Странный рыцарь Священной книги - читать онлайн книгу. Автор: Антон Дончев cтр.№ 51

3

Я отправился к Безье. Шел, хоронясь даже от собственной тени. Безье был разрушен и жители его перебиты еще в начале крестовых походов на альбигойцев. Теперь он лежал в развалинах — скелет ненависти, памятник людской нетерпимости. Кто знает, может, это вовсе и не Безье был — это могли быть развалины любого города, в любом уголке мира. И, кто знает, был ли тот день сегодня или тысячу лет назад. Или через тысячу лет, в будущем…

Я шел по узеньким улочкам, когда-то терявшимся среди каменных построек. Теперь же взгляд мой проходил сквозь порушенные стены их, и я видел гору, которую люди, жившие в этих домах, никогда не видели из своих окон. Вспомнились развалины Мертвого города — логова людей-волков. Показалось даже, что из развалин за мной наблюдают желтые глаза. Наверное, одичавшие собаки.

На мне было платье рыцаря без креста на плаще. Я опустил забрало шлема и сильнее сжал в руках рогатину. Случалось мне и прежде видеть людей, превратившихся от голода в диких зверей. Они обгрызали труп лошади и разбегались, почуяв опасность, как тени — только четвероногие. Теперь они могли собираться в стаи и в этих развалинах.

Я вышел на площадь — усыпанное камнями небольшое пространство, где когда-то билось сердце живого города. Посредине торчали руины — как белые, поломанные ребра. Здесь, должно быть, была церковь Святого Назария. В ней сожгли заживо семь тысяч еретиков. Видел ли эту церковь Пэйр? Знал ли, куда посылает меня?

Над руинами летали птицы. Голуби. Я обошел площадь. Под полуразрушенным сводом, у лестницы, что вела прямо в небо, стоял мальчик лет десяти-двенадцати с ясным и светлым лицом. Он кормил голубей, и они садились ему на плечи.

Я подошел к нему. Голуби разлетелись. Мальчик повел меня по ступенькам, которые, казалось, вели в никуда.

На небольшой площадке из мрамора сидел, скрестив ноги, старик. Черная повязка закрывала ему глаза. Голова была чуть вскинута, словно он хотел разглядеть меня из-под этой повязки. На плечи его был наброшен старый плащ крестоносца — белый крест свисал полуоторванный, неумело закрепленный черной ниткой. Старик спросил:

— Кто ты?

Я сказал ему:

— Я принес Книгу.

И встал перед ним на колени. Хотел, было, поднять забрало шлема, но раздумал. Все равно — он ведь не мог увидеть моего лица. Осторожно освободив Священную книгу из ее железного гнезда, я протянул старику пергаментный свиток.

Он сжал его в ладонях. Молча. Казалось, Книга излучала какой-то невидимый свет, который он ощущал, видел своими ладонями.

Немного погодя старик распахнул свои одежды: на груди, за пазухой, у него оказался плотно набитый мешочек. В этом мертвом, разграбленном городе слепой сохранил мешочек с золотом. Он снова задал мне тот же вопрос:

— Кто ты?

Я молчал. Тогда он, не дождавшись ответа, продолжил:

— Если ты — тот самый наемник, это золото твое.

Я сказал ему:

— Я Боян из Земена.

На другое утро мы с мальчиком выпустили девять голубей. Они сделали круг над развалинами города, будто хотели его запомнить, — и полетели на восток.

Как хорошо и как легко летать. Под ними будут проплывать моря, леса и горы. Они пролетят над снегами, в которые мы падали, над песками, в которых мы увязали, над крышами, под которыми мы страдали.

Голуби несли благую весть — Священная книга завершила свой долгий путь к земле альбигойцев.

Итак — я доставил Священную книгу богомилов альбигойцам Лангедока. Голуби улетели, небо опустело.

Я стоял посреди пустыни. Все было свершено, сделано, закончено.

Что должен был я делать дальше?

4

Я вернулся в Прованс, чтобы найти следы Бояна из Земена. Камни Тулузы принадлежали папистам, душа города — альбигойцам. Долго искал я, да так и не нашел никого, кто слышал бы о Бояне из Земена. И мало-помалу уразумел, что человек, прыгнувший в то раскаленное озеро, назвал себя этим именем только на пороге смерти.

Боян из Земена… Я начал сомневаться, хорошо ли я расслышал: селение с таким названием — Земен — было и в болгарских землях, неподалеку от Сердики, и в землях сербов и хорватов, и под Киевом. Происходило оно от слова «земля» — «землянками» славяне называли свои жилища, вырытые в земле. Звуки «в» и «б» довольно близки по звучанию, в некоторых говорах они даже произносятся то так, то этак. Мы говорим и «василевс» и «базилевс». Возможно, человек сказал тогда — «воин» или даже «боец». Получалось, что назвал он себя «воин из земли». Адам ведь тоже создан, можно сказать, из земли?! Не было ли имя — «Боян из Земена» — для богомилов каким-то тайным знаком приверженности к их Учению? А, может, так звались члены какого-нибудь тайного ордена еретиков? Почему слепец с голубями назвал себя Бояном из Земена? Тогда я принял его за помешанного. И Старец богомилов, и слепец с голубями произносили это имя. Но и они не знали, кто был тот человек.

Может, и вправду был он из рода Вентадорнов? Говорил, как иноземец, а в нашем замке все говорили на провансальском, как на своем родном французском — земли наши граничили с Северным Провансом, разделяла их одна лишь гора. Спрашивал я, расспрашивал — ни один из Вентадорнов не сражался на стороне альбигойцев. Так, не желая того, получил я вести о родном замке… И стал еще более одинок.

Понял я, что рассудок мой, теряясь в рассуждениях и догадках о буквах и именах, пытается бежать самого воспоминания о Бояне. Вроде бы человека искал, а, по сути, только размывал его образ, как рука, стараясь обновить запыленную и выцветшую стенопись, стирает ее.

Да, никогда не узнать мне настоящее имя человека, прыгнувшего в огонь. Но человек этот существовал! И теперь он живет только во мне.

Здесь все знали меня как Анри. А что из Вентадорнов — я не говорил. В Тулузе были сотни рыцарей, в город вошел и Роже Бернар из Фуа. Симон де Монфор осадил Тулузу, завоевал и Нарбоннский замок, который теперь в самом городе. Странное было время — когда Тулуза отправила своих посланцев к Симону, их тут же заковали в цепи. А епископ Фулкон — тот, что заковал посланцев, злейший враг Тулузы, расхаживал по городу и уговаривал тулузцев сдаться. Французские отряды стояли даже у церкви Святого Этьена. Рыцари Симона, закаленные в боях и турнирах, с презрением рубили горожан, которые подставляли себя их мечам. Однако в конце концов французам пришлось укрыться в храме, спасаясь от храброго и яростного народа. Симон и его сподвижники сравняли стены Тулузы с землей, но тулузцы отстроили их заново — нигде не бывало более искусных и знатных землекопов и каменщиков. Здесь трудились в поте лица графы и рыцари, торговцы и ткачи, женщины и дети.

Странное был время. Странным казался себе и я — родившийся заново Анри. Я не сражался — на чьей стороне мне было сражаться?

Я сидел на бревнах, пахнущих свежесрубленной сосной. И смотрел. Французы занимали высоты около Тулузы, поросшие снизу доверху бесценными виноградниками, из коих уже вытекло вино и золото города. Прелестные пригородные домики пестрели по склонам холмов, тонувших в зелени грецкого ореха, миндаля и каштанов. Каждое утро, после мессы, из стана французов выходили отряды, вооруженные топорами и мотыгами. Они выкорчевывали виноградную лозу и деревья, разрушали до основ дома. За три месяца на моих глазах этот райский уголок — обустроенный и возделанный с такой любовью и трудом — превратился в пустынный брег.