. Уже после подъема на баржу она попросила Грира постоять возле двери уборной, зашла в кабинку и не поверила своим глазам: никаких признаков месячных…

С тех пор она каждое утро просыпалась в полной уверенности, что днем ее тревоги рассеются. К вечеру изматывалась настолько, что не хватало сил размышлять, почему все осталось, как было. На улице заметно потеплело, и после работы они с Роуз садились на Клинтон-авеню на трамвай, но ехали только до Флашинг, а дальше шли пешком. В пятницу вечером у евреев начинается шаббат. Все сели ужинать, потом зажгли на столе две свечи, положили хлеб и вознесли особую молитву за здоровье и благополучие Зига и Калеба: мальчики ушли в армию. Тем временем Анна горячо молилась о своем: Прошу Тебя, Господи, пусть моя беда пройдет. Ведь если она не пройдет, все остальное очень скоро исчезнет, как дым: свечи, хлеб… Роуз и вся ее семья. Для девушек, попавших в такую беду, существуют совсем другие дома.

Где-то в уголке ее мозга затикали часы. Если погружение не сработает, есть другой способ, но с ним тянуть нельзя. Спустя две недели после того обморока Анна проснулась с мыслью: Я должна что-то предпринять. Она понятия не имела что и как, но ответ пришел сам собой – будто она давным-давно все спланировала: нужно разыскать Нелл. Нелл сразу скажет, что делать. Она сама через это прошла.

После работы Анна поехала на метро до Юнион-сквер. Старики в тяжелых пальто, участники Великой войны, играли в шахматы; шляпы ветеранов были увешаны значками и медалями. Портативный граммофон играл “Вроде бы песенку эту я где-то уже слыхал”, и подростки в пальто, подхватывая друг друга, топтались под музыку. Глядя на них, Анна почувствовала острую тоску. Она сама точно так же танцевала с мальчиками в Бруклинском колледже, но никогда не чувствовала себя такой же невинной и чистой, как эти девочки. Она всегда что-то скрывала. И теперь скрывает.

Грэмерси-парк, дом двадцать один. Когда-то Нелл заставила ее повторять адрес, пока Анна его не зазубрила. Вот он и пригодился.

Как только она назвала имя подруги (фамилии она не знала), швейцар в серой форме военного покроя направился к висевшему на стене коммутатору и воткнул провод в гнездо.

Анна потрогала карманные часы. Все вышло, как она надеялась: дело идет к вечеру, Нелл еще дома, ей самое время готовиться к выходу в город. По-видимому, надежды Анны оправдались. Лифтер поднялся с ней на восьмой этаж, открыл дверь; Анна вышла и огляделась: по обеим сторонам маленькой площадки, друг против друга, две обшитых панелями двери, а между ними – пышно цветущий розовый куст; позади него зеркало, оно увеличивает куст вдвое. Увидев свое бледное изнуренное лицо, Анна испугалась и принялась щипать щеки, чтобы они порозовели. Тут из левой двери вышла Нелл в атласном пеньюаре, отвороты украшены крошечными блестящими белыми перышками, похожими на мыльные пузыри. Она, видимо, не сразу узнала Анну, но через мгновение бросилась к ней, обняла, стараясь не обжечь горящей сигаретой, и, не понижая голоса, принялась расспрашивать: