Не та, кого ты искал - читать онлайн книгу. Автор: Амина Мэй Сафи cтр.№ 6

Мать строго посмотрела на Лулу, и той расхотелось смеяться.

– Единственная бабушка, которая у тебя осталась, дорогая. Это твоя биби.

Лулу ощутила ком в горле. Ее мать даже не говорила на арабском, а биби все равно умудрялась ее смешить. У них была странная дружба, которой Лулу не понимала. Она взяла телефон. Мать развернулась и вышла из комнаты, оставив дверь открытой.

– Алло?

– Аллооо, – эхом раздался голос с сильным акцентом.

– Алло? – Иногда Лулу чувствовала облегчение от того, что ей не приходилось говорить своей бабушке ничего, кроме «алло» и «до свидания». Она знала, каково это, когда в семье понимают друг друга с полуслова. Но порой, вот как сейчас, Лулу сожалела о том, что не могла нормально поговорить с бабушкой.

– Аллооо! – шум статических помех заглушил ответ бабушки.

Лулу плечом прижала трубку к уху. Она взяла ручку и принялась рисовать на своей руке.

– Биби?

– Алло, биби! – протрещал голос, до неузнаваемости искаженный расстоянием и проводами.

Лулу часто задумывалась об однообразном характере ее телефонных разговоров со своей заморской семьей. Она выявила три причины: плохая связь, языковой барьер и культурные отличия при телефонных разговорах. Каким было общение родственников в других семьях, она не знала, а спрашивать стеснялась. Каждый раз, когда она собиралась с духом задать этот вопрос, он казался ей глупым. В конце концов Лулу решила, что со временем поймет все сама.

– Как дела? – Лулу выводила ручкой петлю за петлей, оставляя на коже чернильный след.

– Kefiq ya, habibti ^[4]? – в теплом и хриплом голосе бабушки звучала любовь и забота.

Стержень ручки слегка оцарапал кожу, и Лулу положила ее на стол.

– Zienna, Bibi. Wa anti? ^[5]

Фразы, которые Лулу знала на арабском, относились, преимущественно, к теме еды. В остальном ее познания были весьма ограниченными. Лулу могла сказать, что ей жарко или холодно. Также у нее в арсенале были бранные словечки, которых она нахваталась от арабо-американских парней, что приходились ей не то кузенами, не то просто друзьями. Братья научили ее говорить «жри говно». И было еще одно слово, которое всегда произносилось шепотом и сопровождалось многозначительными и выжидающими взглядами. Лулу делала вид, будто не знает этого слова, и надеялась, что ей никогда не придется услышать его снова.

Впрочем, для бабули, живущей за тысячи километров, этих языковых познаний оказалось достаточно. Лулу надеялась, что так будет и дальше. Она слышала, как бабушка передает ее слова кому-то. Интересно, сколько родственников собралось в комнате, чтобы поучаствовать в разговоре? У Лулу сжалось сердце.

– Alhamdulillah, hayati, – заскрипела Биби в трубке, – hathe amtich, hathe amtich ^[6].

Трубка пошла по рукам, от родича к родичу, от тетки к кузену, затем к дяде и снова к кузену. Каждый раз диалог повторялся почти точь-в-точь, каждая фраза и каждый вопрос звучали снова и снова, как сбой в компьютерной игре. В зависимости от того, кто говорил, разговор переключался с английского на арабский и обратно. Лулу старательно выдавала свой лучший арабский, а родственники вгоняли ее в краску своим прекрасным английским.

– Алло, Лулу! – слабый, запыхавшийся голос зазвучал в трубке. Это была младшая кузина Рана.

У Саадов было немного девочек. Они были редкостью в семье, и поэтому к ним относились по-особому. Все до единой девушки Саад, будь то дочери или невестки, пользовались этой привилегией. Вот почему Рана безнаказанно выхватила телефон прямо из рук своего старшего кузена.

– Привет, Рана, – сказала Лулу.

Рана все еще тяжело дышала. Должно быть, бежала через всю комнату, чтобы успеть схватить телефон.

– Я напишу тебе письмо!

Лулу рассмеялась.

– Ладно.

– Отлично! – сказала Рана. – О, вот и биби.

Лулу еле успевала переключаться с одного собеседника на другого.

– Аллоо, биби! – Бабушка снова была у телефона.

Слава богу, Рана успела предупредить Лулу, прежде чем передать трубку. Честно говоря, Лулу иногда не замечала, когда трубку брал кто-то другой. В ее представлении они все были бесплотными голосами. Она, конечно, видела фотографии своих родственников, но никак не могла соотнести голоса с лицами и тем более с семейным древом, которое ей начертил когда-то отец.

Единственным человеком, которого она запомнила целиком – и голос, и лицо, и историю, – был ее дедушка. Она смутно помнила их встречу в детстве, эту историю рассказывали так часто, что Лулу уже тошнило от нее.

– Ahibich, ‘azizati. Ahibich ^[7], – сказала Биби.

– Я по тебе скучаю, – отозвалась Лулу. – Люблю тебя.

– Ma‘asalama ‘oyooni. Ma‘asalama ^[8].

– Alaykum Masalam, Bibi ^[9]. – Лулу услышала щелчок, разговор закончился. Она положила трубку на кресло рядом с собой. Но этого ей показалось недостаточно, и она снова схватила ее и засунула под себя. Пластик впился ей в бедро. Неудобно, но зато она больше его не видела. Больше всего Лулу сейчас хотелось, чтобы ее оставили в покое.

Через мгновение мать вернулась в комнату.

– Отец оставил это для тебя. – Она бросила Лулу свернутую газету. Значит, все еще не простила, что та упомянула Мими. Что ж, рано или поздно простит. Так бывало не раз. – Он оставил это за завтраком рядом с твоей тарелкой, но ты не взяла.

Какое-то мгновение Лулу тупо смотрела на газету. Но потом заголовок бросился в глаза, расшевелив что-то в ее памяти. Она разобрала только слова «иракская» и «коллекция произведений искусств», но этого оказалось достаточно. Лулу потянулась за газетой.

– Спасибо.

Мать склонилась к ней, и Лулу торопливо чмокнула ее в щеку. Затем зарылась в газету, чтобы поскорей завершить разговор. Наконец, дверь за Эйми закрылась.

Оставшись в одиночестве, Лулу бросила газету на стопку таких же статей, ожидающих, когда она обратит на них внимание. Девушка все твердила себе, что когда-нибудь обязательно доберется до них. Но только не сейчас! Она выглянула в окно. Солнце уже заходит, а она по-прежнему сидит взаперти!

Лулу вытащила из-под ноги спрятанный телефон. Ей надо было сделать один быстрый звонок.