Когда я падаю во сне - читать онлайн книгу. Автор: Карен Уайт cтр.№ 68

– А ураган «Хейзел» случился в пятьдесят четвертом. Я могу понять, почему у Сисси нет фотографий после пятьдесят четвертого года, но почему ни одного снимка до того? Наверняка они с Битти были подружками невесты на свадьбе у Маргарет.

– Да, скорее всего… – Мой взгляд упал на конверт с разрозненными фотографиями. – Может, они здесь?

Я вынула снимки, отдала половину Мейбри, и мы молча принялись перебирать их. Я заметила мамину фотографию – на вид ей лет пять. Сисси и какой-то мужчина – должно быть, дедушка (их лица обрезаны камерой) раскачивают хохочущую Айви, держа за руки.

– Здорово, что у мамы было счастливое детство. – Я указала на пачку фотографий с праздников, школьных концертов и каникул. Почти на каждой присутствовала Сисси. – Но здесь нет снимков времен ее юности.

– Вот несколько, с дядей Эллисом. – Мейбри придвинула ко мне три фотографии, снятые «Полароидом». – Наверное, выпускной: у обоих цветы.

Снимки сделаны во дворе у Сисси, с видом на реку. Мама – настоящая красавица: длинные светлые волосы разделены на прямой пробор, свободное платье в пол, к запястью привязан большой цветок магнолии. Не разобрать – то ли на ней сандалии, то ли она вообще босиком. Наверное, босиком. Именно так мама бы и оделась на официальное мероприятие.

На всех трех фотографиях она не сводит глаз с Эллиса – высокого и красивого, невзирая на нежно-голубой велюровый пиджак, усы и баки, которым позавидовал бы сам Элвис Пресли. Он искоса поглядывает на маму, словно понимает, что нужно смотреть в объектив, но не может отвести от нее глаз.

Мейбри подошла ко мне и обняла. Только тогда я осознала, что плачу.

– Прости, не надо было тебе показывать.

– Нет, я рада. Никогда не видела ее такой счастливой. Похоже, она действительно очень его любила.

– Мама говорит то же самое, – кивнула Мейбри. – Но Айви никогда не жалела, что вышла замуж за твоего папу. Она и его тоже любила. Ему казалось, ее чувства к нему вроде как «секонд-хенд», но мама говорит, «секонд-хенд» – это не только «использованный» или «изношенный», но еще «умудренный опытом» и «выдержанный». Ну и конечно, главной любовью твоей мамы всегда была ты.

Я взглянула в глаза Мейбри, зная, что она не осудит меня за слезы.

– Ты нашла наши с мамой фотографии? – спросила я, утирая лицо салфеткой. – Те, где я в тиаре, балетной пачке и красных туфельках? В электронном письме мама написала, что нашла их в конверте и хочет прислать мне. Это было в день ее исчезновения.

– Таких тут нет. Может, она оставила их в твоей комнате?

– Нет, папа проверял. – Я припомнила разговор с отцом. – Мама реставрировала дедушкин стол. Кажется, он в гараже.

– Пойдем посмотрим. – Мейбри резко поднялась с места и, обгоняя меня, направилась к выходу.

В гараже пахло пылью, растворителем краски и временем. В центре, под одинокой лампочкой, стоял старинный письменный стол, без полировки похожий на ощипанного цыпленка. На полу громоздились бутылки с различными жидкостями, банки с красками, кисти, тряпки и газеты. Ящики лежали отдельно; было видно, что они пусты.

Мы осмотрели стол, но ничего не обнаружили.

– Буду искать, – твердо сказала я. – Попрошу мою коллегу Джозефину проверить почту, на случай если мама все-таки их отправила. Наверное, у меня на столе скопилась целая куча писем. Я не ожидала, что пробуду здесь так долго.

– Я тоже, – улыбнулась Мейбри. – Жаль, что поводом к твоему приезду послужило несчастье с Айви. Но мне все равно очень приятно тебя видеть. Я соскучилась.

Я поспешно направилась к выходу из гаража, предвидя ее следующие слова.

– Пора поговорить про тот случай на лодке. Давай обсудим то, что произошло.

Не оборачиваясь, я покачала головой:

– Это ни к чему.

– Ларкин, пожалуйста.

Что-то в ее голосе заставило меня обернуться.

– Твой дом здесь. Не хочу, чтобы из-за какого-то недоразумения ты опять уезжала бог знает куда. Неужели ты не скучаешь по нам, по запаху реки? Если очень тихо сидеть в лодке, слышно, как поет ручей. Помнишь его журчание? Если бы мне пришлось прожить много месяцев вдали от дома и не видеть, как солнце встает над осокой, у меня бы сердце разорвалось от тоски. Разве ты не чувствуешь то же самое?

Я отвернулась и решительно двинулась к дому, чтобы Мейбри не догадалась: больше всего на свете мне хочется подбежать к ней и на все ее вопросы ответить «да». Да, иногда я просыпаюсь в слезах, потому что мне снятся ручьи и реки моего детства. Да, меня тянет домой, как приливы тянут воду к луне.

Однако я промолчала. Девять лет я говорила себе, что никогда не вернусь. Мое добровольное изгнание окончательно и бесповоротно. Этого не изменить.

Остановившись у самой двери, я повернулась:

– Спасибо за мороженое. Передай Эллису – я рада, что ему лучше. Увидимся.

Мейбри смотрела на меня с тем же выражением, как и девять лет назад, когда я швырнула ей в голову мини-холодильник, и она упала в темные воды реки Сампит.

Сисси

1951

Сисси и Битти сидели в белой гостиной. На подносе стояли запотевшие стаканы холодного чая и блюдо с нетронутыми сэндвичами. Наступило лето; невыносимая жара лишь усугубляла страдания Сисси.

Старинные часы из французского фарфора назойливо тикали, будто мухи бьются о стекло. Битти не выдержала и остановила стрелки. В другое время Сисси сделала бы ей замечание, ведь часы очень дорогие и хрупкие, однако у нее не осталось душевных сил тревожиться о таких пустяках.

Сама не своя от нетерпения, она вскочила с кушетки.

– Пойду выясню, что происходит. Не могу сидеть сложа руки.

Битти тоже встала.

– Иногда не стоит торопить события. Может, чем позже узнаешь, тем лучше, – с опаской произнесла она.

– Что я должна узнать? – с неожиданной для себя яростью набросилась на нее Сисси. – Маргарет почти при смерти от горя, жизнь ее ребенка висит на волоске, а мужчина, которого я люблю, – единственный, с кем она соглашается разговаривать. Только он может ей помочь. – Она шагнула к двери. – Поднимусь и поговорю с ней.

– Ничего ты не добьешься, – спокойно возразила Битти, доставая из пачки последнюю сигарету. – Черт возьми, – выругалась она вполголоса, смяла пачку и швырнула на пол.

Сисси удивленно взглянула на подругу. Злость, раздражение и скорбь моментально улетучились.

– У меня завалялась пара «Тутси-роллов». Приберегаю те, которыми ты угощаешь, потому что терпеть их не могу. – Наверное, не стоило говорить так откровенно, просто на душе слишком уж тяжко и муторно. Хочется содрать с себя надоевшую шелуху.

– Будь у меня еще сигарета, я бы тебя угостила, – полушутя отозвалась Битти.