Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время - читать онлайн книгу. Автор: Семен Резник cтр.№ 212

1.

Сергей Миронович Киров возглавил Ленинградский обком партии после Г.Е.Зиновьева, обвиненного в левом уклоне и попавшего в опалу. Зиновьев был крутым партийным догматиком и оставил о себе в Питере недобрую славу По сравнению с ним Киров казался разумным и деловым руководителем. Он бывал на заводах, в институтах, учреждениях, входил в их нужды. Был доступен, прост в обращении. Превосходный оратор (la petit, чье пламенное выступление на митинге в Перми в далеком 1905 году восхитило Екатерину Сахарову), он часто выступал на митингах – это прибавляло ему популярности.

Превратим европейский север страны из зоны, потребляющей сельхозпродукцию, в производящую! – таков был один из лозунгов, выдвинутых Кировым. Опорой для этого служили исследования ВИРа по «осеверению» земледелия.

Когда стало известно, что в Москве недовольны ВИРом, Киров приехал в институт, обошел все отделы и лаборатории, подробно ознакомился с работой, о которой и без того был неплохо осведомлен. Перед уходом сказал, что недовольство Москвы вызвано каким-то недоразумением, он всё уладит.

Ни в каких уклонах и оппозициях Киров не участвовал, всегда поддерживал генеральную линию, восхвалял мудрое руководство партии и лично товарища Сталина, придраться было не к чему. Но держался он слишком независимо, и это все меньше нравилось в Кремле. На XVII съезде партии, при выборах нового состава ЦК, Киров получил больше голосов, чем Сталин.

Кремлевский горец почуял опасность.

Первого декабря 1934-го Киров был убит в коридоре Смольного дворца.

Роковой выстрел ошеломил всю страну. По официальной версии, террорист Л.В.Николаев был подослан троцкистами. По неофициальной – то был выстрел ревнивца, ибо у Кирова был роман с женой Николаева. Народная молва отвергла обе эти версии:

Юная Юлия Мурадова, племянница видного троцкиста Н.И.Мурадова, запомнила, как ее дядя, прочитав в газете об убийстве Кирова, «вскочил, разволновался, стал быстро ходить по комнате», затем сказал:

– Это дело его рук! Это сигнал к тому, чтобы начать Варфоломеевскую ночь!

То, что он говорил не о Николаеве, а о Сталине, девочка поняла много лет спустя, уже взрослой, когда стала узницей Бутырской тюрьмы ^[691].

Было ли убийство Кирова организовано вождем народов, или он им воспользовался как предлогом для Варфоломеевской ночи среди бела дня, – это историки выясняют до сих пор.

Волна арестов, расстрелов, депортаций, затопившая страну, с особой силой обрушилась на Ленинград. Потянулся кировский поток ссыльнопоселенцев. В него попали и вировцы, в их числе две сотрудницы Отдела физиологии: И.В.Красовская и Т.А.Красносельская-Максимова – бывшая жена уже сосланного в Саратов профессора Н.А.Максимова.

Н.И.Вавилов ценил их обеих как опытных специалистов и особо за превосходное знание иностранных языков. Как раз перед высылкой они закончили перевод дарвиновского «Происхождения видов», значительно улучшив прежний перевод – Тимирязева. Книга вышла в свет под редакцией и с предисловием Вавилова. Огромный для такого издания тираж, 35 тысяч экземпляров, разошелся, понадобилось новое издание. Оно вышло в 1937 году – уже без участия Вавилова, с предисловием президента Академии наук В.Л.Комарова. Имена опальных переводчиц исчезли с титульного листа. Вавилов узнал об этом с опозданием, когда книга уже была отпечатана. Он заявил протест и добился того, что в конце, уже после перечня опечаток, добавили страничку с именами переводчиц. Мелкий штрих времени.

Академик И.П.Павлов, единственный, кто отваживался «царям правду говорить», причем, не с улыбкой, а с негодованием, написал председателю Совнаркома В.М.Молотову: «Вы сеете по культурному миру не революцию, а с огромным успехом фашизм. До Вашей революции фашизма не было. <…> Мы жили и живем под неослабевающим режимом террора и насилия. <…> Тем, которые злобно приговаривают к смерти массы себе подобных и с удовлетворением приводят это в исполнение, как и тем, насильственно приучаемым участвовать в этом, едва ли возможно остаться существами, чувствующими и думающими человечно. И с другой стороны. Тем, которые превращены в забитых животных, едва ли возможно сделаться существами с чувством собственного человеческого достоинства <…>. Пощадите же родину и нас!» ^[692]

В ответном письме Молотов отбрил ученого: мы не вмешиваемся в науку [?!], и Вы не вмешивайтесь в политику. Но охранная грамота Ильича не позволяла ссориться с Павловым. Сменив тон на примирительный, Молотов «пояснил», что Ленинград – приграничный [!] город, потому очистить его от потенциальных врагов необходимо для государственной безопасности. Но при массовости чисток могут быть отдельные ошибки, их нужно исправить.

Ухватившись за эту фразу, Павлов стал бомбардировать председателя Совнаркома новыми письмами, спасая от репрессий своих близких, знакомых, друзей. Переписка продолжалась около года. Вот «пупури» из писем Павлова, рисующих обстановку в Ленинграде после убийства Кирова.

«Сейчас около меня происходит что-то страшно несправедливое и невероятно жестокое. Ручаюсь моею головою, которая чего-нибудь да стоит, что масса людей честных, полезно работающих, сколько позволяют их силы, часто минимальные, вполне примирившиеся с их всевозможными лишениями, без малейшего основания (да, да, я это утверждаю) караются беспощадно, невзирая ни на что, как явные и опасные враги Правительства, теперешнего государственного строя и родины».

«Был арестован и теперь получил приказ оставить Ленинград Сергей Александрович Миклашевский, бывший после революции член Коллегии Правозаступников, а теперь юрисконсульт в советских учреждениях, вместе с его женой Верой Михайловной, домашней хозяйкой, и его сыном

Николаем Сергеевичем, служащим в Гортопе бухгалтером (жительство их: Ленинград, Загородный проспект, д. 45, кв. 7). Это – семья жены моего сына, которую я знаю давно и так же точно, как свою, и могу ручаться за нее, как за свою, что в них предателей родины нет и никогда не будет».

«Это – инженеры путей сообщения Всеволод и Владимир Никольские, сейчас преподаватели Института инженеров водного транспорта и их мать Ольга Яковлевна (жительство: Ленинград, 7-я Красноармейская, № 16, кв. 3). Оба брата – в высшей степени дельные и на редкость добросовестно относящиеся к своему делу. В отношении их было бы величайшей несправедливостью одно подозрение, чтобы они когда-нибудь и как-нибудь могли изменить родине. Я знаю их очень давно и близко. Их мать, почти 80 лет, моя землячка, очень больна сердцем и еле передвигается по комнате, и высылка серьезно угрожала бы ее жизни. <…> Я горячо прошу за них».