Пьяная утка - читать онлайн книгу. Автор: Галина Милоградская cтр.№ 73

— Дженнифер, я буду стучать, пока не откроешь. Перебужу всех соседей, и они обязательно выйдут посмотреть, что происходит. Не делай им такой подарок!

— Уходи, Стэпфолд, — устало бросила я, опускаясь на пол рядом с дверью.

— Нам надо поговорить, — повторил он тише. Его голос прозвучал так близко, что я невольно отпрянула — кажется, он присел на крыльцо.

— О чем?

— Ты знаешь, о чем, — судя по голосу, он нахмурился. — Или ты теперь будешь от меня бегать, как школьница?

— Не буду. — Я прикрыла ладонью глаза. — Правда, Бен, давай не сейчас.

За дверью повисла тишина. Потом раздался шорох, и в почтовое отверстие протиснулся лист бумаги, с тихим шорохом спикировав на пол.

— Только попробуй отказаться, Уиллоу! — с угрозой в голосе сказал Бен, поднимаясь. — Это не подарок. Я надеюсь получить свои деньги обратно.

Я молчала, глядя на чек, проехавший по полу и остановившийся у моей руки. Горло перехватило, и я судорожно икнула, поднимая листок.

— Спасибо, — прошептала я еле слышно.

— Не за что, — так же тихо откликнулись за дверью. Послышались шаги, потом все стихло — Бен ушел.

Чек занял свое место на холодильнике, прикрепленный магнитом из Австралии. Подумав, я поменяла его на греческий и критично осмотрела. Вот ведь оно — решение проблем. По крайней мере, насущных, но почему так не хочется им воспользоваться? Может, потому что теперь чей-то мерзкий голосок твердит, что это плата за ночь? Бред! Ну ведь бред же, что только не подумается после бессонного Рождества…

Мысли снова скакнули не туда, заставив зарычать. Не о том думаешь, Дженни, не о том! Хотя надо признать, благодаря Бену я почти не вспоминала Тома. Да, стоило об этом подумать, как чувство пустоты и одиночества обрушилось со всей силой. Охнув, я опустилась на стул и положила голову на стол, надеясь, что сейчас ее отрубит кто-то милостивым топором.

Любимый, так необходимый сейчас, где он? В Швейцарии с родными? Или с друзьями в Лондоне? Что вообще он делает без меня? Радуется свалившейся свободе или так же бесцельно слоняется по дому, думая, что можно еще все вернуть?

Нет, уж что-что, а возвращаться в отношения, в те, что я оставила за спиной, не хотелось. Да, можно было попытаться помириться. Но сейчас из этого ничего бы не вышло. Может, стоило просто взять перерыв? Подумать обо всем, снова пожить отдельно, а потом… Зачем я решила сразу все обрубить? Неужели не было другого выхода?

Конечно же, не было. Мы дошли до точки невозврата, и оставалось только наблюдать, как все стремительно рушится. Странно, но сегодня все казалось проще, по-другому что ли. Не было всепоглощающего чувства вины, оно притупилась, стало меньше. Этому немало способствовало то, что мысли сейчас были заняты другим, другой ошибкой. Другой виной. А может, в крови еще гулял вчерашний алкоголь, заставлявший смотреть на жизнь проще, чем было на самом деле. В любом случае, страдать и убиваться сейчас не получалось. Хотя хотелось.

Нехотя оторвавшись от стула, я поплелась в спальню, на ходу размышляя, что если и дальше так дело пойдет, то я очень скоро превращусь в развалину, щурящуюся на свет и проклинающую шумящих под окнами детей.

В этот день Бен больше не звонил. И я не могла сказать, радует меня это или же огорчает. Зато к вечеру, когда проснулась, вернулась тоска. И мысли снова обратились к Тому. Несколько раз я даже порывалась ему позвонить и ловила себя, уже держа в руках телефон и листая записную книжку. Что я могла ему сказать?

«Прости, я была не права»? Да, во всем не права, с самого начала. Если бы это помогло, я бы уже бежала в Лондон. Упала бы ему в ноги, вымаливая прощение. Но зачем? И самое страшное — нужно ли это ему? В самом деле, почему он ни разу не набрал меня? Почему не узнал, все ли в порядке? Почему тот, кто заставлял звонить по десять раз узнать, довез ли таксист прямо до дома, теперь даже не поинтересовался, куда я делась? Или он был уверен, что я уйду, и просто ждал этого момента? Насколько я смогла стать ему чужой? Чем вызвано это молчание?

Хотелось прижаться к нему, вжаться всем телом, надышаться еще хотя бы раз, последний. Хотелось снова почувствовать себя под защитой, уютно устроившись в кольце его рук. И молчать, просто слушая стук его сердца.

Я вспоминала нашу встречу. Нашу первую ночь и утро, когда узнала, кто он такой. Может, надо было бежать уже тогда? Разорвать все. Не позволять себе влюбляться. Или не пускать его на порог, когда он пришел сюда, в мой двор, с бутылкой вина и трогательно робкой улыбкой?

А может, стоило согласиться, когда он предлагал переехать ко мне? Здесь, в Базилдоне, я была бы занята своим делом, а Том, привыкший к разъездам, уверена, прекрасно справился бы, уезжая в Лондон, когда в этом была бы необходимость.

Можно было рассуждать до бесконечности, что было бы, если… Но реальность была такова, что никакого «если» больше не существовало. И сколько бы я не тешила себя бесплодными фантазиями, изменить мы тоже ничего не могли. Наверняка в Интернете сейчас фанатки празднуют победу, но отчего-то их мнение больше меня не волновало. И это оказалось новым открытием — меня отпустила зависимость от чужого мнения. Возможно, прояви я больше терпения и мудрости, другие люди никогда не смогли бы завладеть моим рассудком. Наверное, прояви я больше такта, не стала бы вообще поднимать эту тему с Томом. Как же мерзко я выглядела в его глазах!

Новый виток рефлексии заставил сжаться в комок, надеясь, что станет легче. Хотелось заснуть и проснуться, когда все пройдет. Оно ведь пройдет, я знаю. Даже самое большое потрясение можно пережить. А расставание с мужчиной уж точно к подобным потрясениям не относится. Развод я тоже переживала тяжело. Но прошло время, и мы с Дэном даже стали друзьями. Может, подобное произойдет и с Томом? Хотя кого я обманываю? Разве смогу я спокойно смотреть на него с другой, да просто спокойно смотреть, если он окажется рядом?

Если окажется… Я вдруг с кристальной ясностью поняла, что мы больше никогда не увидимся. Не пересечемся на вечере у общих друзей. Не столкнемся в кафе или магазине. Не увидимся на улице, в толпе… Мне больше никогда не подойти к нему, даже если захочу. Затеряться среди поклонников и смотреть, как проходит мимо, — пожалуйста. Просто подойти и поздороваться — едва ли.

У нас никогда не было ничего общего, и я только что поняла, как много на самом деле это значило. Ни друзей, ни работы, даже города, и те разные.

Он прошел по моей жизни жирным курсивом, но обратно больше не вернется. Надо просто принять это и смириться. И попытаться жить дальше.

Я чувствовала себя разбитой. Как человек, приходящий в себя после тяжелой, затяжной болезни. Ломило тело, ныли суставы, и кожа вдруг стала такой чувствительной, что даже легкое прикосновение одежды вызывало раздражение и желание стянуть ее с себя. Свет казался ярким, болезненным, и приходилось щуриться, глядя в окно на ожившую улицу. Надо было выходить из добровольного затворничества, в котором пребывала последние два дня. Сходить в «Утку» и оценить разгром, в конце концов. Но выбираться из дома не хотелось.