Маленький ныряльщик - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Калашников cтр.№ 17

– Откуда знаешь? – парнишка вздрагивает от изумления.

– Так пгав я иль не пгав? – неожиданно возникшая аналогия со сценой из фильма «Гусарская баллада» несет меня по запомнившемуся тексту. Вот похож человек на того героя, что пытался испортить карьеру Шурочке Азаровой, хотя и моложе его, наверное, втрое.

Юнец багровеет от злости и заезжает мне кулаком прямо в морду. Вяло так, с ленцой. Собственно, руку его я перехватываю, выпучиваю глаза и шиплю:

– Ударишь – погибнешь, – смотрю, как багровение переходит в вишневость, делаю полшага в сторону, и добавляю: – Динамиттт!!!

Признаки разума возвращаются на искаженное яростью лицо. Кажется, ребятам рассказывали о чем-то подобном там… где они учились.

Беру мальчика под локоток, осторожно разворачиваю, и мы на цыпочках покидаем помещение. Медленно крадемся в сторону нужника и, едва до наших ноздрей доносятся соответствующие запахи, отпускаю конвоируемого. Кажется, он понял, что мы на верном пути, и полагает, что далее справится без посторонней помощи.

Не, ну я сражен наповал. Мичман Снегирев уже спешит мне навстречу:

– Петр Семенович! Простите великодушно! Он от берега прошел, а Тычкин не посмел остановить офицера.

– Не волнуйтесь, Роман Евгеньевич! Их светлость не успели убиться. Надеюсь, вы не поспешили наказать Колюньку?

– Признаться, не до того было.

– Вот и хорошо, вот и славно. – Знаю я цену этим… уродам. А что матросик-первогодок не посмел остановить расфуфыренное благородие, так не понял еще толком, за что накажут, а за что чарку поднесут. – Похвалите, что сразу побег докладать, а за то, что не остановил, пожури ласково, без мордобоя. Вот и будет матросику наука.

Смотрю, как Снегирев несется к посту оцепления и… меня отпускает. Не мальчик ведь я уже. Волнуюсь. А мне еще крышку крепить.

– Ты, сын блудливой ослицы и… и… вшивого гиппопотама! Тебе было сказано никого не пускать, значит, хоть император, хоть мать родная – умри, но останови. Шкуру спущу с подлеца! Впрочем, молодец, что доложил, но бежал, как беременный таракан. Марш на пост! Да не туда, бестолочь, к сортиру! Нурина держи, пока господин юнкер не разрешит снять оцепление.

Как вы уже поняли, юнкер – это ваш покорный слуга. Так нынче называют флотских вольнонаемных… пардон, вольноопределяющихся. Ну для занятия офицерской должности оснований у меня нет, а возраст давно непризывной. Но и находиться в этих местах, не нося формы военнослужащего, крайне неудобно. Я ведь ясно сказал Макарову, что категорически намерен воевать, вот он и похлопотал, чтобы все оформили соответственно.

Как я сюда попал? А как только лег снег, прибыла за мной группа товарищей, под руководством как раз мичмана Снегирева. Письмо от Степана Осиповича привезли и забрали меня вместе с лодкой и всеми причиндалами к самому Черному морю. Товарищи, как вы понимаете, были нижними чинами. Причем не юноши, а люди с понятием. Уж больно складно все у них получалось. Пока я выправлял у Ильи Николаевича бумагу, характеризовавшую меня с положительной стороны как добросовестного и прилежного учителя математики, они, считай, все упаковали.

В последний вечер в трактире впервые прозвучали «Триста лет кукушечка», «На маленьком плоту», и Варвара оторвалась: «Сильная, смелая, как лебедь белая, я становлюсь на крыло». Тут мичман и погиб. Видел я, как затрясло сердешного. А как к ногам падал – это без меня было. Но уверен, что без этого не обошлось. За завтраком молодые люди поглядывали друг на друга с выражением. С каким? Будто не знаете?! Они сейчас состоят в переписке. Ну да не о юных голубках речь. Завтра у меня непростой день, а динамит мне как-то сразу на вид не понравился. Маслянистый, сверху. В мемуарах же Старинова припоминается случай разминирования какого-то моста, когда при осмотре давно заложенного заряда автору книги не показался внешний вид взрывчатки. Она слезилась.

Почему-то опытные подрывники из-за этого побоялись к ней прикасаться и сначала облили щелоком, да не как-нибудь, а осторожно цедя его через солому. Ну, а когда отмыли, тогда и вытащили уже безбоязненно.

Вот и я, откинув крышку, заопасался. Лежалый, что ли, этот динамит? И мыть его боязно – вдруг он после этого совсем не станет взрываться? Он же мне ужасно нужен! И что делать? Решил рискнуть, но попросил оцепить район, где собирался трудиться, пока не закончу. Торпеду мою и затащили прямо в сарай, где хранятся взрывчатые вещества. Чтобы хоть как-то унять маслянистость, я присыпал ее пудрой – отыскался на складах запасец. Уж не с тех ли времен лежит, когда парики по уставу пудрили?

Хотя Макаров, потерев порошок между пальцами, буркнул:

– Магнезия. Дельно.

Вот и припудривал шашки, доставал осторожненько, словно при игре в бирюльки, да укладывал в боевое отделение. Вроде пронесло. Крышки-то отсеков торпеды у меня теперь не гвоздями заколачиваются, а крепятся на болтах, хоть и сквозь дерево, зато через каучуковые прокладки и с широкими шайбами.

Ну вот, можно приступать к следующим процедурам.

* * *

Романа Евгеньевича вместе с этим чуть не уделавшимся Нуриным я отослал безапелляционно:

– Господа офицеры, извольте удалиться на кабельтов. Вам еще турка бить, а уж мы тут покряхтим по-стариковски.

Снаряженную торпеду следовало донести до воды, спустить и обнулить ей плавучесть. Это с полутора сотнями килограммами динамита, при собственном весе около полутонны. Откуда столько, спросите? Так семь сантиметров деревянных стенок никуда не денешь. Потом еще балласту придется добавить до достижения нужного результата. Да знаю я, что неказисто это все, зато оно есть и работает. Так что можете насмехаться над старым чудаком. До завтра.

Почему я так уверенно про турка заявил? Так нет вокруг меня дураков. Русский флот, почитай, с осени готовится воевать тут на Черном море. Корабли у какого-то богатого купца по имени Ропит отобрали и вооружают пушками, а еще множество кораблей да катеров куда-то погнали. Бают – на Дунай. Я тоже без дела не сижу, так что нет у меня времени разбираться в политиках разных и стратегиях. Мое дело подготовиться к утоплению супостата, тем более что Макаров обещался взять нас с маленьким ныряльщиком к себе на «Великого князя Константина». Это тоже корабль, отобранный моряками у того же самого несчастного Ропита – на нем собираются возить катера, предназначенные для использования шестовых мин. Самоубийцы. И на моего «Маленького ныряльщика» смотрят свысока. Белая кость, голубая кровь! Что с них возьмешь!

* * *

Чем я был занят в конце зимы и начале весны? Разумеется, прежде всего, торпедами. Достраивал, благо недостающие детали по эскизам изготавливались теперь за казенный счет, и, поскольку затраты на них оказались просто смехотворными, то дело упиралось исключительно в сроки. А вот тут возникали затруднения – русский флот находился в состоянии подготовки к войне, отчего делалось много усовершенствований на кораблях, особенно на тех, что намеревались отправить на Дунай. Рабочие руки весьма ценились.