Я, ты и все, что между нами - читать онлайн книгу. Автор: Кэтрин Айзек cтр.№ 80

Моя мама умирала жалкой, безобразной смертью, которую невозможно себе даже представить. Ее добивало участившееся за последние несколько месяцев удушье.

Врачи считают, что она нечаянно вдохнула еду, что вызвало воспаление легких, а тело ее уже было слишком слабым, чтобы бороться. Маму накачивали антибиотиками, но ее легкие были настолько истощенными и усталыми, что у них не было шансов на выживание.

Не то чтобы никто не пытался добиться улучшений, совсем наоборот. Все делали все, что было в их силах. Но эти старания не помогали. И то, как выглядела сейчас моя мама, будет преследовать меня всю жизнь. Даже когда она принимала обезболивающее, она не выглядела спокойной. Она выглядела измученной.

Мы с папой по очереди сидели у ее постели, гладя ее костлявые пальцы, глядя, как она двигалась под тонкой хлопчатобумажной ночной сорочкой, только кожа да кости.

Сердце моего отца сдавало с каждым ее стоном. Я была настолько ошарашена ужасом происходившего, что в некоторые дни приходилось собраться с духом, чтобы выглянуть в окно и не начать презирать прохожих, идущих по своим делам. Я так сильно плакала на протяжении последних нескольких дней, что мои щеки были постоянно влажными.

Адам отвез Уильяма в Манчестер на моей машине сразу после того, как я уехала, и сейчас оставался с ним в нашем доме. Мой сын говорил, что хочет увидеться с бабушкой, но я не позволяла ему. Я перекидывала вину на медиков, говоря, что это они не разрешают ему приходить. Да, когда мы были во Франции, я пообещала ему быть честной с ним, но сейчас честность не принесла бы ему никакой пользы: он стал бы свидетелем того, как тело его бабушки душит ее саму.

– Дорогая, тебе следует пойти домой и выспаться, – говорил мне отец сегодня уже в четвертый раз.

Но решение уйти было рискованным. Я хотела быть там, когда она умрет. Я думала, что это должно было случиться еще несколько дней назад, когда она изо всех сил пыталась общаться.

Я уже несколько раз собиралась с духом, признавая, что конец близок, убежденная, что борьба в таком состоянии невозможна.

Однако она все еще отчаянно хваталась за жизнь. Часть меня ненавидела саму себя за желание покончить с этим. Ведь она больше не выглядела, не пахла и не говорила как моя мама.

– Скоро пойду, пап.

Но я не двигалась с места. Вместо этого я вновь окинула взглядом комнату, подоконник, фотографии, которые отец принес ей из дома престарелых, разные безделушки, чтобы она могла на них концентрироваться, – это было еще в то время, когда она могла концентрироваться.

На одной из них запечатлена их свадьба в теплую сентябрьскую субботу, как они оба утверждали, это был самый жаркий день года. Мама была хорошенькой девятнадцатилетней невестой. На ней было закрытое платье, кружева ласкали ее руки по всей длине, а на голове была кокетливая широкополая шляпка с фатой, ниспадающей на спину.

Эта шляпка доставляла мне огромное удовольствие, когда я была маленькой: я примеряла ее и танцевала у зеркала в спальне, заворачиваясь в фатин и воображая себя гимнасткой. Моя мама сияла от счастья на этом фото, а щегольски одетый отец был доволен, как слон после купания, и они оба стояли, намереваясь пуститься в это жизненное приключение вместе.

Пять или шесть фотографий в рамках, на которых были люди, места и (если учитывать нашу старую собаку Леди) животные, которых она любила.

Фото в день моего шестилетия привлекло мое внимание: там мы стояли вместе с мамой за тортом, который она испекла. Он был в форме замка для принцессы, огромный, замысловатый, с бледно-розовыми башенками и крохотными розами на решетчатой оградке.

Люди всегда говорили, что мы похожи друг на друга, но на этом фото сходство было просто поразительным. У меня такие же полные бледные губы, немного веснушек на носу. И теперь я могла только надеяться, что, когда придет мой черед, у меня будет столько же отваги, сколько у нее.

Самой новой фотографией была та, что я распечатала в кабинке супермаркета, когда ходила туда за бутербродами отцу несколько дней назад. Она была снята на телефон: Адам и Уильям смеялись у озера в тот день. Не знаю, заметила ли она ее, будем надеяться, что да. Ее и обручальное кольцо, которое я показала ей и папе, когда он крепко сжал ее руку и улыбнулся впервые за все время моего пребывания дома.

Только для того, чтобы размять ноги, я решила встать и поправить занавеску, скомканную в углу, когда медсестра распахнула ее утром. Я погладила руку матери и встала, осознав, что она холодная.

Мое сердце колотилось, я запаниковала, понимая, что это уже произошло. Потом она издала гортанный звук.

– Джесс, – прошептал отец, но его глаза не смотрели в мою сторону, а были сосредоточены на лице женщины, которую он любил всю свою сознательную жизнь. Он сжал ее, прерывистое дыхание задребезжало и снова затихло, чтобы опять начаться. Я оставалась на стуле, как будто была привязана к нему, пока не прекратилась странная работа легких.

Жизненные силы покидали тело моей матери быстрее, чем я представляла это себе.

Выражение ее лица стало умиротворенным. Больше никаких движений, содроганий, звуков и мычаний, к которым все так привыкли. И, кроме наших слез, шока и подавляющей печали, комната была наполнена тем, что приходит до скорби.

Она наполнилась покоем.

Адам включил зажигание трейлера, и он ожил, отчего я и Уильям задорно вскрикнули. Я не видела ничего особенного в этом фургоне, но Адам купил его в прошлом году, затем в течение следующих трех месяцев переделывал его по выходным с Уильямом и был по уши влюблен в него. Никогда не видела его настолько счастливым, как за рулем трейлера, – можно было подумать, что он сидел в «ламборгини».

Он был серо-зеленым с белым снаружи, а внутри выдержан в ретро-стиле: кожаные сиденья, новая добротная мебель колониальных времен, клетчатые занавески, подвязанные желтыми ленточками. Мы назвали машину Лизой, в честь матери Адама, и его любимое фото с ней, снятое напротив их собственного фургона в те годы, было прикреплено на козырьке впереди.

Конечно, оставалась проблема, которая заключалась в том, что, когда едешь на транспортном средстве 1962 года выпуска, надо быть готовым к тому, что оно чрезвычайно не приспособлено к езде по холмистой местности, особенно если ты хочешь передвигаться быстрее газонокосилки. Это значило, что наша поездка из Манчестера по сельской местности Франции заняла больше времени, чем мы предполагали, и это объясняло мой пессимистический настрой.

Теперь в конце концов мы приближались к месту назначения, несмотря на замирание моего сердца всякий раз, когда приходилось ехать по коварным горным дорогам.

– Почему ты так нервничаешь, мам? – спросил Уильям.

– Ох, ну не знаю… возможно, из-за скалы внизу.

– Это же холм, – ухмыльнулся Адам, переключаясь на вторую передачу.