Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время - читать онлайн книгу. Автор: Семен Резник cтр.№ 216

«Примите мои лучшие пожелания к Вашему 25-летнему юбилею и уверение в моем глубоком уважении к Вашей научной деятельности. Вам мы обязаны словами, что “образование видов имело место преимущественно в горах и лишь побочно в равнинах”. Фотография, которую Вы сняли во время Вашего пребывания в Дунтерне, висит передо мной и служит мне ежедневным милым напоминанием о наших разговорах». Это Гуго де Фриз.

«По моему мнению, работа, проделанная Вами и Вашим институтом, является самым важным памятником для применения науки к сельскому хозяйству в течение этого столетия. Помимо непосредственных результатов, которые представляют громадную ценность для человечества, я думаю, что Вам удалось проникнуть в душу народов и что Ваши творения не умрут никогда. Я надеюсь, что Вы еще долго будете плодотворно работать и покажете всему свету, что может быть сделано на основе организации с таким широким горизонтом». Это профессор Брокем, директор Государственного института селекции Голландии…

Трудно сказать, утешали эти послания Вавилова или прибавляли горечи. Слишком ярко был виден контраст между тем, как ценили его в мировой науке и как вдруг оценило руководство страны.

В письме Яковлеву Вавилов написал, что «у руководящего персонала института» отмена юбилейных торжеств «естественно вызывает сомнение в том, пригоден ли он для руководства» ^[703].

Руководящий персонал — это, прежде всего, он сам. Это ему выражено недоверие, это он непригоден для руководства. Он готов уйти.

Но прямо подать в отставку, как делал не раз при Горбунове, он теперь не решается. Знает, что этим ничего не добьется, только вызовет еще большее недовольство собой и Институтом, а в нем «с периферией и государственной сортосетью более 2000 человек».

Ответа ни от Яковлева, ни от наркома Чернова, которому направил копию письма, Николай Иванович не получил. Видимо, и не ждал. Понимал, что решение об отмене юбилея принято на более высоком уровне.

Не была ли заварена каша из-за эпизода в коридорчике Кремля, когда Николай Иванович неожиданно столкнулся со Сталиным? Точная дата этого эпизода неизвестна, но примерно он произошел именно тогда: на рубеже 1934–1935 годов.

На ближайших выборах во ВЦИК кандидатура академика Н.И.Вавилова не была выдвинута…

1.

Лысенко не давала покоя задача, поставленная в 1931 году Я.А.Яковлевым: сократить выведение сортов путем гибридизации до трех-четырех лет. Больше года он раздумывал и колебался. Но потом громогласно заявил, что берет обязательство — вывести новый сорт путем гибридизации за два с половиной года.

Как раз к концу этого срока «Бюллетень яровизации» был преобразован в ежемесячный журнал «Яровизация» (1935). Его первый номер открывал телеграфный рапорт:

«ЦК ВКП(б), зав. сельхозотделом

тов. Я.А.Яковлеву.

Наркому земледелия СССР тов. М.А.Чернову.

Зам. наркома земледелия СССР – президенту Всесоюзной Академии с.-х. наук им. В. И. Ленина – тов. А. И. Муралову.

При вашей поддержке наше обещание вывести в два с половиной года путем скрещивания сорт яровой пшеницы для района Одессщины, более ранний и более урожайный, нежели районный сорт «лютесценс-062» – выполнено».

При ближайшем рассмотрении оказалось, что метод, каким Лысенко вывел новый сорт в рекордно короткий срок, говорил не о скороспелости и повышенной урожайности сорта, а о малограмотности селекционера-рекордиста.

Из законов Менделя было известно, что в первом поколении гибрида рецессивные признаки родительских форм не проявляются, но сохраняются в скрытом состоянии. Проявляются они во втором поколении у одной четверти всех растений, а в скрытом состоянии сохраняются еще у половины. В следующих поколениях расщепление продолжается. Отбор проводится до тех пор, пока не появится чистая линия, то есть стабильный сорт.

А Лысенко браковал гибриды в первом поколении. Отобранную горстку семян можно было посеять в теплице и за год получить три поколения. За два с половиной года он довел гибриды до седьмого поколения, после чего и отрапортовал о выведении более скороспелого и урожайного сорта, чем районированный «лютесценс-062». Однако никаких сравнительных испытаний еще не было и быть не могло. Прежде чем вводить в практику новый сорт, его испытывают в реальных почвенно-климатических условиях параллельно с наличными сортами, используемыми для контроля. Так как погодные условия переменчивы, то испытания должны проводиться в течение как минимум трех лет. Таково было требование государственной системы сортоиспытания – она имела силу закона.

У Лысенко стабильного сорта не было, а если были перспективные формы, то не было и не могло быть никаких данных об их преимуществах по сравнению с контрольным сортом. Его телеграфный рапорт Яковлеву – Чернову – Муратову нельзя даже назвать надувательством, ибо обмануть он мог только тех, кто сам обманываться рад.

Но власти были рады обманываться. Победный рапорт им был важнее улучшенного сорта. Буржуазные ученые считали, что вывести новый сорт путем гибридизации за четыре года нельзя. Некоторые говорили о том вслух. Между собой и посмеивались над далеким от науки наркомом. Только народный, колхозный новатор сказал, что это возможно. Сказал и – сделал Не за четыре года, а в два с половиной! По-большевистски! По-сталински! Покоряя пространство и время.

А какие-то маловеры смеют возражать новатору: сорт, видите ли, не доработан и поражается пыльной головней. Что должны ответить большевики? Пасовать перед маловерами? Стать на колени перед буржуазной головней? Колхозный ученый свой сорт доработает! А если не доработает отдельный сорт, диктатура пролетариата обойдется! Маловеры только и делают, что ищут соринку в глазу новатора вместо того, чтобы помочь ему, поддержать. Не могут примириться с тем, что все дороги ведут к коммунизму. Не хотят разоружиться перед партией. Прав товарищ Сталин: классовая борьба обостряется.

2.

Браковку гибридов в первом поколении разбили в печати многие ученые, но, может быть, наиболее убедительно и аккуратно это сделал Николай Иванович Вавилов.

Следуя своей тактике доброжелательства, Вавилов продолжал высоко отзываться о теории стадийного развития и подчеркивать положительные элементы в работах Лысенко. Он говорил, что на девяносто процентов согласен с предложенной им методикой выведения сортов, а не согласен только на десять процентов. Но девяносто процентов слагались из старых, апробированных методов, к которым добавлялись прямые (не мнимые!) следствия теории стадийности. Вавилов соглашался с Лысенко, что для выведения ранних сортов не обязательно брать для скрещивания хотя бы одного раннего родителя: можно скрестить два поздних сорта, но так, чтобы у одного из них была короткой стадия яровизации, а у другого – световая стадия. В потомстве таких гибридов можно ожидать сочетание обеих коротких стадий. При умелом отборе получится сорт, более ранний, чем оба родителя. Для правильного подбора родительских пар требовалось прогнать через яровизацию мировую коллекцию пшениц, ячменя и других злаков. Этим занимались сотрудники Вавилова в ВИРе и на опытных станциях ВИРа. Но не сотрудники Лысенко.